Бентли Литтл - Курорт
Координатор пытался объяснить правила предстоящей игры. Это была какая-то помесь гольфа, поло, футбола и вышибал. Но уследить за его словами было нелегко, потому что он поворачивался то в одну сторону, то в другую, обращаясь то к ним, то к Койотам. Лоуэлл смутно подозревал, что такую путаницу устроили намеренно. Хотя общую суть он уловил. Корольки и Койоты должны встать друг напротив друга, и у каждого игрока будет по корзине мячей. Запуская мячи клюшками, они должны вывести из строя противников. Та команда, у которой в конце игры останется больше человек, и станет победителем.
Последовала затяжная пауза, пока двое пожилых мужчин из числа зрителей разносили корзины с мячами, оставляя по одной перед каждым игроком. Турман посчитал и отметил, что Койоты превосходили их числом. Корольков было лишь пятнадцать человек, а Койотов против них вышло восемнадцать. Взглянув в сторону зрителей, он увидел среди женщин и детей довольно много мужчин. «Почему они остались в стороне?» — удивился Лоуэлл. Разве спортивный координатор не говорил, что участвовать обязаны все мужчины? Он собрался уже сказать об этом, но Рокни вдруг отбежал к краю площадки и встал перед закрытыми воротами.
Там он вскинул руки, свистнул и заорал:
— Начали!
Мячи взметнулись в воздух.
Турман установил перед собой два мяча, ударил по ним наобум, не целясь, и даже не посмотрел, попал в кого-нибудь или нет. Он наклонился за следующим мячом, и в этот момент кто-то из Койотов попал ему в бок. Мяч едва не выбил воздух у него из легких. Лоуэлл упал на землю, схватившись за ребра, и следующий мяч угодил ему в ботинок с такой силой, что пятку даже через подошву пронзила боль.
Он знал, что это неправильно. Знал, что ему не следует этого делать, что он поступает именно так, как хотелось спортивному координатору. Но его переполняли ярость, ненависть и жажда мести. Несмотря на боль, мужчина поднялся под градом мячей, установил перед собой два новых мяча и отправил их в полет. Затем еще раз. И еще. Турман работал как заведенный. Он не смотрел, куда попадают мячи, но целил в самую гущу Койотов в надежде попасть в кого-нибудь из них за счет количества. Ему вспомнилось, как Дэвид рассказывал, что видел своих родителей на этой площадке. Что, если они были где-то среди игроков? Что, если их вместе с другими, кого видел Дэвид, предупредили и дали время на подготовку? Если это так, то у них теперь незаслуженное преимущество. При мысли об этом Лоуэлл заиграл еще жестче. Злость придала ему силы, и клюшка раз за разом молотила по ячеистым мячам.
Уилл, самый старший из Корольков, вскрикнул от боли, но Турман не стал смотреть, что случилось. Он установил еще два мяча и запустил их один за другим, а затем подобрал еще два с травы и ударил по ним изо всех сил.
Мячи довольно быстро закончились, так что игроки стали подбирать те, что приземлялись рядом с ними.
— Тулли! — крикнул Блэк самому низкому и худому игроку, по которому тяжелее всего было попасть. — Бери корзину и набери мячей, сколько сможешь!
Тулли стал ползать на четвереньках, собирая все, до чего дотягивался, и распределяя мячи между Рэндом и еще несколькими ближайшими к нему Корольками. Остальные члены команды продолжали подбирать то немногое, что валялось рядом. Раз мячей вокруг них становилось меньше, думал Лоуэлл, значит, их меньше запускали. А это означало, что они побеждали. Он остановился на мгновение, взглянул на другую сторону площадки и с удовлетворением отметил, что некоторые Койоты потирали ушибы, а другие сдались и укрылись за сеткой возле ограды. Ублюдков, может, и предупредили обо всем заранее, дав им преимущество, но благодаря счастливому везению, горстке хилых мужчин, составляющих команду Корольков, удалось их переиграть.
— Время! — объявил спортивный координатор, и все резко прекратилось.
Лоуэлл огляделся по сторонам. Двое пожилых мужчин катались по траве и стонали, в невезучего Тулли случайно попали последним броском, и еще несколько человек, как и он сам, потирали ушибы. Но в целом Корольки из стычки вышли относительно невредимыми. «Это все? — думал Лоуэлл. — Значит, теперь все позади?»
Однако он многого не учел.
— Только клюшки! — крикнул Рокни.
И прежде чем Турман сообразил, что к чему, на них уже мчалась толпа Койотов. Мчалась, размахивая клюшками и разинув рты в яростных воплях.
