Питер Джеймс - Умри завтра
Работа над «глухарями» движется мучительно медленно, отчасти потому, что ни у Грейса, ни у кого другого в штаб-квартире уголовного розыска на это нет времени; отчасти потому, что все равно почти ничего не добьешься. Остается ждать новых успехов криминалистики вроде современных методов анализа ДНК или вестей от родных, например от жены, которая прежде лгала, выгораживая своего мужа, а потом, разозлившись, решила его заложить. Впрочем, положение должно измениться, когда новая команда, перешедшая под его руководство, просмотрит все старые файлы по самым серьезным случаям.
Папки действуют на нервы, старые коробки постоянно напоминают, что в руках Грейса последний шанс на справедливое возмездие за погибших, последняя возможность закрыть дело для родственников.
Содержание большинства папок заучено наизусть. Среди них дело ветеринара по имени Ричард Вентнор, найденного забитым насмерть в своем кабинете двенадцать лет назад. Другое, самое старое и особенно трогательное – досье Томми Лайтла. Двадцать семь лет назад одиннадцатилетний Томми февральским днем вышел из школы и направился домой. Больше его никто не видел.
Суперинтендент снова взглянул на папки из судебного отдела. Бюрократические требования системы выше всякого разумения. Он хлебнул воды, раздумывая, с чего начать. Вместо того решил просмотреть список рождественских подарков. Дошел только до первого пункта – заказа родителей его девятилетней крестницы Джей Сомерс. Зная, что ей нравится получать от него подарки, которые подтверждают, что он классный парень, а не занудный старый хрен, те запросили черные замшевые сапожки третьего размера.
Где их взять?
Одна личность точно знает ответ. Он вновь оглянулся на зеленую коробку, четвертую в стопке справа от стола. Башмачник. Очень интересный «глухарь». За несколько лет Башмачник изнасиловал в Суссексе шестерых женщин, одну убил, возможно нечаянно, в панике. Потом необъяснимо остановился. Может, последняя жертва яростно отбивалась, умудрилась частично сорвать маску, что позволило бы составить портрет с помощью компьютерной программы «Айдентикит»,[4] и гад испугался. Или уже умер. Или куда-то уехал.
Три года назад арестовали сорокадевятилетнего бизнесмена из Йоркшира, который изнасиловал в середине восьмидесятых годов многих женщин и всегда уносил с собой женские туфли. Полиция Суссекса одно время надеялась, что это и есть ее стародавний клиент, но анализ ДНК развеял надежды. Вдобавок методы насильников хотя и были похожими, но не идентичными. Джеймс Ллойд из Йоркшира снимал с жертв обе туфли, а суссекский Башмачник одну, обязательно с левой ноги, и прихватывал трусики. Конечно, возможно, пострадавших было больше. Проблема с поимкой насильников в том, что жертвы нередко стыдятся огласки.
Педофилы и насильники – самые ненавистные из всех прочих преступников. Мерзавцы навсегда губят жизнь. Жертвам так до конца и не оправиться. Даже если стараются жить дальше, о случившемся никогда не забудут.
Рой Грейс пришел в полицию не только по стопам отца-полицейского, но и с искренним желанием найти себе дело, которое позволяет хоть чуточку изменить мир. В последние годы, вдохновленный техническими достижениями, он лелеет дерзкую мечту, что когда-нибудь все преступники, чьи дела покоятся в зеленых коробках, предстанут перед судом. Каждый проклятый сукин сын до последнего. И первым в списке значится извращенец Башмачник.
Когда-нибудь.
Когда-нибудь Башмачник пожалеет, что родился на свет.
8
Линн вышла из кабинета в каком-то тумане. Побрела по улице к маленькому обшарпанному оранжевому «пежо» без колпака на одном колесе, открыла дверцу, села. Она всегда оставляет машину незапертой в тщетной надежде, что кто-нибудь ее угонит и можно будет получить страховку.
Механик в гараже предупреждал еще в прошлом году, что «пежо» не пройдет очередной техосмотр и проверку на токсичность выхлопных газов без серьезного ремонта, который обойдется дороже нового автомобиля. Теперь до осмотра – о, ужас! – осталась неделя.
Мэл сам чинил машину, все умел делать. Господи, до чего без него тяжело! До чего тяжело без людей, с которыми можно было бы поговорить, обсудить, что сказать дочери, как сообщить ужасное известие.
Смаргивая слезы, она вытащила мобильник из сумочки, набрала номер лучшей подруги Сью Шеклтон, тоже разведенной матери-одиночки с четверыми детьми, которая почему-то вечно веселится.
