Джек Хиггинс - Орел приземлился

Когда Верекер шел по проходу, он с удивлением увидел, что за органом сидит сержант парашютно-десантных войск в маскировочной куртке и что на стуле рядом с ним лежит красный берет. Сержант играл прелюд хорала Баха, именно тот, который полагалось играть в это время года, потому что его обычно пели под старый гимн о пришествии — «Сын господний явился».

Ганс Альтманн наслаждался игрой от души. Великолепный инструмент, прелестная церковь. Он поднял глаза и в зеркальце органиста увидел у ступеней алтаря Верекера. Резко перестав играть, Ганс обернулся.

— Простите, отец, я не мог удержаться, — он обвел рукой вокруг. — Не часто получаешь такую возможность в моем… в моем нынешнем качестве. — Английский его был отличный, но с определенным акцентом.

Верекер спросил:

— Кто вы?

— Сержант Эмиль Яновски, отец.

— Поляк?

— Точно, — кивнул Альтманн. — Зашли сюда вместе с командиром, когда искали вас. Вас не застали, поэтому он велел мне подождать, а сам пошел в дом.

Верекер сказал:

— Вы очень хорошо играете. Баха следует играть хорошо, о чем я всегда с горечью думаю, когда сажусь на это место.

— А, вы сами играете? — спросил Альтманн.

— Да, — сказал Верекер, — я очень люблю пьесу, которую вы играли.

— Моя любимая. — Альтманн начал петь: — «Gott, durch deine Gutte wolst uns arme Leute…»

— Но это же гимн воскресенья троицы, — сказал Верекер.

— Но не в Тюрингии, отец.

В этот момент большая дубовая дверь со скрипом отворилась, и вошел Штайнер.

Он шел по проходу с тросточкой в одной руке и беретом в другой. Сапоги его громко стучали по каменному полу, а в его светлых волосах играли лучи света, падавшие сквозь мрак из верхних окон.

— Отец Верекер?

— Да.

— Говард Картер, командир Польского независимого парашютного отряда из полка авиации особого назначения. — Штайнер повернулся к Альтманну: — Вы вели себя как следует Яновски?

— Полковник ведь знает, что орган моя большая слабость.

Штайнер усмехнулся.

— Подождите меня в доме, — приказал он.

Альтманн ушел, Штайнер поглядел на неф:

— Это действительно прекрасно.

Верекер с любопытством смотрел на полковника, разглядывая знаки различия на погонах его куртки.

— Да, мы гордимся САС. А почему вы и ваши ребята так далеко от вашего обычного театра действий? Я думал, что вы действуете на греческих островах и в Югославии.

— Я тоже так думал, пока с месяц назад командование мудро не решило перебросить нас домой на особые учения, хотя, пожалуй, слово «дом» нам не очень подходит, поскольку всё мои парни поляки.

— Как Яновски?

— Не совсем так. Он-то действительно очень хорошо говорит по-английски. Большинство же других, кроме слова «привет» и фразы «не пойдете ли вы со мной сегодня вечером», сказать ничего не могут. — Штайнер улыбнулся. — Парашютисты могут быть очень нахальными, отец. Вечная неприятность с элитными частями.

— Знаю, — сказал Верекер, — сам был таким. Капеллан Первой парашютной бригады.

— Вы? — спросил Штайнер. — Значит, вы служили в Тунисе?

— Да, под Удной, где заработал вот это, — Верекер постучал палкой по своей алюминиевой ноге. — А теперь я здесь.

Штайнер взял его руку и пожал ее:

— Приятно познакомиться с вами. Не ожидал ничего подобного.

Верекер улыбнулся своей редкой улыбкой:

— Чем могу служить?

— Разместите нас на ночь, если можно. У вас рядом с церковью есть сарай, который в таких целях уже использовался, если не ошибаюсь.

— Вы здесь на учениях?

Штайнер слегка улыбнулся:

— Да, можно сказать и так. Здесь у меня с собой лишь группа людей. Остальные разбросаны по всему Северному Норфолку. Предполагается, что завтра в назначенный час мы помчимся в условленное место, чтобы показать, как быстро можем собраться.

— Значит, вы здесь пробудете только до утра?

— Так точно. Мы постараемся не надоедать, конечно. Возможно, я дам своим парням несколько тактических заданий близ деревни или что-либо в этом роде, чтобы они не бездельничали. Как вы думаете, никто против не будет?

Фраза сработала в точности так, как предсказывал Девлин. Филипп Верекер улыбнулся:

— Район Стадли много раз использовался для всякого рода военных маневров, полковник. Мы будем счастливы оказать по возможности любую помощь.

Выйдя из церкви, Альтманн пошел по дороге к тому месту, где стоял грузовик у запертых ворот, за которыми на Лужайке Старухи находился сарай. У ворот кладбища стоял «джип», в котором сидел за рулем Клугл, за пулеметом находился Вернер Бригель.