Возможно, Королькам помогло то, что они не разбегались, а стояли на месте. Или у них просто было меньше раненых игроков. Но, несмотря на свой крайне нелепый вид, им удалось дать отпор яростной атаке Койотов, опрокинуть их. Они колотили противников клюшками по ногам и ребрам, а те жестко падали на траву, и вскоре гневные вопли перешли в крики боли и стоны. Слева какой-то здоровяк с размаху ударил Блэка по голове, но промахнулся. Пожарный ответил ему тем же. Клюшка угодила мужчине в темя, и металл с хрустом врезался в плоть и кость. От звука этого Лоуэлл испытал отвратное удовольствие, и в следующую секунду сам врезал клюшкой в грудь престарелой стерве, против которой играл вчера на взбросе. Он скорее почувствовал, чем услышал, как хрустнули ее ребра. Женщина с шумом выдохнула и повалилась на траву.
Турман рассчитывал, что она окатит его отборной бранью и попытается из лежачего положения достать клюшкой по ногам. Ему хотелось этого. Но вместо этого его жертва просто взглянула на него и сказала: «Я знаю». И в глазах ее застыла такая горечь, что он невольно отвернулся.
Лоуэлл отступил под навес, подальше от побоища. Он утратил всякий интерес к этой навязанной, разрешенной бойне и ужаснулся тем увечьям, которые причинил другим людям.
— Время! — объявил спортивный координатор.
Соперники от обеих сторон застыли на месте — все, кроме двух мужчин в центре площадки, которые яростно размахивали клюшками, стараясь снести друг другу голову. Рокни благосклонно наблюдал за их действиями, пока члену команды Корольков не удалось сбить противника с ног. Койот рухнул на траву и больше не шелохнулся.
Теперь стало возможным оценить масштабы побоища. Всюду на траве валялись окровавленные, изувеченные тела. У многих конечности были вывернуты под неестественным углом, а некоторые лежали тихо и неподвижно — и были, скорее всего, мертвы. На ногах остались лишь немногие. Словно повинуясь внутреннему инстинкту, Корольки вернулись обратно под навес, а Койоты доковыляли до исходных позиций на противоположной стороне площадки. Зрители за оградой притихли. Лоуэлл попытался разглядеть свою семью среди подавленных лиц, но безуспешно.
— Второй раз подряд победителями становятся Корольки! — объявил спортивный координатор.
Со стороны Корольков раздалось несколько неуверенных хлопков.
В воздухе нарастало напряжение. Все притихли и ждали, что последует дальше.
— В этот раз мы поступим немного по-другому! — громко сказал Рокни. — Кукушки не будут играть против Корольков! Этот матч мы отложим до следующего турнира! А сейчас Кукушки накажут проигравшую команду!
Он театральным жестом указал на побитых мужчин и женщин в центре площадки:
— Ребята? Они ваши!
Сквозь брешь в ограде, из-за гаража, в котором хранилось снаряжение, с воплями выбежали Кукушки, покрытые грязью и с лицами, раскрашенными, как у спортивного координатора. Они размахивали клюшками для гольфа, бейсбольными битами, копьями и ножами. В глазах их читались радостное возбуждение и буйное ликование от того, что им наконец развязали руки, позволили делать то, что им хотелось сделать.
«Кем были все эти люди в реальной жизни?» — дивился Лоуэлл, в немом ужасе наблюдая за происходящим. Блэк говорил, что Блоджетт был кем-то вроде финансового аналитика. Другие наверняка трудились на столь же невинных должностях. Стоматологи. Риелторы. Программисты. Что же довело этих людей до такого состояния? Может, они изначально были предрасположены к этому? И эта их особенность скрывалась под маской благовоспитанности, выжидая лишь удобного случая, чтобы проявить себя? Турман вспомнил вызывающее поведение Блоджетта той ночью, когда он занял их номер… и украл трусики Рейчел.
«Да», — решил Лоуэлл. Эта предрасположенность была заложена в них изначально. Ему снова вспомнились школьные годы. В последнее время он часто гадал, как полным психопатам, которые в школе терроризировали целые коридоры, удавалось подавить в себе агрессию настолько, чтобы влиться в нормальное общество. Как им удавалось находить работу, обзаводиться женами и жить обычной жизнью, в то время как в глубине души они оставались теми же ублюдками, какими были всегда?
Потому что они это скрывали, решил он теперь. Потому что выдавали себя за тех, кем никогда не были.
Здесь они могли быть собой. Их собственное «я» обрело полную свободу.
