Лев Пучков - Джихад по-русски
— Может всякое случиться. — Ирина ничего не спрашивала — Антон сам счел нужным пояснить. — Может наступить такой момент, когда все пойдет прахом и положиться будет не на кого. Тогда тебе придется защищать свою жизнь и жизнь своего ребенка. Ты должна быть готова к этому…
В завершение провели контрольно-проверочное занятие. Часиков в семь вечера — как раз стемнело — Антон вывез Ирину за станицу и без передышки прогнал весь комплекс: компас — азимуты — привязка. Для закрепления повторили еще разок. Все получилось вполне сносно — Ирина сама была довольна.
Затем Татьяна попарила путешественницу в баньке, покормила ужином и уложила спать. Через некоторое время и Антон примостился почивать: завтра ни свет ни заря — за дело.
— Тань, вазелин у нас есть? — вспомнил он вдруг перед сном.
— Для ча те вазелин-то? — удивилась Татьяна.
— Да не мне… Ирина завтра к нохчам идет. Одна.
— Зачем?!
— Так надо.
— Господи, да чо ж вы творите, каличные! Совсем сбрендили со своими шпионствами?!
— Никто не гонит, — виновато шмыгнул носом Антон. — Она идет по своему делу. А по-другому никак не получается… Ну чо, вазелин е али как?
— На! — покопавшись в комоде, Татьяна положила в рубашку Антона тюбик детского вазелина, не преминув пожелать в сердцах:
— Чтоб вас как-нибудь самих — так вот. И без вазелина…
К трем часам ночи подъехала группа сопровождения: Джо, Барин и Север. Джо передал липовый паспорт для Ирины — Шведов самолично мотался в Стародубовск, через свою «связь» соорудил по легенде. Крепко пожрали, собрались и выдвинулись на Иринином джипе.
Некоторое время потратили на преодоление брода и подъем на чеченский берег. Хорошо — джип, лебедка автоматическая. «Ниву» пришлось бы вручную тащить на крутояр, возиться в грязи.
Осторожно объехали по большой дуге КПП внутренних войск, со стороны больше похожее на хорошо укрепленный форт (а район-то договорной, вроде бы мирный, граница — рукой подать!), без фар, с ночным прибором и заранее припасенным чехлом на двигателе. Возвращаться придется некомфортно: через КПП, все с теми же липовыми ксивами Хабаровского СОБРа. Разумеется, безопаснее было бы переждать день и вернуться ночью — здесь не Моздок с разгульной военной вольницей, вражья территория, часовые насторожены и бдительны. Но времени нет, работать нужно. Придется рискнуть…
Добравшись до контрольной точки, замаскировали джип в леске и далее потопали пешочком. Оставив справа негостеприимное Сарпинское ущелье, позволили себе разнузданную лихость — три с половиной километра с неописуемым цинизмом шлепали по шоссе (так в три раза быстрее) и с рассветом выбрались на прямую видимость к Челушам.
Выбрав укромное местечко среди хаотичного нагромождения валунов, Антон рассадил поодаль наблюдателей, заботливо расстелил в сухой нише спальный мешок, поставил рюкзачок с парой белья и съестными припасами, передал Ирине липовый паспорт и приступил к проведению последнего инструктажа.
— Расскажи о себе.
— Вера Григорьевна Бадляева. 1962 года рождения, уроженка Самары. Домашний адрес: Самара, улица Пи-калова, дом 20, кв. 16. Окончила Самарский университет, временно безработная, замужем вторым браком…
— Достаточно. Чего приперлась?
— Письма получала. По поводу выкупа. Как собрала деньги — отправилась.
— Откуда узнала имя командира, у которого находится сын?
— Родители солдата, который сидел вместе с Ваней, письмо отправили. Демидовы их фамилия.
— Деньги, значит, собрали… А где взяли?
— Муж занял у друзей. Квартиру продали — теперь у матери мужа живем.
— Деньги при себе?
— Что я — совсем дура? Деньги в Моздоке, у знакомых мужа. Переулок Демьяновский, 33, телефон 2-96-90…
Антон удовлетворенно кивнул: по указанному адресу проживает один из платных агентов Шведова, который предупрежден в части, его касающейся — если вдруг что, подтвердит, что деньги у него.
— Как попала в Челуши?
— Добралась до третьего КПП — дальше не пускают. Сказали — в Москву, в Комитет солдатских матерей. Там-де такими вопросами занимаются. А поговорила с людьми, что у КПП толкутся, они посоветовали добраться до первого чеченского села, там, мол, обязательно подскажут, как добраться до сына…
Антон недовольно покрутил головой. Слабый пункт. Натянутый. Посоветовать молодой привлекательной женщине в одиночку путешествовать по Чечне? Такого советчика — без разговоров к стенке. Любой, даже не шибко продвинутый нохча сразу заинтересуется: а что это за советчик такой?
