Стивен Кинг - Игра Джералда
И тут я поняла. Рут. Я осознала вдруг, что все они – мужики, которые вели расследование этой трагедии на озере, – приняли определенные гипотезы о том, что и почему я делала. Большинство этих идей работало на меня, и это упрощало дело, но было что-то нелепое и раздражающее в том, что эти люди делали выводы не по моим показаниям или по установленным фактам, а исходя из того, что я женщина, а женщины ведут себя вполне предсказуемым образом. И с этой точки зрения, нет никакой разницы между Брендоном Майлероном в роскошной тройке и констеблем Тигартеном в протертых джинсах и красной куртке. В том, что касается женщин, все мужчины. Рут, одинаковы. Многие из них научились говорить правильные слова в соответствующей ситуации, но не более того.
И все-таки я знаю: Брендон восхищен мною и тем, как я вела себя после смерти Джералда. Он считает, что я вела, себя очень мужественно.., для женщины, конечно. А после нашего первого разговора, о ночном визитере он сказал, что едва, ли вел бы себя лучше в подобной ситуации.
Ну да ладно. Я подумала, что мне станет легче, когда узнала, что мое предположение по поводу телефона было неверным, но облегчения нет. В глубине души я верю до сих пор, что телефон в спальне не заработал бы, даже если бы я залезла под кресло, нашла эту вилку и воткнула ее в розетку. И телефон на кухне мог быть включен позже, а в то время тоже не работал, и мне оставалось или бежать из дома на машине, или умереть в щупальцах этого чудовища.
Видя выражение недоверия на моем лице, Брендон наклонился ко мне и сказал с расстановкой, четко выговаривая слова:
– В доме не было никого. Джесси, и самое лучшее, что ты можешь сделать. – выбросить это воспоминание из головы.
Тогда я чуть не сказала ему о пропавших кольцах, но поскольку уже устала убеждать его и меня мучила эта боль… Короче, я промолчала. Когда он ушел, я долго лежала без сна, и даже таблетка не смогла меня усыпить в ту ночь. Я думала о кожной операции, которая была назначена на утро, о моих кольцах и о следе ноги, который видела только я, и о том, что ночной гость может прийти снова, чтобы вернуть мой подарок или потребовать новый. И, прежде чем заснуть, я решила больше никогда не думать ни о следе, ни о серьге с жемчужиной. Наверное, какой-нибудь коп нашел мои кольца около книжной полки в кабинете Джералда и взял их себе. И, может быть, сейчас они лежат в витрине лъюистонского ювелирного магазина. Эта, мысль совершенно не рассердила меня, напротив, она принесла то же ощущение, с которым я проснулась наутро за рулем «мерседеса». – глубокое чувство блаженства. Никакого призрака; нет призрака; нигде нет никаких призраков. Просто нечистый на руку коп оглянулся, чтобы удостовериться, что никого вокруг нет, хвать кольца – и в карман. Мне, собственно, совершенно безразлично, что случилось с самими кольцами. В эти последние месяцы я все более убеждаюсь в том, что мужчина надевает тебе это кольцо на палец только потому, что закон не разрешает продевать его в ноздри. Но что делать; уже давно не утро, и, хотя еще не вечер, солнце медленно катится к закату, так что пусть другие, кто моложе, обсуждают положение женщины в современном обществе".
Джесси откинулась в кресле и снова закурила, чувствуя, как от табака щиплет кончик языка и болит голова, а весь организм протестует против столь долгого пребывания перед «Маком». В доме стояла тишина, которая удостоверяла, что деятельная Мэгги отбыла в направлении супермаркета и химчистки. Джесси удивилась, что Мэгги ушла, не сделав последней попытки оторвать ее от компьютера. Наверное, Мэгги решила, что это будет напрасной тратой сил, – пусть Джесси сама дойдет до этого. Да и в конце концов она здесь только работает. Последняя мысль была для Джесси неприятна.
Наверху скрипнула доска. Джесси вздрогнула: сигарета остановилась в сантиметре от ее губ.
«Он вернулся! – закричала Чудо-Юдо. – Джесси, он здесь!» Нет, это не он, его тут нет. Ее глаза снова обратились к фотоснимку. Узкое мертвенно-белое лицо, кривые губы. Она подумала: «Я точно знаю, где ты находишься, подонок, – в тюрьме».
Однако рассудок не мог одолеть ее страха – в глубине души она продолжала верить, что преследующий ее призрак неподалеку. Он только ждал, пока дом опустеет, и если она сейчас снимет трубку с телефонного аппарата, который стоит на столе, гудка не будет, как его не было у всех аппаратов в доме той ночью.
«Твой друг Брендон может снисходительно улыбаться сколько угодно, но мы-то знаем правду, не так ли, Джесси?» Она схватила трубку здоровой левой рукой и услышала обычный гудок. Она положила трубку обратно. Странная, мертвая улыбка играла в уголках ее рта.
