Таш Нехорошкин - Генетика убийцы

 - Почему Фатис убил себя? - спросил испуганный Юрий.

 Ароб все так же поерошил Юрию волосы на макушке и ответил коротко и ясно:

 - Кому-то умереть легче... 

Глава двадцать вторая. История, о которой никогда не расскажут потомки. Часть вторая.

 Дворец суетится. Прислуга бегает и звенит посудой и громким смехом. Придворные барышни бегают из стороны в сторону, из комнаты в комнату, дабы привести себя в порядок. Но в такой суете это немного трудно сделать: платья пачкаются, прически падают из-за того, что их плохо прикрепили второпях, макияж смазывается от столкновения с прислугой и резких махов руками... В общем - хаос! К чему бы, Вы спросите, все это? Сегодня, в день цветения сакуры, день рождения боч-чана (юного господина, "чан" - обращение старшего к младшему, в основном к мальчику) Сейгино Муско! Все должно быть идеально: так сказал император Ичирен Муско-сама ("сама" - уважительная форма к начальству, императору). Только вот, о хаосе он ничего не говорил... Вырвавшись из своего кабинета, раздраженный и нервный, он закричал:

 - Прошу Вас всех поймать тишину!!!

 Все резко "дали по тормозам". Наступила могильная тишина. Только на мговение послышался звук падающей ханы-кандзинси (шпильки для волос). Император осмнотрел всех с гордо пондятой головой, прокряхтел в кулак и спокойно заговорил:

 - Прошу Вас торопиться, но, черт подери, медленно! Из-за этого шума не то что я, даже Китцуне (объяснял раньше, демоны-лисы - что-то вроде домовых) в лесах точно бросили свои дела, когда Вас всех услышали. Так что, быстро все успокаивайтесь и ТИХО принялись за работу. В этом хаосе невозможно сосредоточиться...Все поняли?

 "Хор" ответил в разнобой:

 - Да, Муско-сама!

 -Тчи...вот и славно.

 Император вернулся в кабинет. Но стоило ему перешагнуть порог, как вдруг послышались детские крики и шум чего-то бьющегося.

 - Сейгино! - выбежал взволнованный и испуганный до чертиков отец.

 Но ничего страшного для детей не произошло. Скажу так: они сами стали виновниками шумихи. Мигигава и боч-чан Сейгино. Эти маленькие озорники устроили догонялки на игрушечных лошадках прямо во дворце, в разгар подготовки к празднику. Видимо, бедный сынок, не выдержав долгого сидения на одном месте, взял с собой друга и сам себе устроил праздник. Император, вроде как, нахмурился, но к сыну "подлетел" с особыми нежностями. Схватив пятилетнего шалуна на руки, мужчина стал его тискать и разводить сопли:

 - Бедный мой сынок, заскучал без папки! Прости своего папулю, на него столько дел навалилось!

 Сын, уже в который раз страдающий от таких избытков нежностей, забрыкался:

 - Папааа!!! Отпусти меня! Ничего я не заскучал! Все нормально! Мы просто играем!

 - С Мигигавой?! А как же я?

 - Ну, папа!

 Император, смахнув слезу, отпустил сына, выпрямился и снова принял свойсвенный ему пародистый и властный вид.

 - Что ж... - вздохнул Ичирен-сама. - Раз ты так хочешь...

 - Пааап!...

 -Все-все! Ухожу.

 Император вернулся в кабинет. Юный господин гялун на Мигигаву, что уже стоял рядом, посмотрел на почтенных слуг, что смотрели на них, разинув рты, и приказал им заняться своими делами. Слуги молча и быстро разошлись по своим делам. Мальчики не стали долго задерживаться в коридоре и выбежали в сад. В саду у императора было много красивых домашнрих и диких цветов. За каждым растением император ухаживал сам лично, еще и сына своего на это побуждал. Сейгино, конечно, с удовольствием помогал отцу, но его больше интересовало воинское дело. Точнее, он всегда поклонялся великим самураям. Его друг, Мигигава, как раз-таки являлся сыном некоего самуря А***. Он гордился своимм отцом и его подвигами. С дворовыми детьми Мигигава разбирался с помощью драки, если те нарывались на неё. Зачастую отец ругал его за это. Но это было до тех пор, пока он не познакомился с принцем. Как раз отец озорника находился у императора на службе. Сначала Мигигава, тихого и молчаливого Сейгино не воспринимал, как нормального ребенка. Впрочем, как и всю знать. Ведь они вечно сидят в своих дворцах и страдают всякой скучной и непонятной дворовому мальчишке ерундой. Но уже после двух часов нахождния около Сейгино, Мигигава понял, что этот "домашний" не видит ничего путного в том, что бы просто править страной. Этому, на вид тихому, парню нужны приключения и бои. Но в нем присутсвовала и мера. Когда Мигигава в очередной раз влезал в драку, тот останавливал его и все склоки, если это было возможно, решал мирным путем. Частенько это заканчивалось перемирием, но только потому, что каждый знал боч-чана в лицо. А если аппанент не понимал добрых слов, то Мигигава получал полное право врезать очередному нахалу по лицу. И делал он это с таким удоволшьствием, что в итоге, все стали держаться от парочки подальше. Но их, в основном, другие дети уважали, а взрослые назвали их "друзьями справедливости". Отцы мальчиков гордились ими, но у самурая были плохие предчувствия. Когда родился Мигигава, в их дом пришла ведьма. Она с порога заявила, что сын самурая вырастит храбрым, честным и справедливым, но когда ему исполнится четырнадцать, его единственным другом будет тьма внутри него. С этой тьмой, в двадцать шесть лет, он пуститься в бой с другом и с самой тьмой. В одной из битв он проиграет, но останется жив, а в другой его настигнет ужасная смерть, пожирающая его изнутри. Выслушав предсказания, самурай выгнал колдунью из своего дома и наказал ей больше не появляться ему на глаза. Но та только посмеялась и добавила:

