Уве Шомбург - Код Вавилона
Понти уже дошел до двери клетки и на какой-то момент загородил вход двум остальным.
«Ну повернись же!» — мысленно заклинал Крис, подстерегая движение Барри.
— Эй! Что такое?
Ошеломленное восклицание Понти разрушило концентрацию Криса.
Понти снова выругался, раздался металлический щелчок.
— Теперь ты! — Барри широко осклабился. — Быстро! Марш!
— Что это значит? — крикнул Понти. Его втолкнули обратно в клетку.
Барри приказал Крису идти к двери, а сам не сводил с него дула пистолета и все время сохранял необходимую дистанцию.
Грубая рука схватила Криса за волосы и нагнула его голову назад. Другая — поддела снизу подбородок. Ему заломили руки за спину, и он почувствовал холодное железо наручников. После этого голову отпустили.
— Проклятье, что все это значит? — продолжал ругаться Понти и замолк лишь тогда, когда послышались еще два голоса.
По коридору шли Генри Марвин и Эрик-Мишель Лавалье. Они вошли в клетку.
— Я не понимаю… — Лавалье растерянно уставился на Марвина.
— Сейчас, Лавалье, сейчас.
Барри выволок Криса и Понти на середину клетки и принудил их опуститься на колени у сточной канавки.
— Голову на грудь! — Марвин подошел к арестантам и по очереди нагнул им головы так, чтобы подбородок упирался в грудь.
— Что за свинство? — кричал Понти.
Крис хотел вскочить, но было поздно. Рыжий прижал дуло к его виску.
Марвин простер свою правую руку, протягивая Лавалье пистолет «корт», который они отняли у Криса.
Лавалье был в полной растерянности.
— Я ничего такого не держал в руках.
— Я знаю, — Марвин улыбнулся. — Сегодня будет первый раз. Но не последний. Сегодня вы докажете, что хотите принадлежать к числу посвященных среди Преторианцев. Лавалье, вы будете принадлежать к самому узкому кругу посвященных, которые действительно защищают Библию. Всеми средствами, всеми силами, всей своей властью. — Голос Марвина осип, вкрадчивый и полный убежденности. Глаза его сверкали, как бриллианты.
Лавалье немо помотал головой. Пустым взглядом он смотрел мимо Марвина — на коленопреклоненных.
— Я… все… еще… не понимаю. — Слова его с трудом преодолевали порог слышимости. Однако он очень хорошо понимал, что имеет в виду Марвин.
— Лавалье, неужели вы думаете, что наша кампания против врагов веры, против ученых и прочих неверующих может обойтись без жертв? — Марвин засмеялся: — Это было бы неправильно. Мы должны позаботиться о том, чтобы среди врагов были большие жертвы. Мы уничтожим их карьеры, разгласим их тайны. Против тех, кто предает Библию, любые средства хороши. А худшие из них предстанут перед Богом, нашим и их Господом, и дадут отчет. Мы начнем с этих двоих.
— Вы… хотите… убить…
— Вот именно, — Марвин засмеялся. — Врагов веры.
Лавалье молчал.
Крис, стоя на коленях, слегка повернул голову. Понти рядом с ним то и дело сплевывал. Его губы дрожали. То ли от гнева, то ли от страха, Крис не смог бы сказать точно.
Он и сам чувствовал невыразимое давление в голове. Оно лишало его способности думать. Безропотное смирение накрыло его волю, словно туман. Все кончено. Защититься больше не было ни малейшего шанса.
— Вы не можете это сделать! — закричал Лавалье. — Вы не можете их убить! Бог есть любовь, а не убийство.
— Предатели веры, предатели Священного Писания умрут. Мир снова узнает, что распространение веры мечом — самый плодотворный метод.
Лавалье содрогался всем телом, будто его знобило.
— Какое это имеет отношение ко мне? — тихо спросил он, не разжимая зубов.
— Ваша очередь представить доказательство, месье Лавалье, — Марвин шептал, приставив губы к его уху. — Докажите же, что вы принадлежите нам. Докажите мне, что вы убеждены. Убейте их во имя Бога!
— Я не могу! — Лавалье энергично помотал головой. — Нет!
— Вспомните о миссионерах Святой Матери-Церкви в средние века.
— Я не могу этого сделать! — Лавалье дрожал.
— Вы должны! — Марвин закричал на Лавалье, их лица были в сантиметре друг от друга.
— Я не могу убить человека! — Он упал на колени, закрыл лицо руками и заплакал. — Неужто вы на это способны? — Он в ужасе глянул вверх.
