Бентли Литтл - Сгинувшие
Дальше от Марфы забраться было почти невозможно.
Последнее время она много думала об этом, сравнивая то, кем она была и кем стала. Арлин не понимала, почему ей приходят в голову такие мысли. Надо будет обсудить это с Анной во время их следующей встречи. Психоаналитик всегда говорила, что Арлин слишком далека от своего прошлого, что она живет только настоящим, как будто ее жизнь началась в тот момент, когда она встретила Стивена. На самом деле расстояние, которое она преодолела – в социальном, экономическом и эмоциональном плане, – было для нее, наверное, самым важным, было тем, что делало ее личностью. Ее бабушка сыграла крохотную роль в «Гиганте» [20] – она была одной из статисток в сцене с барбекю, там, где приветствовали появление Элизабет Тейлор в Техасе. Для местечка под названием Марфа в этом не было ничего выдающегося – в фильме снялась половина населения городка, – но многие годы ее семья жила, осененная соприкосновением с великим искусством и славой, и сегодня она существовала с таким же поверхностным самоощущением, и ее жизнь теперь определялась ее отношениями со Стивеном.
Стивен.
Последнее время он ведет себя очень странно, и, возможно, именно поэтому, подумала Арлин, она и размышляет о жизни, вспоминая свое прошлое и думая о будущем. Даже перед ее поездкой Стивен вел себя так, что это можно было охарактеризовать только одним словом – подозрительно. И подозрительно не в обычном понимании этого слова, а очень странно. Скорее даже пугающе. Не так, как вел бы себя человек, изменивший жене, а скорее как человек, совершивший… убийство.
Эта мысль, не произнесенная вслух, но мелькнувшая в голове Арлин, принесла ей облегчение и ослабила эмоциональное напряжение.
Убийство.
Она не знала, откуда взялась эта мысль и почему она показалась ей такой верной, но то, что Арлин смогла точно обозначить свое подозрение, пусть даже и такое страшное, создало впечатление, что происходящее вокруг более управляемо, и она почувствовала почти облегчение.
А все потому, что она боялась, что случилось нечто еще более страшное, верно?
Арлин передернула плечами, отвернулась от окна и оказалась в полумраке темной квартиры. Что может быть страшнее убийства? Этого она не знала и не хотела знать, но не могла не признать, что уже несколько раз, находясь наедине с мужем, ощущала присутствие чего-то, что не понимала и не могла понять.
Так, может быть, именно из-за этого она и отправилась в Париж, подумала Арлин. И именно поэтому она была так благодарна Стивену за то, что он не встретил ее по возвращении?
Об этом тоже надо будет не забыть рассказать Анне. Психотерапевт наверняка будет долго распространяться на эту тему.
Стивен появился гораздо раньше, чем ожидала Арлин, – сразу после шести. А она еще и не начинала готовить обед. Стивен предложил пообедать в городе и, может быть, пригласить Кирка и встретиться с сыном прямо в ресторане, но Арлин не привлекла эта идея. Перелет был слишком утомительным, сказала она. И, кроме того, она устала от всех этих ресторанов.
– Я тоже, – рассмеялся Стивен.
После этого он устроился за столом, а она взялась шинковать овощи и готовить обед, параллельно рассказывая о поездке. Вскоре Арлин утомил разговор и бесконечные уточняющие вопросы мужа, которыми, казалось, он ни с того ни с сего решил запутать ее, чтобы уличить во лжи (он что, думает, что она завела интрижку на стороне?). Так что во время обеда она включила новостной канал.
– Мне не хватало американских новостей, – пояснила Арлин. – Хочется узнать, что происходит.
После обеда они вместе вымыли посуду, как делали это раньше: Арлин очищала тарелки, а Стивен ставил их в посудомоечную машину. Телевизор все еще был настроен на канал Си-эн-эн [21].
– А как насчет золотого душа? – прошептал в ухо Стивен, обнимая ее за талию и прижимая к себе.
Покачав головой, Арлин попыталась отстраниться:
– Нет.
– Не капризничай.
– Я устала… Да и настроения нет…
– Ну пожалуйста…
Наконец Арлин сдалась, как, впрочем, и всегда. Она стала пить воду до тех пор, пока ей не захотелось в туалет. Потом она встала над мужем, лежавшим в ванне, наклонилась вперед и стала мочиться на него, пока он не оказался полностью залитым ее мочой, а его член не стал твердым, как скала. Помимо воли она тоже почувствовала возбуждение и, когда он начал вылизывать ее влажную промежность, – кончила.
