Шарлотта Линк - Эхо вины
«И почему же мы не спилим их ко всем чертям? – думал Фредерик. – И что за удовольствие находит Вирджиния в том, чтобы сидеть тут заживо погребенной?»
Ответа он не находил. Впервые за долгое время Фредерик подумал, что он, наверное, очень мало знает женщину, с которой прожил уже целых девять лет.
Вот тут-то он и приложился к рюмке, и в итоге еле дотащил ноги до кровати. Правда, предварительно он убедился в том, что его отцовские функции больше не требуют применения на сегодняшний день (спасибо Ливии – она взяла на себя заботу о Ким).
Сейчас было почти восемь утра. Он немедленно позвонит в Данвеган. Хотя если Вирджиния не отвечает по мобильному, то она может не взять трубку и там, на острове. Однако Фредерик надеялся, что она не ожидает его звонка, и потому, быть может, подойдет к телефону машинально.
В доме было тихо. Ким и Ливия явно еще спали. Фредерик пошел в гостиную и плотно прикрыл за собой двери. Ему хотелось звонить в полном одиночестве, чтобы никто не мешал.
Набрав номер и слушая гудки, он смотрел, как за окном накрапывает дождь. Настоящий ноябрь. До чего холодно!
Фредерик пришел в страшное замешательство, когда после четвертого гудка трубку взяла Вирджиния.
– Алло, – услышал он ее голос.
Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки.
– Вирджиния? – спросил он. Его голос скрипел, будто нож по стеклу. Фредерик был вынужден прокашляться.
– Вирджиния? – повторил он.
– Да.
Он снова прокашлялся:
– Удивительно; что ты подошла к телефону.
– Я же не могу прятаться вечно.
– Значит, ты на Скае?
Вопрос был не слишком-то умным, однако Вирджиния сделала вид, что она этого не заметила.
– Да, я на Скае. Ты ведь знаешь…
– Что?
– Ты ведь знаешь, как сильно я люблю этот остров.
– Ну и как погода? – осведомился Фредерик, собираясь с силами для дальнейшего разговора.
– Штормит. Но дождя нет.
– А у нас дождь с самого утра.
Вирджинии надоело обмениваться идиотскими фразами о погоде.
– Как дела у Ким?
– Нормально. Она спит здесь, у меня. Грейс сильно простудилась…
Он услышал, как Вирджиния вздохнула. Необходимо было задавать главный вопрос, хотя от мысли об этом Фредерика бросало в жар.
– А этот… Натан Мур – он с тобой?
– Да.
И больше никаких объяснений. Просто «да» – и все. Как будто бы это в порядке вещей – сбежать с другим мужчиной из дома и оставить семью в полном неведении!
Получается, что она все-таки сбежала с ним? Но как же так?
– Но почему, Вирджиния? Почему? Я не понимаю!
– Что ты имеешь в виду? Почему Натан Мур? Почему Скай? Почему сейчас?
– Все вместе. Мне кажется, это звенья одной цепи.
Вирджиния так долго молчала, что казалось, она вот-вот положит трубку. Когда он собрался повторить свой вопрос, женщина вдруг заговорила:
– Ты прав. Все связано. Я не хотела ехать в Лондон.
Фредерик едва не застонал:
– Но почему? Обычный ужин! Простой, заурядный, смехотворный прием! Ну что здесь такого, Вирджиния?
– Я туда не хотела.
– Но ты должна была сказать мне об этом! Я несколько часов провел на вокзале, встречая поезда, один за другим, один за другим! Я стер в кровь пальцы, набирая твой мобильный. Я страшно волновался, я поставил на уши Уолкеров, которые тоже не могли объяснить мне, в чем дело! Мы едва не сошли с ума от волнения! Как ты могла? Вирджиния, ведь раньше ты так не поступала! Еще никогда ты не вела себя так безответственно и эгоистично!
Она ничего не ответила. По крайней мере, она не пыталась оправдываться.
Спрашивать о роли Натана Мура во всей этой истории Фредерику было очень неприятно, но это было необходимо.
– Это была его идея? Это он тебя уговорил?
– Нет. Никто меня не уговаривал. Я сама хотела уехать. Он лишь помог мне.
– Помог?! Вирджиния, ты соображаешь, что говоришь? Как будто бы тебе кто-то помог сбежать из тюрьмы! Словно тебя удерживали здесь против твоей воли, словно ты сидела у меня под замком, в заточении, в яме…
– Хватит, – перебила она. – Конечно, это не так. И ты прекрасно знаешь, что я не имела этого в виду.
– А что тогда? Что произошло? Неужели все из-за того несчастного приема?
– Боюсь, что я не смогу тебе объяснить всего.
– Ах, так? Знаешь, Вирджиния, после всего, что случилось, я имею полное право потребовать объяснений!
– Да, имеешь. Только… – Внезапно ее голос стал усталым. – Только это не телефонный разговор.
