А потом он убил меня - Барелли Натали

— Слушай, тут веревки какие-то, много, — сказал он несколько озадаченно. — Твои?

— Э-э? — протянула я. — А-а, эти? Я перед домом на траве нашла, думала, твои.

— Да ну? Я поспрашиваю соседей, но они точно не мои.

— Ага, ясно, — равнодушно бросила я. Если куски веревки, происхождение которых приходится объяснять, — единственная на сегодня проблема, значит, денек выдался счастливым, и я на седьмом небе. Уж про веревки-то я миллион объяснений придумаю. Легко. Мне даже хочется сказать: «Спроси что-нибудь посложнее».

— Итак, Эмма, — говорит Лиз Кармоди, возвращая меня в реальность. Лиз представляет собой половину состоящей из мужа и жены продюсерской команды, с которой мы сегодня обедаем. — Первым делом хочу сказать, что нам очень нравится «Бегом по высокой траве». Прекрасная книга. Странно, что никто еще не приобрел права на экранизацию.

— Спасибо.

— Было несколько предложений, — вступает Фрэнки, — но ни одно нас не устроило. Мы с Эммой глубоко убеждены, что для успеха такого проекта нужны правильные люди.

Мне трудно не рассмеяться, ведь мы готовы сотрудничать с кем угодно и уже год пытаемся сдвинуть ситуацию с фильмом с мертвой точки. Но я с важным видом киваю в знак согласия.

— Нам очень лестно, что вы считаете нас подходящими людьми для работы над экранизацией, и мы, конечно, надеемся, что так оно и есть. Я объяснила Фрэнки наше видение, — это она мне, — и у нас есть несколько интересных идей, которыми мы готовы поделиться с вами.

— Жду не дождусь, Лиз. Я очень волнуюсь.

— Мы тоже. С чего начнем, Лиз? — спрашивает Дуайт Кармоди.

Но тут звонит мобильный телефон Лиз, она поднимает в воздух указательный пальчик, будто говоря: «Не забыть бы, о чем думала», и отвечает на вызов.

У каждого из нас на столе по мобильнику, и у меня в том числе. Встреча явно не из тех, где принято выключать трубки. Фрэнки поворачивается ко мне и начинает что-то говорить, однако в этот момент мой телефон звонит тоже, и я рефлекторно нажимаю «ответить».

— Привет, это я.

Сбрасываю вызов и кладу телефон обратно на стол — пожалуй, чуть более экспрессивно, чем следовало бы. Фрэнки вздрагивает.

— Ошиблись номером, — в качестве объяснения сообщаю я.

— Все в порядке? — уточняет мой издатель, и я киваю.

Лиз заканчивает телефонный разговор и теперь беседует с Дуайтом, но тут официант приносит суши, и начинается суета: все двигают свои телефоны и стаканы, чтобы освободить место для еды. Мой мобильный опять звонит. Я хватаю его, собираясь выключить, но потом передумываю и, извинившись, встаю со стула.

Телефон по-прежнему звонит, и я, держа его в руке, иду в туалет. Уже внутри я отвечаю, прислонившись к стене:

— Какого хера тебе надо, Сэм?

— Что с тобой сегодня?

— Чего ты хочешь?

— Извиниться за вчерашнее. Прости, пожалуйста, — говорит он. — Если честно, даже не знаю, что на меня нашло. Это совсем на меня непохоже.

— Ты жутковато себя вел, Сэм.

— Знаю, но больше так не буду. Отныне никакой жути, обещаю.

Я не знаю, что сказать, поскольку не верю ему.

— Эмма, по-моему, нам надо закончить книгу, а до той поры придержать личные чувства. Если между нами и произойдет что-нибудь… романтическое, а я надеюсь, так оно и будет, с этим лучше подождать, пока мы не доведем до ума наш проект. Приношу свои извинения, что не принял такого решения раньше.

Я кладу ладонь на грудь и глубоко вздыхаю. Мне и правда стало страшно, когда Фрэнки сообщил, что меня разыскивает «друг». Какое счастье, что Фрэнки ничего не сказал Сэму!

— Я не собираюсь докладывать каждому встречному-поперечному о твоем местонахождении, Эмма, — объяснил он тогда. — Серьезно, за кого ты меня принимаешь?

Я пообещала позвонить Сэму и разобраться — мол, не настолько близкое у нас знакомство и он становится несколько навязчивым, — но Фрэнки заявил, что тревожиться не о чем.

