Мурмурация - Оксана Олеговна Заугольная
И снова равнодушный голос без капли эмоций:
– Ты в курсе, что шизофрения не передается воздушно-капельным путем?
– Так то шизофрения, – Лена подошла ближе. – Я уверена, что ты не она. Ты нечто большее. Куда большее.
– Паразит? Бес? – Тадеуш откровенно насмехался, но Лена считала, что так даже лучше. Она была уверена в своем решении.
– Ты думаешь, что сможешь сбежать в последний момент и не пропадешь в лесу. – Она проигнорировала предположения Тадеуша по поводу его природы. – Но это такой риск… Ты ведь знаешь, что привлекаешь демона больше, чем другие. Стоит политься вашей общей крови, и его не остановить.
Потянулось молчание. Наконец Тадеуш хлопнул себя по колену.
– Ладно, предположим. Тебе с этого какая такая радость? Избавиться от меня тебе будет еще сложнее. Я становлюсь переборчив, когда мне перестает грозить смерть на алтаре. Будешь искать мне красивого и молодого добровольца, причем обязательно мужчину. Меня достали эти женские эмоциональные качели.
– Надо будет, найду, – пообещала Лена. – А зачем ты мне, узнаешь уже сам, когда мы объединимся. Ты же сможешь слышать мои мысли, верно?
– Уговорила, – согласился Тадеуш, изо всех сил делая вид, что соглашается больше из вежливости, а не от безысходности. Но то, как быстро он согласился, говорило о другом. – Выбор у меня не ахти какой, да и склонность к авантюризму во мне никак не угаснет. Давай попробуем.
– Другое дело, – обрадовалась Лена. Она не хотела это показывать, но у нее тоже не было других шансов усилить себя. И времени. Совсем мало времени. – Что нужно делать?
– Вам нужно поцеловаться, – скомандовал Тадеуш. – И не просто чмокнуться. Для легкого перехода нужен хороший поцелуй.
Лена неуверенно посмотрела на губы Алисы.
– Чего ты ждешь? – поторопил Тадеуш. – Пустить непонятную сущность в себя нормально, а поцеловать подругу слабо?
Это прозвучало и впрямь глупо, и Лена решилась. Обняла ладонями лицо Алисы и, глядя ей прямо в глаза, прильнула ко рту. Алиса – или Тадеуш – ответила пылко и пару раз ощутимо прикусила ей губу. Но глаза никак не светлели, и Лена наконец разорвала поцелуй.
– Это не работает! – возмущенно заявила она.
– Разумеется, не работает, – ответил Тадеуш, проводя языком по губам. – Ты «Чужого» пересмотрела, что ли? Или ты так и не поняла, что я не паразит? Просто так забавно. И хотелось наконец поцеловаться с девчонкой. Я же мужчина, черт возьми.
А потом он уставился прямо ей в глаза, схватил за руки, не позволяя отодвинуться ни на шаг, и скользнул. Лена не поняла толком, как это произошло, как ощутила, что она больше не одна. И никогда не будет одна.
– Что происходит? – Попытку привыкнуть к новому состоянию прервала Алиса. – Я странно себя чувствую. Какая-то слабость. И легкость…
Она привалилась к стене и прикрыла глаза.
– Это ненадолго, – буркнула Лена и открыла дверь. – Успевай насладиться жизнью, подруга. Времени осталось немного.
Андрей закрыл за ней, и Лена вышла на улицу. Как оказалось, Лена даже понятия не имела, насколько немного времени осталось! Только выйдя на улицу из участка, она обнаружила, что все как-то суетятся. Собаки лают, люди носятся по улице. Словно пожар или извержение Везувия, которого тут и быть нигде не может.
Лена бросилась к дому. К счастью, мама еще была там. Она стояла у калитки и ждала дочь.
– Что-то изменилось после того, как закопали Аркашу, – быстро пояснила она. – Он сильно расшатал реальность, ждать осени нет времени, хотя большинство и было против. Но нужно проводить последний ритуал прямо сейчас, или прорыв будет без нашей помощи, и тогда…
Она замолчала, но Лена и без нее поняла. Демон, который пришел не по просьбе, а потому что смог, вряд ли станет выполнять их желания. И это не говоря уж о том, что Лена в последнее время считала плохой идеей весь этот план с вызовом демона. Сначала она относилась к убийствам туристов как к чему-то особенному, связывающему жителей поселка друг с другом. Когда растешь рядом с этим, трудно считать это странным. Она не верила, что демоны существуют и реально могут прорваться в ее мир.
«Ты не хочешь рассказать маме, – заговорил в голове Тадеуш, и Лена вздрогнула от неожиданности, – что это, может, вовсе и не из-за несчастного физрука, а из-за нас с тобой? Все начало усложняться не после захоронения этого психопата, а после моего перехода, так ведь?»
«Это никак не связано, – как можно четче подумала Лена. – Но на всякий случай заткнись и не отсвечивай, чтобы нас не принесли в жертву вместо Алисы.
И Тадеуш тотчас замолчал. Удивительно, насколько послушная сущность!
Переодевшись потеплее, она выскочила на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как в сторону леса сами полицейские волокут примотанную накрепко к носилкам Алису. Лена забеспокоилась было, не вырвется ли она, а потом вспомнила. Нет. Больше. Не. Вырвется.
«Потом позлорадствуешь, пошли скорее, пока без нас не начали, – произнес в голове голос Тадеуша. Может, Алисе и везло, что они действовали поочередно, терпеть этот голос была та еще задачка. – Я просто чувствую, что там будет веселуха».
«Тебе там плохо не станет снова? – Лена снова постаралась сформулировать так, чтобы Тадеуш ее понял. – Мне не улыбается грохнуться в обморок, будто я ни разу не видела, как в жертву приносят».
Ей показалось, что Тадеуш хотел спросить, видела ли она на самом деле, но вместо этого он ответил:
«Думаю, все будет нормально. Если что, я отключусь, а ты нет».
И Лена впрямь припустила к лесу, куда, похоже, собиралась по крайней мере половина поселка. Странное зрелище представлял из себя поток людей, поднимающийся в горы. Обычно бо́льшая часть жителей сидели дома, ездили на работу, дети были в школе, и Лена успела забыть, что их поселок отнюдь не три дома. Сколько было жителей? Тысячи три, больше? Сейчас они плотным бурным ручьем поднимались к Шийской пещере, до́ма оставались только совсем немощные, женщины с грудными младенцами – хотя Лена видела несколько человек со слингами, – да те немногие, кто не был уверен в их общем уже не меньше сотни лет деле. Они стояли у ворот своих домов и провожали толпу, кто-то кричал что-то подбадривающее, кто-то молчал, но одно Лена знал точно: никто не позвонит в город или еще куда-нибудь, чтобы сдать соседей. Последними, кто мог это сделать, были Собакины; Димка сбежал к бабке под крылышко, а за ним перебралась и мать.
Лена влилась в толпу,
