Алексей Антонов - Ёж
Дом, дом, дом, он у меня есть или я его придумал, или его придумали для меня, или мне о нем кто-то рассказал? Слишком идиллическая картина, я поехал в прощальный турпоход, жена дома беременна, а я, конечно, должен почтить память своего друга, который героически сгинул в аналогичном походе. Может, он вовсе не ломал ногу, а так же прострелил ее, или от кого-то удирал и неудачно приземлился, а может, я и Славку придумал, как и всех остальных?
Я не был уверен в том, что у меня была хоть какая-нибудь жизнь до Ежа, и я хотел одного, чтобы этот непрекращающийся кошмар закончился.
До конца дневника осталось всего несколько страниц, я был уверен, что он должен дать ответы на мои вопросы, в этих страничках был ключ к моему спасению, ключ к реальности. Я снова углубился в чтение, не обращая внимания на то, какое время суток стоит за окном, я даже не помнил, когда последний раз пил или ел…
…Они вернулись во дворец культуры. Степаныч провел их в уже знакомый зал, закрыл дверь и обмотал ручки веревкой, которую выудил из своего рюкзака. Сил восстанавливать баррикаду не было, да и чувствовал он, что толку от нее никакого, стоило лишь вспомнить паренька, который исчез из намертво замурованного зала.
– Что? – Юлька задала вопрос, который не нуждался в расшифровке, она хотела знать, что только что произошло, что они будут делать дальше и еще много «что». Но Тимофей Степанович лишь устало мотнул головой и присел рядом. Он достал свою пачку «Беломора», привычно щелкнул, но на этот раз папироса не выскочила, как чертик из табакерки.
– Закончились! – констатировал он. – Ты, поди, сигареты куришь?
– Да, – Юля вытащила почти полную пачку из кармана и протянула ее Степанычу.
– Жуткая гадость, эти ваши сигареты, ну да ладно. – Он сноровисто достал из ее пачки одну, щелкнул зажигалкой и погрузился в свои мысли, давая понять, что ни на один вопрос он и сам не может дать ответа.
Из-за длинного ряда кресел показалась смешная головка котенка, увидев Юлю, он смешно, вприпрыжку бросился к ней, со всего размаху врезался в ее ногу, обнял ее передними лапками, потом повалился на бок и стал кусать кроссовок.
– Чертяка! – Тимофей Степанович старался держаться подальше от животины, по-прежнему полагая, что тот носит при себе черную метку и в любую секунду готов выхватить ее из-за пазухи.
– Ваша теория развалилась! – Юля посмотрела на охотника слегка укоризненно. – Тем утром он действительно спал рядом с вами, а Еж забрал Сергея.
– Бабка почем зря болтать не станет, – многозначно произнес он и как-то недобро усмехнулся. – Она знала толк в таких вещах.
– Значит, у вас знали про все это? – Женька развела руки в стороны, пытаясь охватить все, что их окружало. – Почему же вы не огородили тут все, почему пропускаете людей внутрь, они же тут все гибнут!
– Вы, городские, простые, как пять копеек при союзе. – Степаныч ухмыльнулся. – Кто тут в тайге заборы городить будет да еще сторожить тут всяких приезжих?
– Но вы должны были хоть что-то сделать! – не унималась она.
Охотник промолчал в ответ, он молча бросил окурок под ногу и притушил его.
– Люди много чего должны, но мало кто что-то делает, особливо, если это не несет личной выгоды, – продолжил он после долгой паузы. – Мы вот вам с собаками помогли, болтались бы сейчас по желудкам, кто где, а могли и не вмешиваться, больно оно нам сдалось. Могли вообще сюда не забредать, если б не одна дурья башка. А все отчего? Оттого, что перестали верить в то, что исконно наше, русское.
– По-вашему, река, которая ест жизни людей, – это наше? – вмешалась Юлька.
– А как же? – он искренне удивился. – Наше конечно.
Они еще долго спорили, пытаясь хоть как-то отвлечься от мыслей о завтрашнем дне, который не сулил ничего хорошего, от мыслей о минувшем дне, который забрал жизнь еще одного члена их группы, забрал бесцеремонно и жестоко. Еж жадно утолял свой голод, не зная жалости. Он давил людей, словно букашек, как маленький мальчик, заливающий муравейник водой, только ради того, чтобы посмотреть, а что будет дальше, как поведут себя муравьи, оказавшиеся в затопленных переходах. Только Еж вел себя не в пример маленькому мальчику, искуснее, для каждого из них он определил свою смерть. И смерть ли вообще? О Боре они ничего не знают, он просто вошел в сросшуюся тайгу и не вернулся, Миша исчез из запертого помещения, очевидно, Еж хотел напугать их этим. Сергею снесли голову, вот он-то уж точно отдал душу богу или дьяволу. Они ложились спать, не зная того, что будет завтра, Еж был непредсказуем, как река с ее бегущими водами, в которые невозможно войти дважды. Но каждый из них знал – аппетиты реки непомерно растут и следующего сюрприза ждать недолго……Женька проснулась внезапно, будто кто-то толкнул ее в бок. Она открыла глаза и уставилась в темный потолок, испещренный трещинами времени. В зале царила полная тишина, только было слышно, как храпит Степаныч где-то на сцене, да Юля посапывала рядом. Мочевой пузырь раздулся до неимоверных размеров и давил где-то внизу, обжигая промежность.