Выкладывая ей новости, Линн без всяких опасений следила за шагавшим по тротуару дорожным инспектором – оплаченная квитанция на парковку, приклеенная к лобовому стеклу, действительна еще больше часа. Сью по обыкновению посочувствовала, но высказала реальное и практичное мнение:
– Дорогая, в жизни всякое бывает. Одному моему приятелю лет семь назад пересадили почку, с тех пор он жив-здоров и в ус не дует.
Линн кивнула, вспомнив упомянутого приятеля.
– Да, только тут у нас дело немножко другое. С почечной недостаточностью даже без трансплантации можно жить годы, а с печенью нет. Альтернативы не существует. Мне страшно, Сью. Операция сложная, бог весть, что может случиться. Доктор Хантер успеха не гарантирует. Я хочу сказать, черт возьми, ей же всего пятнадцать, Господи помилуй!
– Что еще можно сделать?
– В том-то и дело, что ничего.
– Ну, тогда выбирай. Хочешь, чтобы она жила или чтоб умерла?
– Разумеется, чтобы жила.
– Тогда смирись, наберись сил и уверенности. Она ни в коем случае не должна тебя видеть раскисшей в такой момент.
Через пять минут после завершения разговора эти слова по-прежнему звенят в ушах. Договорились со Сью попозже выпить кофе, если можно будет оставить Кейтлин.
Наберись сил и уверенности.
Легко сказать.
Линн позвонила Мэлу на мобильник, не зная, где он сейчас находится. Время от времени он уходит в море, в последнее время работал за Уэльсом в Бристольском канале. Отношения у них дружеские, хоть чуточку натянутые и формальные.
Мэл ответил после третьего звонка сквозь сильный треск в трубке.
– Привет, – прокричала она. – Где ты?
– Выходим из Шорэма. В десяти милях за устьем, идем на участок. Через несколько минут выйдем из зоны приема. В чем дело?
– Мне с тобой надо поговорить. Кейтлин хуже… Она очень больна. Безнадежно.
– Проклятье, – пробормотал он. Его голос стал еле слышен. Треск усилился. – Рассказывай.
Она поспешно изложила диагноз, по опыту зная, как быстро порой исчезает сигнал. Едва расслышала в ответ, что драга вернется в Шорэм часов через семь, и обещание перезвонить.
Потом звякнула матери, которая сидела в своем бридж-клубе за утренним кофе. Сильная, крепкая женщина как бы еще больше окрепла за четыре года, прошедшие после смерти мужа – отца Линн, – признавшись однажды дочери, что они фактически не так уж любили друг друга. Практичная женщина, которую, видно, ничто взволновать не способно.
– Надо искать другой вариант, – сразу заявила она. – Скажи доктору Хантеру: нужен другой вариант.
– По-моему, у него нет сомнений, – ответила Линн. – На пересадке настаивает не только доктор Хантер, но и специалист по заболеваниям печени. Иначе случится то, чего мы постоянно боимся.
– Необходим другой вариант. Врачи ошибаются. Они не безгрешны.
Линн неохотно пообещала поговорить насчет другого варианта. По дороге домой напряженно раздумывала. Сколько еще других вариантов? Все перепробовано за последние годы. В Интернете просмотрены сайты всех крупных институтских клиник – американских, немецких, швейцарских. Испробованы все имеющиеся альтернативные способы. Целители верой, вибрацией, воздействием на расстоянии, наложением рук. Священники. Болюсы из коллоидного серебра. Гомеопаты. Травники. Иглоукалывание.
Конечно, может быть, мать права. Возможно, диагноз ошибочный. Возможно, другой специалист знает что-нибудь неизвестное доктору Грэнджеру, подскажет не столь рискованный выход. Возможно, есть новые лекарства. Но сколько можно искать, когда дочь неуклонно катится под гору? В какой момент признать единственным спасением традиционную медицину? При повороте направо с Лондон-роуд на Гарден-авеню машина с громким скрежетом завиляла. Линн переключила передачу, слыша привычный металлический стук от болтающейся выхлопной трубы. По словам Кейтлин, это стучит Смерть с косой – машина умирает.
У дочки мрачноватое чувство юмора.
Линн поднималась на холм к Патчему с полными слез глазами, до конца осознав катастрофическое положение и масштаб проблем, ошеломленно тряся головой. Пропади все пропадом! Она абсолютно к этому не готова. Черт возьми, как сказать дочери, что ей нужна новая печень? Причем, может быть, взятая у мертвеца…
