Харлан Кобен - Чаща
— В Нью-Йорке нашли убитого мужчину. Мой босс думает, что это Джил Перес.
Лицо Лоуэлла мгновенно утратило бесстрастность.
— Повторите еще раз.
Мьюз уже собралась все объяснить, когда в дверь ворвалась Тара О'Нилл. Лоуэллу явно не понравилось, что им помешали, но его голос остался нейтральным:
— Что случилось, Тара?
— Я кое-что нашла, — ответила коронер. — Думаю, важное.
После ухода Коупа Люси просидела в машине добрых пять минут. С губ не сходила улыбка. Она все не могла отойти от его поцелуя. Большие сильные руки, которые касались ее лица, его взгляд… как же это волнующе!
Прекрасно. И пугающе.
Она просмотрела коллекцию дисков. Нашла Бена Фолдса,[46] поставила песню «Бетонный блок». Люси так и не поняла, о чем песня — о передозировке наркотиков, аборте, духовном крахе, но в самом конце речь шла о том, что женщина — тот же бетонный блок, она тащит на дно.
Грустная музыка лучше выпивки, думала Люси. Но не намного.
Выключив двигатель, она увидела, как зеленый автомобиль, «форд» с номерными знаками Нью-Йорка, подъехал к самому входу в дом престарелых. Остановился под знаком «Стоянка запрещена». Из автомобиля вышли двое мужчин, один — высокий, второй — плотный и коренастый, и проследовали в дверь. Люси понятия не имела, что бы это значило. Скорее всего ничего.
Ключи от «жука» Айры лежали у нее в сумочке. Порывшись, она их нашла. Сунула в рот пластинку жевательной резинки.
Она задалась вопросом: а что Айра собирался сказать Коупу? Что вообще мог помнить отец? О той ночи они никогда не говорили. Ни разу. А следовало бы. Такой разговор мог все изменить. А мог не изменить ничего. Мертвые остались бы мертвыми, живые — живыми. Не слишком оригинальная мысль, но верная.
Люси вылезла из машины и направилась к старому «фольксвагену». Подняла руку с ключом и направила на «жука». К хорошему привыкаешь. Теперь машины ключом не открывают — надо лишь нажать кнопку на брелке. Но с «жуком» этот фокус не сработал. Она вставила ключ в замочную скважину, повернула. Замок заржавел, так что пришлось приложить усилие.
Люси думала о том, как прожила все эти годы, о допущенных ошибках. Она говорила с Коупом о том, что в ту ночь ее словно столкнули с вершины холма и она катится по склону, не зная, как остановиться. То была чистая правда. Коуп пытался найти ее, но она продолжала прятаться. Может, ей следовало связаться с ним раньше? Может, следовало обстоятельно обсудить все, что случилось в ту ночь? Но она старалась похоронить те события, спрятать в памяти как можно глубже. Боялась столкнуться с ними. А если боишься чего-то — ищешь способ от этого спрятаться. И Люси выбрала наиболее распространенный — на дне бутылки.
Именно там прячутся от реальности очень и очень многие.
Она села на водительское сиденье и сразу поняла: что-то здесь не так.
Прежде всего ей в глаза бросилась алюминиевая банка из-под газировки.
Она лежала на полу у переднего пассажирского сиденья. Банка из-под диет-колы.
Люси подняла банку. В ней еще оставалась жидкость. Люси задумалась. Когда она в последний раз садилась за руль «жука»? Прошло как минимум три или четыре недели. Тогда на полу ничего не было. Или она не заметила? Могло быть и такое.
И вот тут Люси обратила внимание на запах.
Вспомнила о том, что случилось в лесу около лагеря, когда ей было двенадцать лет. Айра взял ее на прогулку. Они услышали выстрелы, и Айра страшно разозлился. Охотники вторглись на его территорию. Он их нашел и начал кричать, что это частная собственность. Один из охотников принялся кричать в ответ. Подошел к ним, толкнул Айру в грудь. Люси помнила, как ужасно от него пахло.
Теперь такой же запах стоял в кабине «жука».
Люси повернулась, посмотрела на заднее сиденье.
Увидела на полу кровь.
И тут же издалека донеслись выстрелы.
Кости лежали на столе из нержавеющей стали. Сверкающую поверхность усеивали маленькие отверстия. Их просверлили для того, чтобы упростить уборку: стол просто поливали из шланга. Пол выложили плиткой с небольшим наклоном к расположенному по центру комнаты сливному отверстию. Такое Мьюз уже видела в душевых спортивных центров. Цель преследовалась та же: облегчить уборку. Лорен не хотелось думать о том, что попадало в это сливное отверстие и кто и как его прочищал, если оно забивалось.
Лоуэлл встал по одну сторону стола, Мьюз с Тарой О'Нилл — по другую.