– Только этого не хватало! – сказала она вслух, чтобы хоть как-то отвлечься от позывов посетить ночной горшок. Но желание не отпускало, а с точностью до наоборот только усиливалось.
Она легко выбралась из спального мешка и оглянулась в поисках укромного уголка, были бы они тут вдвоем с Юлькой, она бы нашла такой угол быстро, но постыдная лужа не исчезнет к утру и Степаныч, увидев ее, обо всем догадается. Не найдя ни одного укромного места, кроме сцены, а ее занял охотник, Женя подхватила карабин Седого, который лежал рядом с ними, и отправилась в сторону выхода. Оружие, которым она умела пользоваться только на словах (Тимофей Степанович объяснил, где прячется затвор и предохранитель), придавало уверенности своим весом, который оказался, надо сказать, немалым. «И как только из него палят?» – проскользнуло у нее в голове.
У выхода она легко справилась с веревкой и отложила ее в сторону, открыла дверь и выбралась в коридор. Свет от сияющей луны проникал сквозь большие окна, и его с лихвой хватало, чтобы найти нужную дверь. Она быстро проскользнула в туалет и с облегчением рухнула на унитаз.
Через две минуты она выскользнула назад в коридор и, тихо ступая, направилась к залу.
– Как вы грациозны в этом лунном свете! – Голос звучал из-за ее спины, весьма уверенно и нахально. Она остановилась и почувствовала, что не в силах даже повернуться, через секунду она поняла, что опять хочет в туалет.
– Ох, люди, как же вы вульгарны, всегда одна и та же реакция! – В голосе звучало сожаление, будто Женька чем-то разочаровала его. Она вспомнила про карабин и поняла, что в спешке оставила его в туалете.
– А вторая мысль после отхожего места, конечно, агрессия, но, увы, свою волшебную палочку вы оставили все в том же отхожем месте. – Теперь в голосе прозвучала насмешка. Незнакомец, стоящий за ее спиной, будто читал ее мысли и тут же озвучивал их.
– Да повернись же, дитя, ко мне передом, к лесу задом, рассмотри меня, во мне нет ничего ужасного, мало того, у меня даже и мыслей таких нет, которые бродят в вашей юной головушке. – В голосе все еще присутствовала насмешка, но к ней примешались повелительные нотки, и Женька не смогла устоять на месте, она повернулась к незнакомцу. Это был высокий молодой человек, с темными волосами, зачесанными назад, с тонкими, красивыми чертами лица и слегка заостренными ушами. Он стоял метрах в трех от нее в нелепой кожаной куртке из восьмидесятых готов с закатанным рукавом и в темных джинсах. Завершали облик белые истертые кроссовки, будто в них ходили сезонов пять подряд, а то и больше. Навскидку ему было лет двадцать.
– Почему нелепая? – определенно он читал ее мысли.
– Потому что вышла из моды лет пятнадцать назад… – наконец нашла она в себе силы ответить, он даже располагал ее к себе, и сейчас она, скорее, была заинтересована им, страх отступил на второй план, а затем и вовсе исчез.
– Странно… – он искренне удивился.
– Ты кто? – она перешла в наступление, зал был рядом, в случае чего друзья услышат ее, а парень вовсе не был ночным чудовищем, с которым нельзя было справиться. Он выглядел очень даже мирно.
– Стандартный вопрос, я даже ждал его, но, несмотря на его простоту, на него очень сложно ответить, я бы даже сказал, невозможно, – он усмехнулся. – Ты сейчас подумаешь, что я сумасшедший, но это далеко не так, скорее наоборот, но не буду вдаваться в подробности.
– Звать-то тебя как? – она откровенно надула губки, парень ей начинал нравиться, несмотря на все его странности.
Он нахмурился, будто подбирал подходящее имя, даже картинно подпер подбородок рукой.
– Знаешь, как это ни странно, и на этот вопрос ответить сложно. – Он был совершенно серьезен и не пытался посмеяться над ней. – Даже не знаю, какое из моих имен будет тебе понятнее, сначала я хотел обозваться Фантомом, но это больше смахивает на прозвище супергероя и как-то не соответствует моему статусу, ты же меня совсем всерьез воспринимать перестанешь, но и пугать тебя не хотелось бы. – Он обворожительно улыбнулся, отошел к окну и присел на высокий подоконник. – Думаю, тебе будет ближе имя Еж.