— Я? — Марвин засмеялся: — Лавалье, вы слишком мало знаете меня. Известно ли вам, как я пришел к Богу? Я был во Вьетнаме «туннельной крысой». Я ползал по узким подземным ходам, в которых окопался Вьетконг — и убивал. Либо я его, либо он меня. И тогда, Лавалье, да, тогда я пришел к Богу. Всякий раз, когда я полз по такому туннелю, я обещал Господу чтить его и бороться за него, если только выживу и вновь увижу белый свет. И Бог меня услышал! Я сдержу свое обещание!
Марвин подхватил всхлипывающего француза под мышки, поставил его на ноги и сунул в руку оружие.
— Покажите мне, как много значат для вас цели Преторианцев. Убейте их обоих!
— Я не могу!
Марвин вырвал из безвольной ладони Лавалье оружие и встал позади Криса и Понти.
— Смотрите сюда! Кого из них отправить на Божье попечение? Вот этого, который доставил нам столько неприятностей? Который убил наших людей, Божьих воинов? — Марвин прижал дуло «корта» к затылку Криса.
Крис ощутил холодное железо и содрогнулся. Кружочек дула вжался в напряженные затылочные мышцы прямо под черепной костью. Кровь моментально отхлынула от головы. Перед глазами заплясали черные точки.
Внезапно давление исчезло.
Марвин подступил к Понти и приставил оружие к его затылку:
— Или этого? Изменника, предавшего того, кого он был обязан защищать? И тоже убивал. Он собственного подчиненного убил. Чтобы обогатиться. Чтобы украсть. Он сам в этом сознался. Оба заслуживают смерти. Что написано в Бытии, глава девятая, стих шестой? Лавалье, что там написано?
Лавалье медлил, тяжело дыша.
— Что там написано? — крикнул Марвин.
— Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию.
Марвин повернулся к Лавалье:
— Так говорит Бог. Смотри же сюда.
Лавалье всхлипывал, слезы бежали у него по щекам.
Глава 31
София-Антиполис близ Канн
Вечер воскресенья
Джесмин не обманывалась на свой счет. Она была пленницей. Ее тюрьма находилась на третьем этаже клиники и состояла из палаты, которую она не имела права покинуть.
За дверью сидел охранник, который сердито рыкнул на нее, как только она высунула нос. Мобильник у нее отнял Салливан, а потом и стационарный телефон палаты отключили.
Вся группа прилетела в субботу вечером из Дрездена в Ниццу на самолете, принадлежащем фирме. Там их принял нервозный шеф службы безопасности научного центра Тайсэби в Софии-Антиполис. По трассе А8 они проехали несколько километров к западу и минут через десять достигли международного технопарка близ Канн. Городок располагался на холмистой местности у Вальбонна.
Уэйна Снайдера она с тех пор больше не видела. Дважды к ней приходил Салливан с доктором Дюфуром и Недом Бейкером. Они хотели знать все, что касалось костей и посещения Криса.
Профессиональные вопросы задавал Дюфур, который был и лечащим врачом Маттиаса. Его поведение сбивало ее с толку. Он ни словом не обмолвился о том, что они знакомы и что она была здесь пару дней назад. Причину этого она не могла найти, и чем дольше об этом думала, тем тревожнее ей становилось.
Джесмин открыла окно и вышла на тесный балкончик. Здания клиники полукругом обступал обширный газон с гравийными дорожками, деревьями и цветочными клумбами.
Подкравшаяся ночь безнадежно поглощала приглушенный свет фонарей вдоль дорожек. Не видно было ни души. Джесмин перегнулась через перила балкона.
Это было как в юности, когда она в бассейне впервые стояла на пятиметровой вышке. Сверху высота казалась как минимум вдвое больше, чем была на самом деле.
Джесмин охватила паника. О прыжке нечего было и думать. Но не могла же она сдаться просто так!
Она вернулась в комнату, связала вместе простыню и покрывало, а конец импровизированной веревки привязала к перилам балкона сбоку.
Осторожно перелезла через перила и нащупала ногами край балконного цоколя. Обеими руками ухватилась за скрученное жгутом покрывало, зажала его ступнями и скользнула вниз.
Она соскальзывала быстрее, чем рассчитывала. Простыня в каком-то месте порвалась, сухой треск расползающейся ткани заставил Джесмин посмотреть вниз. Секунду спустя ее ступни уперлись в перила балкона второго этажа. Она оттолкнулась и продолжила спуск. Поскольку ее импровизированная веревка оказалась коротковатой, последние два метра ей пришлось просто падать.