 - Не я, так сын твой тебе мои слова припомнит.

 И больше самурай не видел её. С тех пор, он следит за сыном, что бы никто больше его не тронул. Кстати, потому он и познакомил его с сыном императора. И тому и другому будет сокойнее за своих сыновей. Что и требовалось ожидать: мальчишки резвились в саду, забыв обо всех хлопотах жизни.

 - Мигигава-сан!* ("сан" - обращение к старшему, к мужчине.)- обратился Сейгино, вытянув вперед меч. - Я вызываю тебя на честный бой!

 - Сейгино-сан, я принимаю твой вызов!  Как истинный самурай, я согласен биться честно.

 - Тогда, готовься!

 - Уже...

 Так, немного побуянив на бамбуковых мечах, мальчишки довольные плюхнулись на траву, согласившись на ничью. Вот оно - беззаботное детство!

 - Мигигава-кун*, ("кун" - обращение к сверснику), - заговорил Сейгино, глядя на синее небо, с облаками-перьями, - а когда мы станем самураями, мы останемся друзьями?

 Мигигава засмеялся:

 - Дурья бошка, как ты можешь в этом сомневаться?! Нас с тобой ни одна темная сила не разделит! Мы же с тобой как...как...

 - Батосай и его верный друг Кирума?

 - В точку!  Как они! Мы тоже станем знаменитыми самураями! Мы стольких вражеских солдат уложим! КИИИЯЯЯЯ!!! И все преступники будут дрожать,  услышав наши имена! Сейгино Муско...

 - И Мигигава Бьякуя!

 - Ай, красава, аники!

 Мальчики засмеялись. Вот и слуги явились: две девушки. Они запыхались, все вспотели, бегая в поисках юного господина.

 - Сейгино - сама, - обратилась молодая девушка в одежде поварихи, - Ваш отец к себе Вас просит. Будет готовить Вас к сегодняшнему событию.

 Сейгино надулся:

 - Именно сейчас?

 Слуги поклонились и кивнули. Сейгино тяжело вздонул, встал с травы и отрняхнулся. Следом поднялся Мигигава. Он положил свою руку на плечо друга и с улыбкой до ушей, подбодрил:

 - Все хорошо, братиш! Ты сегодня должен быть на высоте!

 Сейгино стало приятно. Он знает, что Мигигава всегда его поддержит. Довольный и счастливый боч-чан пошел со слугами. Мигигава остался один. Стоило Сейгино исчезнуть с поля его зрения, как в кустах что-то зашуршало. Мигигава тут же выхватил свой бамбуковый меч и, повернувшись на шум, встал в стойку. Шум прекратился, но через мгновение из кустов, тревожно крича и испуганно маша крыльями, вылетела сойка, напугав немного мальчишку. Мигигава облегченно выдохнул, но тут послышалась демоническая усмешка. Мальчик снова встал в стойку и крикнул смеявшемуся:

 - Выходи, если не трус?!

 Молчание. Мигигава еще раз крикнул:

 - Выходи, говорю! Ты враг или друг? Хой!

 Кусты зашевелились, раздался голос взрослого мужчины. Видимо, иностранца, так как говорил он с акцентом:

 - Погоди, погоди, мальчишка! Хе-хе... - из кустов вышел бродяга с маской лиса на лице. - Я не враг. Но и не друг.

 - Тогда кто ты? - храбро спросил Мигигава.

 - Я клоун. Здесь ведь проходит праздник, посвященный пятому году жизни молодого господина?

 - С чего я должен тебе отвечать?

 Мужчина замолчал, стоя столбом и пялясь на мальчика. Но тут, он поднял левую руку вверх и стал плавно водить кистью руки. Мигигава насторожился. Сделав еще пару движений кистью, бродягя выпрямил её и раздвинув средний и безымянный палец вытащил между ними платок. Платок он натянул в руках, встрияхнул его и достал из него веточку сакуры. Мигигава был удивлен таким чудесам. Впервые он увидел что-то подобное. Бродяга передал мальчишке веточку. Тот взял её и еще минуту стоял в оцепинении. Бродяга обошел его вокруг и склонился к уху: