Андрей Курков - Ночной молочник
– А когда пойдешь? – спросила Ирина.
– В пять туда автобус идет, – припомнила мама.
– Ты возьми с собой молока. Пусть их малыш попробует! – Ирина посмотрела на маму благодарным взглядом.
– Возьму, возьму. Где-то на кухне бутылочка из-под пепси есть. Она как раз в карман пальто влезет!
Сцедила Ирина с грудей молоко. Почти треть литровой банки набралось. Попробовала еще на грудь нажать, а молока больше нет. Удивилась и огорчилась одновременно. Потом вспомнила, что ела мало. И вчера, и сегодня. Но зато бутылочка из-под пепси полной получилась, под венчик.
Мама в половине пятого натянула на ноги валенки, пальто надела. Сунула в карман бутылочку с молоком и вышла.
«Как бы не забыть завтра в фельдшерский пункт пойти, – подумала Ирина. – Узелок, что ли, где завязать?»
Зашла на кухню, взяла край тюлевой занавески, всегда вбок, к раме сдвинутой, и завязала в нетугой узел. Нетугой, но заметный. Вот и завтра наверняка, как зайдет на кухню, сразу этот узел увидит. А увидит – тут и вспомнит про толстую фельдшерицу и про прививки.
72
Киев. Тихий центр
К Дарье Ивановне Вероника пришла в слезах. Не разуваясь и не снимая дубленки, прошла в гостиную, уселась за круглый стол. Уставилась на кресло, развернутое так, чтобы сидящему были видны двери на балкон. Странное чувство остановило вдруг ее слезы. Она и не заметила, как взволнованная хозяйка зашла за ней следом и остановилась за спиной, прижав соединенные, как в молитве, ладошки к груди.
– Что с тобой? – осторожно спросила вдова аптекаря. – Может, коньяка?
Вероника кивнула, не сводя взгляда со стоящего к ней спинкой кресла. И вдруг, именно в тот момент, когда послышался звук льющегося в бокал коньяка, Вероника встряхнула головой, вспомнила неподвижный седой затылок, ранее возвышавшийся над спинкой этого кресла. Обернулась, посмотрела внимательно на подругу-вдову.
А та уже ей бокал с коньяком протягивала. Перед хозяйкой на столе тоже наполненный наполовину бокал стоял.
– Ты выпей, выпей! – нежно повторяла она. – Коньяк вожжи отпускает!
Вероника пригубила.
– А с твоим какие новости? – спросила, слизывая с губной помады крепкие капли «Мартеля».
Дарья Ивановна пожала плечиками. Потом поправила на себе изумрудного цвета блузку.
– Сегодня буду звонить. Я им сказала, что за новую пластилизацию платить не буду. Они же сами виноваты!
– А они что, хотели, чтобы ты им еще раз платила? – удивилась Вероника.
– Да ладно! – хозяйка махнула рукой. – Как в анекдоте: «Умерла – так умерла!» Точнее: умер – так умер, и все тут!
– А у меня, – спохватилась Вероника, удивившаяся вдруг самой себе, ведь спешила сюда, чтобы выговориться, а сама начала с расспросов. – У меня вчера такое было! Сеня вернулся вечером. Я уже спала. А он меня разбудил и спрашивает: «Хочешь ребенка?»
– Ты что?! – вырвалось у Дарьи Ивановны.
Вероника закивала. Потом продолжила:
– И начинает мне рассказывать, что можно удочерить грудную девочку, красивенькую… Я его спрашиваю: «Где можно удочерить? Откуда?» А он словно дар речи потерял. Я спрашиваю: «Она где, в роддоме? Почему родители от нее отказались?» А Сеня молчит. Я ему: «Как ты можешь так легко об этом говорить?! После того, что семь лет назад случилось? После того, как мы нашу девочку потеряли… Ей бы сейчас десять было!»
– Ты мне ничего не рассказывала, – ошеломленно проговорила Дарья Ивановна.
Она выпила коньяк, удивленно качнула головой.
– Мы в страшную аварию попали, – голос Вероники вдруг словно стал удаленным, будто она куда-то отошла. И взгляд ее погас. Она больше не смотрела на подругу. Она просто держала взгляд на весу перед собой. Просто чтобы куда-то смотреть. – У Сени перелом ребер, ноги, сотрясение мозга. У меня – закрытая черепно-мозговая травма. Мы когда в себя пришли в больнице, сразу о дочке спросили. А врачи нам: «Вас только вдвоем привезли!» Значит, она сразу погибла… Но нам даже похоронить ее не дали!
Из глаз, смотрящих просто вперед и в никуда, потекли слезы.
– Как ее звали? – тихонько спросила Дарья Ивановна.
Вероника отрицательно мотнула головой.
– Не помню, – выдохнула шепотом она. – Я все забыла. Почти все. Мне после аварии надо было каждую неделю к психиатру ходить. Они с Семеном доказывали, что дочка не погибла, что ее вообще не было… Что у нас не было дочки…
Дарья Ивановна затаила дыхание, в ее глазах промелькнул испуг.