Вернер направил свой цейссовский бинокль на стаю грачей, сидящую на березах.

— Очень интересно, — сказал он Клуглу. — Пожалуй, пойду посмотрю поближе. Пошли?

Он говорил по-немецки, будучи уверенным, что никого поблизости нет. Клугл ответил тоже по-немецки:

— Ты думаешь, можно?

— А что такого?

Вернер вышел из машины и вошел на кладбище. Клугл неохотно последовал за ним. У западного крыла церкви Лейкер Армсби копал могилу и увидел их в тот момент, когда они пробирались между могилами. Лейкер прекратил работу и вытащил из-за уха недокуренную сигарету.

— Эй, привет! — обратился к нему Вернер.

Лейкер покосился на них:

— Иностранцы? А я-то думал, вы англичане, судя по форме.

— Поляки, — сказал ему Вернер. — Вам придется извинить моего друга. Он по-английски не говорит. — Лейкер демонстративно возился с бычком, и немец, поняв намек, вытащил пачку «Плейер». — Угощайтесь.

— Не возражаю. — Глаза Лейкера заблестели.

— Возьмите еще одну.

Повторять Лейкеру не надо было. Он заложил одну сигарету за ухо, вторую закурил и спросил:

— Как тебя зовут, парень?

— Вернер. — Наступила неприятная тишина. Вернер понял свою ошибку и добавил: — Куницки.

— А, — сказал Лейкер. — Всегда думал, что Вернер немецкое имя. Я однажды в 1915 году взял во Франции пленного. Его звали Вернер, Вернер Шмидт.

— Моя мать была немка, — объяснил Вернер.

— В этом ты не виноват, — ответил Лейкер. — Мы не выбирает тех, кто нас производит на свет.

— Можно спросить вас, давно здесь обитает колония грачей? — Вернер решил переменить тему разговора.

Лейкер удивленно посмотрел на него и уставился на деревья.

— С тех пор как я был мальчишкой, это уж точно. А ты птицами интересуешься, что ли?

— Конечно, — сказал Вернер. — Самые интересные живые существа. В отличие от людей, редко дерутся друг с другом, не знают границ, их дом — весь мир.

Лейкер посмотрел на него как на сумасшедшего и засмеялся:

— Валяй дальше. Ну кого волнуют несколько занюханных старых грачей?

— Но разве они занюханные, друг мой? — спросил Вернер. — Грачи — многочисленные и широко распространенные обитатели Норфолка, это правда. Но многие из них прилетают поздней осенью и зимой аж из России.

— Да брось ты.

— Нет, правда. До войны, например, было обнаружено, что многие грачи в этом районе были окольцованы в Ленинграде.

— Ты хочешь сказать, что некоторые из этих старых грачей, которые сидят у меня над головой, прилетели оттуда? — недоумевал Лейкер.

— Абсолютно точно.

— Вот уж не подумал бы.

— Поэтому, друг мой, в будущем вы должны обращаться с ними со всем уважением, которое они заслужили, как много путешествовавшие леди и джентльмены, — сказал Вернер.

Раздался окрик:

— Куницки, Моцар.

Они обернулись и увидели Штайнёра и священника, стоящих у крыльца церкви.

— Мы едем, — крикнул Штайнер. Вернер и Клугл побежали к «джипу».

Штайнер вместе с Верекером пошли по дорожке. Послышался автомобильный гудок, и на холм со стороны деревни въехал еще один «джип». Из него вышла Памела Верекер в форме женских вспомогательных авиационных сил. Вернер и Клугл с одобрением посмотрели на нее, но тут же замерли, увидев по другую сторону машины Гарри Кейна. На нем была пилотка, боевая форма и сапоги парашютиста.

Когда Штайнер и Верекер дошли до калитки, Памела подошла к ним и поцеловала брата в щеку:

— Извини, что опоздала, но Гарри хотелось посмотреть Норфолк.

— И ты повезла его по дальней дороге? — с любовью спросил Верекер.

— Но я все же доставил ее сюда, отец, — сказал Кейн.

— Я хочу, чтобы вы познакомились с полковником Картером из Польского независимого парашютного отряда, — сказал Верекер. — Он со своими солдатами здесь на учениях. Они займут сарай на Лужайке Старухи. Моя сестра Памела, полковник, майор Гарри Кейн, — представил Верекер.

— Двадцать первая особая часть рейнджеров, — Кейн пожал Штайнеру руку. — Мы стоим в Мелтам Хаузе. Я заметил ваших ребят по дороге сюда, полковник. Очень уж вы бросаетесь в глаза в этих красных беретах. Бьюсь об заклад, девушки сходят с ума.