— Это цена славы, детка, — сказал он, но я-то знаю, что он взял на вооружение это нарочитое внешнее легкомыслие после того, как больше года назад меня преследовала агент покойной Беатрис. О причинах ее поведения никто так и не узнал, и слава богу. Фрэнки просто не хотел, чтобы я беспокоилась. Подозреваю, если Сэм снова ему позвонит, я об этом даже не узнаю. Вообще-то Фрэнки уже, скажем так, обозначил Сэму маршрут, по которому тот должен двигаться. Однако ситуация меня расстраивает. Чего хочет Сэм? Непохоже, чтобы он просто влюбился. Как он тогда сказал? «Ты ведь сама Эмма Ферн». Хоть бы раз в жизни меня оставили в покое.

Но сейчас приходится задать Сэму вопрос:

— Ты звонил вчера Фрэнки, спрашивал, где я. Зачем?

Некоторое время в трубке тихо, а потом Сэм отвечает:

— Извини, я просто волновался. Пытался дозвониться тебе после книжного фестиваля, но у тебя все время было занято. В общем, я не прорвался и начал беспокоиться. Прости.

— О’кей, Сэм, тогда послушай меня и запомни раз и навсегда, больше повторять не буду: между нами все кончено. Нет ни книги, ни контракта, ни отношений — ничего. Мои адвокаты свяжутся с тобой насчет расторжения договора. И не пытайся больше со мной встретиться.

Я сбрасываю звонок и возвращаюсь за стол, предварительно выключив мобильник. Фрэнки накрывает мою руку своей и наклоняется ко мне:

— Ничего не случилось?

— Нет, все нормально, потом расскажу, — шепчу я в ответ. И жизнерадостно спрашиваю: — Ну так кто будет меня играть? Дженнифер Лоуренс?

Все смотрят на меня, будто я сморозила несусветную глупость.

— Шутка, — приходится пояснить мне. — Меня в книге нет. Разве что в прошлой жизни я была фермершей, тогда да, все может быть. — Зря я перед ними распиналась: они только похихикали чуть-чуть, и все.

О финансовой стороне дела речи пока не идет; мне сказали, что такие вопросы лучше обсуждать в отсутствие творческой натуры, то есть меня. Фрэнки не только мой издатель, он еще и агент, и обо всем позаботится.

Я нагибаюсь к нему и негромко спрашиваю:

— Можно мне подольше пожить в пляжном домике? Может, даже несколько недель?

— Конечно, — отвечает он шепотом, — живи, сколько нужно. А зачем?

— Чтобы я могла закончить книгу.

После обеда с продюсерами я в одиночестве возвращаюсь в домик Фрэнки. С тех пор, как отсюда неведомым путем, будто растворившись в воздухе, исчезла Кэрол, я впервые оказываюсь тут одна, так что для меня это первая возможность попытаться понять, как ей удалось сбежать. Прошлой ночью, когда все легли спать, я проверила, на месте ли моя старая трубка, которую украл Джим, а Кэрол потом вернула. Оказалось, на месте. Лежит себе там, где я ее оставила, в контейнере со стиральным порошком, и дурацкий одноразовый телефон Кэрол вместе с ней.

Сегодня вечером я вызвалась приготовить петуха в вине; годами не делала этого блюда, но Брэд упомянул, что очень его любит.

Хорошо, что жара наконец спала, а то я не взялась бы за такое кушанье. Вот бы Фрэнки с Брэдом приехали поскорее. Не знаю, каково мне будет тут одной, когда они уедут после выходных. Наверное, нужно сказать Фрэнки о Джиме, о том, что я его боюсь, а иначе не знаю, смогу ли вообще заснуть хоть когда-нибудь.

Убрав купленные продукты, я медленно иду из комнаты в комнату, напряженно прислушиваясь.

— И еще одно, Эм: не забывай запирать раздвижные двери на веранде. Тут не так безопасно, как тебе могло показаться, — предупредил Фрэнки вчера ночью, прежде чем все отправились спать.

Незачем говорить, что я их запирала, но они волшебным образом открылись сами.

— Да уж, тебе бы не понравилось в один прекрасный день обнаружить, что меня по голове молотком тюкнули, правда? — ответила я, сама не знаю почему. Видимо, язык опять сработал быстрее, чем пропитанные шампанским мозги. Мужчины ошеломленно уставились на меня, но я отмахнулась: — Не обращайте внимания, просто какой-то выпуск новостей вспомнился.

— В этом районе кого-то тюкнули молотком? — выпалил Брэд, встревоженный куда сильнее, чем я могла ожидать.