– А фотографии дочки у тебя есть? – осторожно спросила она.
Вероника задумалась.
– Нет, нет фотографий, – она дотронулась пальцами правой руки до своих губ. Перевела взгляд на руку. – И не было фотографий, я не помню ни одной…
– Но ведь новорожденных всегда фотографируют. – Дарья Ивановна напряженно вздохнула и ее рука потянулась к бутылке коньяка.
– Может, меня загипнотизировал тот психиатр?! Они вдвоем твердили, что у меня не было детей… Но я ведь ее помню!
Взгляд Вероники вдруг ожил. Она посмотрела на подругу.
– Наверное, Сеня все фотографии тогда собрал и спрятал…
– Хочешь, я с ним сама поговорю? – предложила вдова аптекаря. – Это действительно странно! Может, он был выпивший?
Вероника удивленно посмотрела на подругу.
– Нет, ты успокойся! – попросила Веронику Дарья Ивановна. – Просто успокойся! И сегодня расспроси его еще разок хорошенько: откуда у него такая идея появилась и о каком ребенке шла речь! Это ведь не просто так, если у мужчины появляется желание усыновить ребенка! Это ненормально! Тут может быть все что угодно! А вдруг он узнал, что неизлечимо болен, и перепугался, что оставит тебя одну?!
После этих слов испуг уже засветился в глазах Вероники. Она поднялась из-за стола.
– Я пойду уже, – заговорила сбивчиво. – Надо домой вернуться…
– Погоди, – Дарья Ивановна тоже поднялась и опустила свои руки на плечи Вероники. Усадила ее мягко, ненавязчиво. – Ты не можешь в таком состоянии одна на улицу идти! Хочешь, я тебя проведу?
Чувство внутреннего разлада заставило Веронику нервно оглянуться по сторонам. Словно она искала пути к отступлению, к спасению. Но взгляд нашел спасение на столе. Она взяла свой бокал, снова пригубила, потом сделала глоток.
– можно, я пока тут у тебя посижу, успокоюсь, – смиренно попросила она хозяйку.
– Конечно, посиди! Отдохни! может, приляжешь на полчасика?
Вероника согласилась. Продолжать разговор с подругой у нее больше не было сил, а сидеть рядом с ней и молчать было бы просто невежливо. Перебросив снятую дубленку через спинку стула и поставив итальянские сапожки под стол, Вероника аккуратно, чтобы не помять длинную юбку, легла на диван. Дарья Ивановна заботливо накрыла ее пледом и вышла на кухню.
73
Киев. Улица Рейтарская. Квартира номер 10
Утренний разговор с женой напугал Семена. Не ожидал он от нее такой вздорной реакции. И что он ей такого сказал? Только то, что можно удочерить красивую девочку. Ведь у них нет детей! Нет и не было. А ведь пора! Еще несколько лет, и будет поздно! А так можно первую удочерить, она в Веронике материнский инстинкт разбудит, и тогда захочет Вероника и родного ребенка завести?! Ведь еще тогда, семь лет назад, после аварии, ее психиатр встречался с Семеном и говорил, что теперь им нужна стабильная и полноценная семейная жизнь, полная забот и мелких проблем. Странно, что он ей этого не говорил. Ведь она к нему почти целый год раз в неделю ходила. Ходила по утрам, возвращалась довольной и сосредоточенной, а к вечеру ее опять зашкаливало. Начинала плакать, ходить по квартире, заглядывать за занавески. Искала свою дочку, которой у них не было. Искала, как загипнотизированная, не видя и не слыша Семена. И каждый такой поиск по квартире длился дольше получаса. Потом она садилась, бледная, в кресло, стоявшее напротив окна и балконной двери. Смотрела перед собой, но в никуда. Из ее широко открытых глаз текли слезы. Он подходил к ней, опускался у кресла на колени, брал в руки ее ладонь, целовал пальцы, пытался успокоить. А она, не глядя на него, шептала: «Пойди найди ее! Приведи домой!»
И он одевался и шел на улицу. В первые дни просто стоял у парадного. Иногда час, иногда полтора. Потом возвращался. Находил Веронику в том же кресле и в той же позе. Говорил, что не нашел. Она молчала минут пять. Потом кивала и протягивала ему руку. Семен помогал ей подняться и укладывал ее в кровать. Это продолжалось изо дня в день. Семену надоело стоять поздно вечером у парадного. Теперь он ходил по темным улицам, кружил проходными дворами. С ним стали здороваться вечерние прохожие, всегда в одно и то же время оказывавшиеся у него на пути. Он их тоже теперь узнавал в лицо, несмотря на темень. Несколько месяцев спустя ночью на улице он с испугом осознал, что он действительно ищет ее теперь, эту девочку, которой у них никогда не было. Он даже спросил однажды у поздоровавшегося с ним прохожего: «Вы тут ребенка не видели? Девочку. Три годика ей». Прохожий вызвался помочь с поисками, и они вместе обошли все проходные дворы поблизости. В какой-то момент Семен спохватился. Поблагодарил прохожего, сказал, что, видимо, жена уже нашла ее.
