Эрик ван Ластбадер - Завет
Вытащив золотые запонки, Браво выбрал ту, что не подошла к замку в Сен-Мало. Все верно, ключ вошел в отверстие. Браво уже собирался открыть шкатулку, когда снаружи раздался странный резкий звук — как будто от порыва ветра неожиданно распахнулось окно, — и хрип, словно выходящий из горла, стянутого удавкой…
Двумя огромными прыжками Браво подскочил к двери и распахнул ее.
— Дженни? Святой отец?
Коридор был пуст. Стояла зловещая тишина. Браво слышал, как колотится его собственное сердце, в ушах шумела кровь. Где-то неподалеку медленно капала на каменный пол вода. Где, черт возьми, Дженни?
Сунув в карман металлическую шкатулку, Браво торопливо зашагал по коридору. Завернув за угол, он увидел впереди лежащее на каменном полу тело.
Его сердце подпрыгнуло и остановилось.
— Дженни?!
Он побежал, подошвы заскользили по мокрым камням. Пол был залит какой-то густой, чуть липкой жидкостью. Кровь! У ног Браво, нелепо вытянувшись, лежал священник. Лицо отца Мосто, бледное до зелени, было обращено наверх, мертвые глаза изумленно открыты. Поперек шеи тянулся длинный разрез; страшная рана все еще кровоточила. Рядом в луже крови лежало орудие преступления. Нож.
Браво опустился на колени и внимательно рассмотрел его, не трогая руками. Небольшой складной нож с узким лезвием, рукоять украшена перламутром. Вчера вечером у него на глазах Дженни открыла этим ножом бутылку вина…
Дженни… Дженни убила отца Мосто? Он не поверил сам себе. Но если Дженни невиновна, где она?
Он уловил какой-то едва слышный звук, вскочил на ноги и бросился туда, где, как ему показалось, раздавались легкие торопливые шаги. Лампы на этом участке коридора не горели. Чем дальше он уходил от тела, тем темнее становилось. Вскоре Браво уже ничего не видел и на расстоянии фута перед собой.
Но он не остановился и продолжал упорно двигаться вперед. Что еще оставалось делать? Внезапно он почувствовал, что за его спиной кто-то есть, и резко обернулся. Сильный удар по лбу отшвырнул его назад. Браво налетел спиной на скользкую влажную стену и тут же получил еще один удар.
Он приготовился и, позволив противнику ударить еще раз, крепко ухватил того за запястье, — тонкое запястье с нежной кожей! На него напала женщина!
— Дженни… — выдохнул он, — что же ты делаешь?!
Снова удар, но Браво, проигнорировав его, не отпустил запястье, а резко вывернул его. Его противница зашипела от боли. Уворачиваясь от очередного удара, Браво дернулся, задев ее грудь, рванул за запястье, намереваясь развернуть спиной к себе и схватить за горло, но тут получил ребром ладони по переносице. Голова его откинулась назад; брызнули слезы, в глазах потемнело. На мгновение Браво ослеп от резкой боли. Воспользовавшись его секундным замешательством, она высвободилась и побежала по коридору. Браво успел увидеть темный женский силуэт на фоне ослепительного света; в следующее мгновение она исчезла за одной из боковых дверей, очевидно, ведущей на улицу.
Браво потряс головой, приходя в себя; потом, спотыкаясь, дошел до двери и вышел наружу, оказавшись на узенькой улочке, бегущей вдоль канала. В воде играли отражения города, переливаясь всеми цветами радуги, словно художник, написавший эту удивительную картину, еще не отложил кисти и продолжал работать.
Прямо перед собой Браво увидел каменную арку моста. В лицо ему ударил яркий солнечный свет, он прищурился… действительно ли по мосту бежала, проталкиваясь через толпу, женская фигурка, или ему показалось? Протерев все еще слезящиеся глаза, Браво начал пробираться вперед, расталкивая разгоряченных туристов. Он дошел до середины моста, но Дженни нигде не было видно. Остановившись, Браво принялся разглядывать людей на площади по ту сторону канала. Внезапно он почувствовал слабость, голова закружилась. Стояла невыносимая духота, безжалостно пекло солнце, да и удары, полученные в подземелье, давали себя знать.
Какая еще женщина могла обладать достаточной физической силой и умением, чтобы бороться с ним врукопашную и победить? Перед глазами всплыла картинка: он показывает Дженни оружие, оставленное для него отцом в сейфе. «Может быть, лучше я возьму?» — спрашивает она… Конечно, если это Дженни предала их, ее желание забрать пистолет вполне объяснимо…
Тягостные размышления поглотили Браво целиком. Он не обратил ни малейшего внимания на двух подошедших к нему вплотную незнакомцев. Не успел он осознать, что происходит, как его столкнули вниз с моста.