– Это ты сбежала, вместо того чтобы честно поговорить со мной. И это не по моей воле мы с тобой сейчас висим на телефоне!
– Я буду отвечать за все, что произошло, Фредерик.
– Что значит за все?
Она не ответила.
– Что у тебя там с Муром?
Вирджиния молчала.
Он почувствовал, что к его горлу подкатывает холодный страх пополам с гневом. Но, похоже, гнев был все-таки сильнее, чем страх.
– Что у тебя там с Муром? – повторил он слово в слово. – Черт побери, Вирджиния, только не ври! Могу я рассчитывать хотя бы на это?
– Я люблю его, – сказала она.
У Фредерика напрочь перехватило дыхание.
– Что?
– Я его люблю. Прости, Фредерик.
– Ты… ты устраиваешься с ним в Данвегане, в нашем доме, и теперь говоришь мне по телефону запросто, безо всяких обиняков, что ты его любишь?
– Ты задал мне вопрос и получил честный ответ.
Ему стало немного дурно. Он чувствовал себя так, будто продирается по тесным закоулкам страшного сна.
– И с каких это пор? С каких пор в вас открылась такая непобедимая страсть? С того момента, как он объявился здесь, в Ферндейле?
Голос Вирджинии звучал вымученно.
– Я поняла это лишь здесь, на Скае. Но я думаю…
– Так. И что ты думаешь?
– Я думаю, – продолжала она тихо, – что я влюбилась в него с первого взгляда. Тоже здесь, на Скае. Сразу же после крушения яхты.
Фредерику казалось, что стены комнаты пляшут и медленно надвигаются на него.
– Так-так. Значит вот в чем причина такой самоотверженной благотворительности! А я-то ломал себе голову: и почему ты никак не успокоишься, Почему все протягиваешь и протягиваешь свою щедрую руку абсолютно чужим людям! Теперь все становится на свои места. Получается, Натану Муру нужна была не только твоя щедрая рука, а нечто совсем другое!
– Я понимаю твои чувства. Тебя это задело, и ты…
– Ах, вот как? Ты понимаешь мои чувства! А ты можешь представить себя на моем месте? Что, если бы и я вот так исчез, а потом вдруг заявил тебе, дескать, извини, я нашел себе другую?
– Это было бы ужасно. Но… но я ничего не могу поделать, Фредерик. Все уже случилось.
Шок постепенно отступал. Стены снова стояли прямо, дыхание у Фредерика восстановилось.
– Ты в курсе, что нарвалась на обманщика и прохиндея? – холодно осведомился он.
– Фредерик, я понимаю, что ты…
– Он хотя бы признался тебе в том, что он никакой не писатель, этот знаменитый автор бестселлеров? Или он продолжает хвастаться своими небывалыми успехами?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Не понимаешь? Так поговори с Ливией! Кажется, ты забыла, что твой новый любовник женат! Но это, похоже, нисколько тебя не волнует. Как и то, что ты сама замужем. Разве это могло помешать тебе запрыгнуть в кровать к другому мужчине!
Она молчала.
«Ну еще бы! Что же на это скажешь?!» – подумал Фредерик гневно.
– Дело в том, что он не опубликовал ни одной, даже самой завалящей книжонки! В природе не существует такого издателя, который захотел бы печатать его сумбурную муть! Твой Мур жил последние двенадцать лет исключительно на средства своего тестя, а после его смерти отнял у Ливии все ее имущество. Такой уж почерк у этого прилипалы. Но разве это кого-нибудь интересует, если он хорош в постели? Верно я говорю?
– Что я должна отвечать на это? – беспомощно спросила она.
– Ты меня об этом спрашиваешь?! – заорал он и швырнул трубку.
Он свирепо смотрел на телефон, будто бы невинный черный аппарат мог объяснить ему причины этого неслыханного кошмара. Но кругом царило безмолвие. Тишина стояла в комнате и во всем доме. Никто не сказал ему: «Это сон, Фредерик. Плохой, страшный сон. Или шутка. Конечно, невероятно глупая, дурная, но всего лишь шутка. Все это происходит понарошку».
Фредерик добрел до дивана, упал на него и закрыл лицо руками. Все происходит наяву, на самом деле. Какие-то смутные предчувствия терзали его еще тогда, на вокзале, в муторном ожидании приезда Вирджинии. Да, теперь, задним умом он понимал, что предчувствовал недоброе сразу. С того самого момента, как он узнал, что Натан Мур заявился в Ферндейл Хаус, и Вирджиния промолчала об этом, его душу глодали мысли о ее возможной измене, только он не позволял этим мыслям полностью завладеть собой. Некоторые вещи так неприятны, что ты не замечаешь их, даже если они написаны красной краской на стене твоей комнаты. Фредерику всегда казалось, что он не способен на самообман. Теперь он вынужден был признать: розовые очки сидели на его носу просто великолепно!