– Давай же, – велел Стивен. Арлин опустилась на его вздыбленный член, и после нескольких сильных толчков оба они одновременно достигли оргазма.
Потом, лежа в постели, Арлин водила кончиками пальцев по чешуйкам, которые покрывали его позвоночник. Она потирала густой, жесткий мех, росший у него на боках. Стивен всегда стеснялся этих аномалий, поэтому никогда не загорал и не купался на публике, но ей всегда нравилась уникальность его тела. Но при этом она, без сомнения, была рада, что Кирк не унаследовал генетических аномалий отца. Если же брать ее собственные ощущения, то тело Стивена заводило ее с полоборота. И даже сейчас, когда с ним происходило что-то странное, эта сторона их жизни оставалась неизменной.
– Я рад, что ты вернулась, – сказал Стивен, и ей показалось, что в его словах есть глубокий подтекст.
– Я тоже, – солгала Арлин. – Тоже.
* * *На улице было сыро и душно, так что Кирк почти весь день провел в своей квартире на Манхэттене, слушая диски, купленные накануне. Но к вечеру даже он устал от безделья. Мать только что вернулась из двухнедельной поездки в Париж, а он обещал забежать проведать ее, так что, приняв душ, Кирк надел не слишком вызывающую одежду и отправился в престижный жилой район, где жили родители. Он радовался предстоящей встрече с мамой, но ему неловко было признать, что он действительно скучал по ней. Маменькин сынок, обозвал он сам себя.
Отец, с другой стороны, какой-то чудной. Жутковатый, пришло в голову Кирку, и он задумался, когда это с ним произошло. Как и большинство успешных людей, его отец всегда был «со странностями», всегда чем-то отличался от других, но, принимая во внимание его место в обществе, Кирку это всегда казалось нормальным. А вот в последнее время ему стали действовать на нервы неожиданно ставший таким беспокойным взгляд и странные, неестественные телодвижения отца. В его присутствии он чувствовал себя не в своей тарелке. Когда они были все втроем, Кирк не обращал на это внимания, но в какой-то момент он понял, что ему не хочется оставаться со стариком один на один. И вот сейчас он впервые понял, что поэтому и не встречался с отцом, когда мать была в отъезде.
Правда, отец этого даже не заметил.
Или заметил – и теперь готовится отомстить?
Отомстить?
Что это пришло ему в голову?
Кирк был рад, что мать вернулась.
Он еще немного задержался у родителей, но, когда мать предложила остаться на обед, тут же воспользовался этим как возможностью смыться.
– Прости, – сказал он, – но у меня кое-что запланировано.
– Но ведь ты знал, что твоя мать возвращается, – сурово заметил его отец.
– Знал. Но, понимаешь…
– Новая девочка? – спросила мать, едва скрывая удовлетворение.
– Вроде того, – солгал Кирк.
Отец все еще хмурился, но мать похлопала его по руке.
– Иди, – сказала она, – и хорошенько повеселись.
– Обязательно, – пообещал Кирк.
На улице швейцар остановил для него такси, и Кирк отправился в «Нобу» [22], чтобы проверить, нет ли там кого из друзей. В ресторане он увидел Говарда Стерна [23] и еще несколько знаменитостей, но никого, кого знал бы лично. Так что он быстро выпил в баре и отправился в «Мантиссу», где внимательно осмотрел бар и сел недалеко от высокой темнокожей красотки, которая или была одна, или ждала своего друга, или ее покинули. Прежде чем Кирк решился с ней заговорить, друг вернулся из туалета, и они отправились на поиски свободного столика.
– Если уж выбирать, то только самое лучшее, – услышал Кирк знакомый голос за спиной. Он повернулся и увидел широко улыбающегося Вэйлона Дженнингса Брайанта, который салютовал ему бутылкой дорогого импортного пива. – Такую я ни за что не выгнал бы, даже если б она грызла крекеры у меня в постели.
– Я вовсе не… – покраснел Кирк.
– Не надо оправдываться, – сказал его друг. – Считай это комплиментом. Что мне в тебе нравится, так это наглость, дерзость и…
– Смелость?
– Вот перед ними я никогда не склонюсь, как бы ты ни умолял [24].
Кирк рассмеялся. Из всех его друзей у Вэйлона было самое тонкое чувство юмора – по крайней мере, оно было ближе всего к его собственному. («Чувство юмора абсолютно необходимо, – говорил обычно Вэйлон, – особенно если родители при рождении дали тебе совершенно идиотское имя».) Кирк наклонился и посмотрел на значок, прикрепленный к лацкану пиджака его друга.