Браво упал, ударившись о доски, на палубу катера, и тут же вскочил на ноги. Ему на голову мгновенно натянули мешок, мотор взревел, и катер сорвался с места. Кто-то попытался мягко сбить его с ног, при этом тихо, но настойчиво произнося что-то в самое ухо. Браво не обращал внимания на слова, отчаянно, вслепую сопротивляясь. Ему скрутили руки. Рванувшись вперед, он лбом ударил одного из противников и собирался повторить маневр, но в эту секунду точный удар по кости за правым ухом лишил его сознания.
Глава 16
Дженни очнулась в полной темноте и застонала от боли. Даже от легкого прикосновения к шее сзади на нее немедленно накатили тошнота и головокружение. Она охнула, обхватив руками раскалывающуюся голову. Что произошло? Она собиралась заговорить с тем священником, а потом…
Пошатываясь, Дженни поднялась на ноги и прижалась к холодной, влажной стене. Положив ладонь на камни, она медленно двинулась вдоль стены, пока не дошла до двери. Ухватившись за кованую ручку, Дженни потянула ее вниз. Бесполезно. Дверь была заперта. Она отступила на два шага, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Сделав три вдоха и выдоха, каждый следующий все глубже, она собралась с силами и выбила дверь плечом. Отшатнувшись, Дженни чуть было не свалилась на пол. Это усилие стоило ей нового мучительного приступа тошноты. На этот раз она нагнула голову, и ее вырвало остатками завтрака.
В коридоре Дженни окружила еще более плотная темнота. Она вспомнила про свой карманный фонарик. Вытащив его, она нажала на кнопку. Тоненький лучик света прорезал тьму, заметался по стенам. В ту же минуту Дженни обнаружила лежащее на полу тело. Сначала она испугалась, что это Браво; ее сердце болезненно сжалось, затылок невыносимо заломило. Подойдя ближе, Дженни увидела разметавшиеся полы накидки священника и поняла, что перед ней отец Мосто.
Она медленно направилась к неподвижному, неестественно выгнувшемуся телу. Неожиданно в свете фонарика сверкнул металл. Дженни подошла ближе и уставилась на черную, маслянистую поверхность. В луже крови, зловеще поблескивая, лежал нож — ее нож! Нет, не может быть… Она схватилась за карман. Пусто. Дженни еще раз посмотрела на лезвие. Наклонилась и взяла нож в руки. Ей необходимо было точное подтверждение.
О господи, это действительно мой нож!
Кто-то напал на нее, вытащил ее нож и перерезал им горло отца Мосто! Откуда они узнали про нож? Нет времени, она задаст себе эти вопросы позже…
— Браво! — крикнула она. — Браво!
Она побежала по коридору в сторону каморки священника. Из-под приоткрытой двери, очевидно, ведущей прямо в город, выбивался узкий треугольник света. Похоже, именно этим путем они воспользовались, чтобы увести Браво… Но она должна была убедиться. Открыв тяжелую дверь в комнату отца Мосто, Дженни увидела распахнутые дверцы огромного шкафа, наполовину оторванную деревянную панель. Браво в комнате не было. Кляня себя на чем свет стоит, Дженни помчалась обратно и выскочила на залитую палящим солнцем улицу.
Обратив внимание на суматоху на мосту, Дженни подбежала к столпившимся людям. Ей охотно, наперебой принялись рассказывать о том, как буквально вот только что человека столкнули с этого моста на катер и увезли неизвестно куда.
С иголочки одетый в неподражаемой венецианской манере пожилой господин никак не мог успокоиться.
— Его похитили террористы!
— Почему же именно террористы? — спросила Дженни.
— Да ведь это форменный киднэппинг! Кто они еще после этого? Среди бела дня, вы только подумайте! — Пожилой синьор сердито махнул рукой, охваченный благородным негодованием. — И когда Венеция успела превратиться в Америку?..
Камилла, наблюдая за Дженни из темноты своего укрытия, все еще дрожала от прокатившейся по всем клеткам ее тела волны адреналина. Отчаянно хотелось закурить, но Камилла знала, что никотин успокоит ее, а она пока что не хотела успокаиваться. Нет ничего лучше физического напряжения, чтобы почувствовать себя живой, подумала она. Доказать самой себе, что ты по-прежнему жива, по-прежнему молода…
Наблюдая, как Дженни, недоумевая, склонилась над священником, Камилла прижала к уголку рта сложенный платок. Материя уже промокла от ее крови. Вывернутая рука ныла, но это была приятная боль, она доставляла Камилле почти чувственное удовольствие, разжигая в груди знакомый огонь. Прикасаться сначала к Дженни, потом к Браво; держать ее на руках и знать, что она совершенно беспомощна, а потом перейти к нему… понять, что эти двое были любовниками, увидев в их движениях едва уловимое отражение другого, словно тень, словно отпечаток на подушке со всеми ее интимными запахами… Вряд ли что-то еще могло быть таким волнующим…
