Ричард Хайнс - Хамелеон
Виктория была уверена в свой правоте, но сразу осознала, что сказала чересчур много, и поспешно умолкла.
— Да, Виктория. Были и другие смерти, выглядевшие как несчастные случаи.
— Ты думаешь, что Джон имеет к этому какое-то отношение? — недоверчиво спросила Виктория.
— Да, думаю. И из твоих слов я делаю вывод, что он был здесь в прошлые выходные.
— А почему ты сама у него не спросила, когда спала с ним? — язвительно поинтересовалась Виктория.
— Потому что не хотела ему раскрывать, что́ мне известно. Послушай, Виктория, Джон — эгоист и мерзавец. У него хорошо получается это скрывать, быть обаятельным и все такое, но в конечном счете ему нет никакого дела ни до тебя, ни до меня и вообще ни до кого, кроме себя. Так что, пожалуйста…
Виктория ответила не сразу. Она представила себе Джона таким, каким он был в ту ночь, такого нежного в ее объятиях. Но тут этот образ сменился другим: Джон и Пенни, сплетенные вместе. Эта мысль была невыносимой, от нее Виктории стало физически плохо.
— Хорошо, — пробормотала она. — Ты все равно узнаешь правду. Да это и не тайна. Джон был здесь в прошлые выходные. Но он уехал рано утром в воскресенье, до несчастного случая.
«Джекпот!» — подумала Пенни.
— Но он здесь был?
— Да, — дрогнувшим голосом подтвердила Виктория.
Пенни в полной мере ощутила всю глубину ее горя и совершенно неожиданно для себя прониклась к ней состраданием.
— Что с тобой?
Борясь со слезами, Виктория молчала.
— Во имя всего святого, только не говори, что ты по-прежнему в него влюблена! — воскликнула Пенни.
Виктория понуро кивнула.
— Да не может быть, чтобы ты его всерьез любила!
Виктория залилась слезами. Пенни шагнула к своей бывшей лучшей подруге и обняла ее впервые за десять с лишним лет. Она нежно гладила Викторию по голове, а та плакала, уткнувшись ей в плечо.
За завтраком на веранде с видом на сад Виктория начала приходить в себя. К ней, хотя бы отчасти, вернулась вера в Джона. Она решила, что нужно будет, по крайней мере, предоставить ему возможность высказать свою версию случившегося.
Пенни великодушно объяснила, что это она соблазнила Джона, расплачиваясь за старую боль, которую носила в себе столько лет. При этом журналистка ни словом не обмолвилась о том, что в первую очередь ее интересовала возможность хладнокровно порыться в его вещах. Теперь она сочувствовала Виктории, но лишь повторила ей то, что уже говорила о своих подозрениях в отношении Джона. Пенни понимала, что любящая женщина выложит все тому, кого любит. На ее взгляд, Виктория, к несчастью для себя, была влюблена в Джона и уже начинала искать оправдания его поступкам. Она пыталась с помощью разума побороть боль в сердце. Пенни искренне сочувствовала своей бывшей подруге и стремилась облегчить ее страдания.
Виктория, в свою очередь, смогла простить гостье ее первоначальную жестокость. Она лишь сейчас впервые осознала, какой удар они с Джоном нанесли ей много лет назад.
Вскоре молодые женщины уже снова чувствовали себя уютно. Они проговорили несколько часов, рассказывая о том, что случилось с ними с тех пор, как они перестали общаться друг с другом. Все это время Виктория не переставала извиняться за то, как некрасиво они с Джоном поступили тогда, много лет назад. При этом она старалась убедить Пенни и себя саму в том, что тот Джон, которого она знала, не способен на те гнусные деяния, которые ему приписывала журналистка.
Со своей стороны, Пенни давала Виктории выговориться. При этом она размышляла о том, что знакомство с Фионой позволило ей высвободить чувства, которые сдерживались так долго, излечить ее от так называемого проклятия Джона. Возможно, то, что она приписывала ему, на самом деле было лишь оправданием невозможности сблизиться с мужчиной. Горечь застарелой обиды на Викторию испарилась, и сейчас Пенни испытывала к бывшей подруге только сочувствие, даже нежность. К ней — да, но только не к Джону. Она по-прежнему не могла отделить свою личную злость от объективных подозрений.
После завтрака Пенни предложила прогуляться верхом, желая осмотреть имение. Когда они проезжали по лесу, журналистка как бы случайно попросила Викторию показать ей то место, где был убит Пожарнов.
