Держите огонь зажженным - Ирина Владимировна Дегтярева
– Наша совместная деятельность не приносит желаемых результатов. – Турок сел в кресло напротив.
– Прямо уж так?.. – с обидой и скепсисом уточнил Петр. – Не думаю, что вы раньше настолько близко подбирались к верхушке РПК и к их горным базам.
– К верхушке? Это ты хватил! – Галиб покрутил головой, словно ему давил ворот рубашки. – Верхушку мои люди и в глаза не видели.
– Меня тоже туда не допускают, иначе все было бы очень просто, – Петр пожал плечами. – А как тебе понравилось, что теперь и езиды хотят автономию Эздихан? Эрбиль им не помог. Карайылан поддерживает эту идею и Демирташ[50].
– Да знаю я, слышал… – Галиб взмахнул рукой будто забрасывал что-то за спину. – Ничего они не получат. Зато у нас есть план. – Он пересел на диванчик рядом с Горюновым. – Ты же собираешься помогать им с поставками оружия? Когда это произойдет? Что если какое-то количество коробок будет заполнено не обычными боеприпасами, а например, зарином. Колбы с ним распределят по базам в горах и совершат подрыв – ты и твои помощники, мои люди. Сразу убьем двух зайцев, – Галиб засмеялся. – Полягут эти отродья, а потом выйдет статья о том, как курды получили химическое оружие от YPG из Сирии, где на самом деле оно, конечно, не уничтожено и в ходу не только у тамошних курдов, но и у правительственных войск. Из-за неумелых действий курдов произошел подрыв боеприпасов и утечка зарина. Сечешь, какой правильный расклад? А главное, это именно мы вскроем след перемещений химоружия…
– И утрете нос Мёрфи и тем, кто стоит за ним, – понимающе улыбнулся Петр, демонстрируя, что ему нравится эта идея. – Мне осточертело сидеть в горах. Надеюсь после этого Центр поручит мне что-то поинтереснее.
– Мы тоже будем надеяться, – потер руки довольный Галиб.
Горюнов не стал спрашивать, откуда у турок запрещенное химическое оружие, которое должно было быть ликвидировано по Парижской конвенции еще до 2007 года. Галиб решил бросить уккал[51] Мёрфи с химоружием – значит, дело кончено. Бессмысленно расспрашивать.
– С какой стороны ты планируешь завозить этот груз? Через Сирию, как я понимаю?
– А откуда вы собирались везти оружие? – Галиб задал встречный вопрос, достал сигареты и тоже закурил. – Ты ведь так и не выдал мне маршрут.
– Не поверишь, но я до сих пор не знаю. Наши что-то тянут с поставками, кормят курдов обещаниями. Выжидают, наверное, как пойдут дела в связи с недавними наступлениями ИГИЛ. Может, и не понадобится помогать… А если будут, – Петр потер подбородок, прикидывая: – Через Иран или Сирию… Не знаю.
Горюнов молчал о том, что поставки уже с месяц осуществлялись в полном объеме, и езидам курды помогали уже вооруженные новенькими Калашниковыми.
– Тогда мы просто сымитируем, – с недовольством решил Галиб. – Заполним грузовики якобы российским оружием. А зарин спрячем под днищем.
Петр вспомнил, что год назад в Турции задержали в Адане дюжину парней, членов «Джабхат ан-Нусры», везущих в Сирию боевикам двухкилограммовый контейнер с зарином. За два месяца до того «оппозиция» использовала в Алеппо зарин. Российские дипломаты тогда настаивали на тщательном расследовании этих перевозок из Турции в Сирию, чтобы позже не возникало повода, как в Ираке, для интервенции, дескать, правительство использует химоружие против своего населения.
Пятерых задержанных после допросов благополучно отпустили. Да и в дальнейшем шумиха с зарином сошла на нет. Не из того же источника ли зарин?
– Нужна будет и взрывчатка и детонаторы, – напомнил Петр. – У меня там нет склада взрывчатки под рукой. А твои парни знакомы со взрывным делом?
– За них не беспокойся. Они справятся, – самодовольно сказал Галиб. – Главное, вам сделать все вовремя. И свалить оттуда вовремя. Если ты осуществишь это в гордом одиночестве, я не буду возражать.
– А как насчет Метина? – с равнодушным лицом уточнил Петр, все же поражаясь, с какой легкостью Галиб сдает своих агентов. Понятное дело, курдов он ни во что не ставит, а эти парни – этнические курды, хоть и служат туркам.
– Он нам тоже не нужен, – отмахнулся Галиб, как от назойливой мухи. – Мы в этих машинах спрячем для вас пятерых костюмы химзащиты.
Петр представил себя в ОЗК[52] и поморщился, словно почувствовал запах резины. В такой костюмчик он облачался на учениях уже после училища. Но его больше беспокоила сама по себе перспектива ввозить химоружие на территорию курдов – турки могут обмануть и взорвать колбы с зарином без участия Петра, дистанционно, когда он будет чувствовать себя в полной безопасности. Такое нельзя допустить.
Машины с оружием придется обследовать гораздо раньше, в том числе и с саперами, и с собаками. Саперы есть, а с натасканными на взрывчатку псами дело обстоит сложнее. «Пусть Центр мозгует, как сделать все в лучшем виде – это их задача, – думал Петр, глядя на самодовольного турка. – Мое дело было выманить ублюдков, раззадорить их самолюбие. И это удалось на все сто. Только радости мне не принесет».
Он понимал, что после удачного завершения операции – на его карьере нелегала можно ставить жирную точку. Все завязано на нем и никакими уловками не удастся обелить себя перед турками, да и встречаться с ними после всего для него будет просто смертельно опасно. Надо думать, как ноги уносить из Ирака. Это уже его забота. Центр далеко, а турки и местные власти в Эрбиле – близко. Очень близко.
У Горюнова теперь была масса поводов связаться с Центром. Но придется ждать до возвращения в горы, и это бесило его до зубовного скрежета.
Петр пошел домой – в свой очередной временный дом, распрощавшись с Галибом. Дату проведения придуманного митовцами чудовищного мероприятия еще не назначили. Но планировалось воплотить его в жизнь в ближайшее время, как только Петр подготовит почву – сообщит курдам о начале поставок оружия.
Невольно ноги сами понесли по той же улице, где они шли тогда с Зарой последний раз. Камни на дороге отмыли от их крови. Никаких следов случившегося здесь. Все та же тишина старых стен. Если бы они могли говорить, эти камни…
Петр постоял тут и вернулся в квартиру. Он хотел было уехать немедленно, но решил выспаться. Приняв душ, закрыл ставни и, укрывшись простыней с головой, тут же уснул.
Проснулся ночью. Закрытые ставни делали комнату совсем темной. Он никого не видел, но остро почувствовал присутствие чужого, словно железной щеткой продрали по коже. Рукоять Стечкина тут же легла в ладонь, оглушительно щелкнул предохранитель.
– Не надо, –