— Кто посоветовал?
— Кто? Чеченка среднего возраста. Она же сказала — пойдешь в Челуши, найдешь в центре села пять двухэтажных домов под черепичной крышей, за одним забором. Спросишь Махмуда Бекмурзаева. Он наверняка должен знать, как добраться до Руслана Умаева…
— Стоп. Дай-ка подумать… — Антон озабоченно наморщил лоб. С Махмудом Бекмурзаевым — главой тейпа, контролирующего Челуши и Сарпинское ущелье, — он лично знаком не был и понятия не имел о степени развития его интеллекта. Антон достаточно хорошо знал предшественника Махмуда — его старшего брата Рашида Бекмурзаева (УАЕД), которого, по прихотливой воле судьбы, не очень давно официально расчленил заживо один талантливый американский хирург шотландского происхождения. Родовым мечом на досуге побаловался (подробнее см. «Кровник — дело чести»).
Так вот, этот Рашид — даром что чердачок у него слегка пошаливал — обладал звериным чутьем на разного рода провокации и подвохи. Вариант из серии «одна баба сказала» с ним наверняка не прошел бы. Разумеется, не следует забывать, что такие экземпляры в природе встречаются крайне редко — раз в пятилетку на две тысячи душ ичкерского населения. И вряд ли младший брат является точным подобием старшего. Однако следует также учитывать, что принцип «яблоко от яблони…» пока что никто не отменял, и в некоторых случаях он вполне сносно работает. А если так, то следует убрать из подаваемой информации излишнюю напористость достоверности…
— Забудь про Махмуда Бекмурзаева. И про пять домов за одним забором — тоже. Забудь напрочь. В данном случае такое обилие информации будет не просто чрезмерным, а скорее опасным. Это понятно?
— Понятно. Забыла, — Ирина недовольно поджала губы. — Вообще-то, мне кажется, что не следует столь тщательно отработанную легенду перекраивать на ходу. Или я ошибаюсь?
— Ошибаешься. Ты меньше всего должна походить на совслужащего с набором исчерпывающих данных. Ты просто смятенная мать, наобум, наугад рыскающая где придется в поисках своего ребенка. Помни об этом.
— И к кому мне теперь обращаться? Стучать в первую попавшуюся калитку?
— Не надо стучать. Как зайдешь в село, они сами к тебе обратятся. Можешь не сомневаться.
— И кто там ко мне обратится?
— Придешь в село — увидишь. Не застревай на ненужных деталях. Обратятся, одним словом. Скажешь, что хочешь видеть самого главного, — Антон согнул указательный палец и вдруг бесцеремонно постучал им по лбу собеседницы.
— Чего ты? — опешила Ирина.
— Запомни! При контакте держи себя уверенно. Самого главного мне нужно — вашего командира. У меня к нему дело. Что за дело — не ваше дело. И стой на своем. Ни в коем случае не объясняй плебсу, что у тебя за проблема. Поняла?
— Поняла. Какая в принципе разница, кому излагать проблему?
— Большая. Потом сама поймешь.
— Хватит меня за дуру держать! — возмутилась Ирина. — Если я не совсем понимаю ваши местные хитросплетения, это не значит, что мною можно помыкать как тебе вздумается! Извольте объясниться, молодой человек!
— Это пожалуйста. Но… в конце, — не стал вступать в полемику Антон. — Сейчас быстро прогоняем примерное развитие ситуации, затем — комментарии. Ну-ка, изобрази, как будешь доставать компас. И маяк включи.
Ирина несколько секунд сверлила «педагога» неприязненным взглядом, затем презрительно фыркнула, разулась и поставила рядом со спальником резиновые сапожки, позаимствованные у младшей снохи Чубов. Добротные, крепенькие такие ресапы и в то же время порядком ношенные, чтобы на них мог польститься кто-нибудь из балованного хорошими шмотками нохченского племени. Приодели даму также с чужого плеча, поскольку все, в чем она приехала, было возмутительно дорогим и подозрительно чужеродным в суровой обстановке военного времени. Сейчас на Ирине была недорогая поношенная куртка на синтепоновой подкладке, старушечий платок и грубой вязки шерстяное платье Татьяны, висевшее на гостье мешком — казачка была куда как дороднее. Обряженная таким образом светская дама освоиться еще не успела, страшно комплексовала и чувствовала себя, по ее собственному выражению, «последней ублюдкой, удравшей из бюджетной психлечебницы».