Определить, где упал Борис, для нее не представляло никакого труда. Судя по вытоптанной траве, все поиски ограничились той самой зоной, в которой находились охотники. Местная полиция тоже считала, что смерть явилась следствием случайного выстрела. В охотничий сезон несчастные случаи происходят довольно часто, и их всегда стараются замять как можно быстрее. Коларвоны опасались неприятных последствий для своего бизнеса и также приложили руку к тому, чтобы расследование было проведено с максимальной спешкой и минимальными осложнениями и оглаской.
Пенни постояла там, где, по ее расчетам, упал Пожарнов, а затем направилась в лес, петляя между деревьями. Она искала любые улики под корнями и в густых кустах, но ничего не могла найти. Виктория нетерпеливо позвала ее, но тут Пенни что-то заметила и окликнула подругу.
— В чем дело? — спросила Виктория, присоединяясь к ней.
— Вон там, в кустах. Видишь? Что это такое?
— Где? — спросила Виктория, всматриваясь туда, куда указывала Пенни.
— Да вот же. — Пенни присела на корточки.
— Это же просто старая стреляная гильза, — сказала Виктория и потянулась к маленькому пластмассовому цилиндру.
— Не прикасайся к ней! — воскликнула Пенни, хватая ее за руку. — Там могут быть отпечатки пальцев Джона.
— Не говори ерунду. На что ты намекаешь? — К недовольству журналистки, Виктория подобрала гильзу с земли. — Это же охотничья позиция. Здесь вокруг сотни стреляных гильз. Даже если твое невероятное предположение верно, вероятность того, что именно этим зарядом был убит Борис, один на миллион.
Она покрутила зеленый цилиндр в пальцах, уничтожая все отпечатки, которые могли на нем оставаться.
— Смотри, вот еще одна гильза, и еще.
С этими словами Виктория указала на несколько стреляных гильз, рассыпанных на земле неподалеку, где обычно стояли охотники.
— Да, но не здесь. Эта гильза лежала одна.
Пенни постаралась не показывать свое раздражение. Улика, если это действительно была она, оказалась уничтожена.
— Полагаю, ты захочешь собрать все гильзы, — заметила Виктория, не скрывая издевки.
— Ладно, не будем об этом.
Пенни направилась к своей лошади.
— Куда ты теперь? — окликнула ее Виктория.
— Мне нужно возвращаться в Лондон, — бросила через плечо Пенни и уселась в седло.
— Подожди меня, — сказала Виктория и убрала гильзу в карман.
При этом она украдкой улыбнулась.
Глава 24
Мельбурн, штат Виктория, Австралия
Рейс из лондонского аэропорта Хитроу до Мельбурна был хорошо знаком Джону. Двадцатидвухчасовой перелет давал ему время подумать над тем, что могло ожидать его на родине. Каждая поездка домой отличалась от всех предыдущих мириадами мелочей, а иногда и не только. Этот приезд обещал оказаться самым болезненным.
Короткой остановки в Сингапуре хватило только на то, чтобы принять долгожданный душ в зале для пассажиров первого класса и купить в подарок матери баснословно дорогую косметику в магазине беспошлинной торговли. Джон изо всех сил старался представить, как он будет снова жить в Австралии, в Мельбурне или на родительской ферме. Но едва самолет совершил посадку, он почувствовал себя чужаком. Дело было в мелочах. Дорога из аэропорта Таллмарин ни в чем не менялась уже много лет. По радио звучали резкие, непривычные акценты. Никуда не делась и всеобщая одержимость спортом вообще и регби в частности, говорящая об ограниченных интересах большинства соотечественников Джона. Он знал, что эта страна навсегда останется его домом, но, находясь здесь, больше не чувствовал себя ее частью.
Пока за окном такси проносились пригороды Мельбурна, Джон вспоминал город таким, каким видел его последний раз два года назад. Он думал о трамваях, громыхающих по улицам, о четырех временах года, каждое из которых обладало своим собственным очарованием, о людях, которые старели, но так по-настоящему и не менялись. Австралия — богатая страна. Ее население счастливо и довольно жизнью. Здесь нет никакой надобности в переменах. Но, к лучшему или к худшему, Джон привык жить в более динамичном окружении.
В настоящий момент новые возможности казались ему безграничными. Последние несколько дней, проведенные в разлуке с Викторией, еще больше убедили Джона в том, что его будущее связано с ней. Он рассчитывал на то, что именно мысли о воссоединении с ней, теперь уже навсегда, помогут ему пережить муки похорон Дэвида. Рядом с этим даже его деньги отступали на второй план.