«Да, я знаю точно, где ты находишься, ублюдок. – подумала она. – Ты в оранжевой униформе сидишь в камере окружной тюрьмы, а камера находится, как сообщил Брендон, в самом дальнем углу старого крыла, так что зеки не могут добраться и шлепнуть тебя до того, как тебя посадят перед жюри сограждан и будут судить.., если подобное существо вообще имеет каких-либо сограждан. Я еще не освободилась от тебя, но я освобожусь, обещаю тебе это».
Ее глаза снова вернулись к экрану компьютера, и, хотя сонливость от таблетки и бутерброда еще не совсем рассеялась, она боялась, что не сможет завершить то, что начала.
«Теперь время рассказать о Реймонде Эндрю Жобере». – написала Джесси. Но сможет ли она?
Она так устала. Ведь она гоняет этот курсор по экрану уже весь день. Может, лучше пойти наверх и соснуть, а завтра вытащить текст из памяти и снова поработать…
Голос Чуда-Юда остановил ее. Этот голос появлялся теперь нечасто, и Джесси внимательно выслушивала все, что он говорил.
«Остановись теперь, Джесси, не надо вводить текст в память, – просто сотри его. Мы обе знаем, что у тебя не хватит мужества во второй раз приступить к этой теме, ведь это не просто написать – и точка. Иногда нужна огромная воля, чтобы написать такое. Вытянуть это из глубины сознания и выразить словами на экране».
– Да, – пробормотала она, – как оторвать часть души. А может, и сердца.
Джесси затянулась и погасила сигарету, не докурив ее. Она в последний раз посмотрела на вырезки, а затем на пейзаж Приморского бульвара и залива. Снегопад давно уже прекратился, светило яркое солнце, но едва ли это надолго: февраль в Мэне неприветлив.
– Ты права, Чудо-Юдо, – сказала Джесси в пустоту комнаты. – Так мы продолжаем, моя милая?
Ответа не было, но Джесси и не нужен был ответ. Она снова пустила курсор и продолжила стучать по клавишам. Она не останавливалась очень долго, даже чтобы закурить.
Глава 37
"Теперь время рассказать о Реймонде Эндрю Жобере. Это будет непросто. Но я попытаюсь. Так что налей себе еще чашку кофе, а если, у тебя есть под рукой бутылка бренди, она тебе не помешает, милая. Начинаем часть третью.
Передо мной на столе все вырезки, однако статьи и заметки не говорят всей правды, которую я знаю. – а еще есть то, чего я не знаю, да и вообще вряд ли есть человек, которому известны все дела Жобера, и слава Богу. Ведь газеты, по существу, только подобрались к его делам, и если изложить их полностью, это будет сборник кошмаров, который никто не сможет прочесть. Основная информация не из газет поступила ко мне в последние дни благодаря Брендону Майлерону. Я попросила его зайти, когда связь между историей Жобера и моей собственной стала настолько очевидной, что ее невозможно стало игнорировать.
– Ты полагаешь, именно он был тем человеком, да? – спросил Брендон. – Он был у тебя в доме?
– Брендон. – сказала я. – я уверена, что это он.
Он вздохнул, посмотрел на свои руки, потом снова на меня; мы сидели в этой комнате, было девять утра, и теперь уже не было тени, которая скрывала бы его лицо.
– Я должен извиниться перед тобой, – сказал он, – ведь я тебе тогда не поверил.
– Я знаю. – ответила я так мягко, как могла.
– Но теперь я верю. Господи. Джесс, ты что, хочешь знать о нем все?
Я сделала глубокий вдох и сказала:
– Все, что ты сможешь найти. Его лицо затуманилось.
– Это не так безобидно, – начал он. – Я имею в виду вот что. Если ты скажешь, что это дело тебя касается напрямую, я вынужден буду заняться им, но тогда придется снова открыть дело, которое фирма считает закрытым. И если кто-нибудь из тех, кто знает, что я интересовался этим делом осенью, увидит, что я занялся Жобером в связи с тем же делом в конце зимы, то…
– У тебя могут быть неприятности, – сказала я. – Об этом я не подумала.
– Да. – подтвердил он. – Но не это меня волнует. Я большой и могу сам о себе позаботиться. Гораздо больше меня беспокоит то, что касается тебя. Джесс. Ты снова можешь оказаться на первых страницах газет после всех наших стараний закрыть это дело. И даже не это главное. Главное еще серьезнее. История Жобера – перечень самых мерзких преступлений, совершенных в Новой Англии со времен второй мировой войны. Понимаешь, кое-что здесь настолько поганое, что излучает радиацию, и в зараженную зону не стоит соваться без основательной причины и тщательных мер предосторожности, – Он нервно рассмеялся. – Я бы туда не сунулся без крайней необходимости.