— Так что такое? — спросил шериф.
— Прежде всего мы нашли не все кости. Придется поехать туда еще раз. Не хватает некоторых маленьких костей. В подобных случаях это нормально. Я собираюсь провести рентгеновское исследование, проверить узлы окостенения, особенно ключицы.
— А что это нам даст?
— Позволит определиться с возрастом. Кости перестают расти, когда люди становятся старше. Последними костенеют соединения ключиц с грудиной. Процесс обычно прекращается, когда человеку исполняется двадцать один год. Но сейчас это не самое важное.
Лоуэлл посмотрел на Мьюз. Та молча пожала плечами.
— А что самое важное? — спросил он.
— Вот это. — О'Нилл указала на таз.
— Вы мне это уже показывали, — заметила Мьюз. — Как доказательство того, что скелет принадлежит женщине.
— Да. У женщины таз шире, как я и говорила. Еще мы имеем сглаженные надбровные дуги и меньшую плотность костей. Все это признаки того, что скелет женский. Тут у меня сомнений нет. В этой могиле похоронили женщину.
— Тогда что вы сейчас нам показываете?
— Лобковую кость.
— А что с ней?
— Видите? Мы называем это углублением… или, точнее, выемкой лобковой кости.
— Понятно.
— Хрящ удерживает кости вместе. Это основы анатомии. Возможно, вы это знаете. Мы больше знаем те хрящи, что входят в локтевой или коленный суставы. Они эластичные. Они тянутся. Но видите вот это? Выемка на лобковой кости. Это хрящевая поверхность в том месте, где лонные кости, из которых состоит лобковая кость, сначала сошлись, а потом раздвинулись. — О'Нилл торжествующе посмотрела на шерифа и Мьюз: — Вы понимаете, о чем я?
— Нет, — призналась Мьюз.
— Выемка образуется, когда хрящевая поверхность подвергается растяжению, когда лонные кости расходятся.
Мьюз посмотрела на Лоуэлла. Тот пожал плечами.
— И что это означает? — спросила Мьюз.
— Это означает, что в какой-то момент жизни этой женщины лонные кости расходились. Из этого следует, следователь Мьюз, что наша жертва — рожавшая женщина.
Глава 37
Когда на тебя наставлен пистолет, время не замедляется.
Наоборот, оно набирает ход. Когда Айра нацелил на меня пистолет, я полагал, что успею среагировать. Начал поднимать руки, чтобы показать, что я безоружен и не причиню ему вреда. Я попытался открыть рот, чтобы отговорить его, убедить, что во всем пойду ему навстречу. Мое сердце ускорило бег, горло перехватило, я видел только пистолет, дыру в стволе, огромную черную дыру, которая теперь смотрела на меня.
Но мое время истекло. Я не успел спросить Айру почему. Не успел спросить, что случилось с моей сестрой, жива она или нет. Не успел спросить, как Джилу удалось выбраться из леса в ту ночь, участвовал ли в тех убийствах Уэйн Стюбенс или нет. Я не успел сказать Айре, что он прав, что я солгал, что больше не буду ворошить прошлое и мы все заживем прежней жизнью.
На все это времени у меня не было. Потому что Айра уже нажимал на спусковой крючок.
Годом раньше я прочитал книгу Малколма Глэдуэлла,[47] которая называлась «Миг». Не буду приводить все его доводы, но он указал, что мы должны больше полагаться на наши инстинкты. Животная часть нашего мозга заставит нас мгновенно отпрыгнуть в сторону, если навстречу несется грузовик. Он также отмечает, что мы принимаем быстрые решения, которые вроде бы основаны на минимуме фактических данных, руководствуясь так называемой интуицией, и зачастую они правильные. Может, в тот момент у меня и сработала интуиция. Может, что-то во взгляде Айры или в том, как он вытаскивал пистолет, заставило меня осознать, что договориться не удастся, что он выстрелит, а я умру.
А потом инстинкты взяли контроль над разумом, и я отпрыгнул.
Но с пулей разминуться не удалось.
Он целился в середину груди. Пуля попала в бок, пронзила его на уровне талии, как раскаленное копье. Я упал на землю и попытался укатиться за дерево. Айра выстрелил снова. На этот раз промахнулся. Я продолжал катиться.
Моя рука нащупала камень. Я даже не думал, что делаю. Просто поднял и, продолжая катиться, бросил в сторону Айры. Жалкое действо, рожденное полным отчаянием, достойное лежащего на животе ребенка.
Камень полетел. Даже попал в старого хиппи, но броску очень уж не хватало силы. Теперь-то я понимал: Айра заранее все спланировал. Потому-то и потребовал, чтобы я пришел к нему один. Потому-то и увел в лес. Он хотел меня застрелить.
