Филипп Ванденберг - Восьмой грех
Соффичи молча кивнул.
— Зачем он это сделал? Он хотел причинить вред Церкви?
— Он не мог иначе.
— Что значит «не мог иначе»? — зло воскликнул Моро. Может, его вынудили шантажом?
— Вы абсолютно правы.
— Из-за этой бабы?
Монсеньор Абат, сидевший на диване со скрещенными на Животе руками, смущенно отвернулся.
— Это прелюбодеяние! — в бешенстве закричал Моро. Он вскочил и беспокойно заходил по комнате. Абат со страхом наблюдал за происходящим. — Как можно так легко предаваться соблазну дьявола!
Соффичи покачал головой и произнес:
— Каждый год тысячи наших ближних сознаются в том, что нe могут устоять перед грехом. Секс — удачная попытка природы побороть разум.
— От государственного секретаря я ожидал большей стойкости.
— Даже у государственного секретаря есть потребности.
— Соффичи! — закричал разъяренный Моро. — Вы окончательно потеряли рассудок? Разве вы забыли слова апостола Павла?
— Отчего же, — ответил Соффичи, — вы говорите о первом послании к коринфянам, в котором апостол учит, что лучше быть таким, как он, чем такими, как вы.
Абат, не отдавая себе отчета, одобрительно кивнул, а Соффичи продолжил:
— У Павла сказано так: «Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться». Это относится и к государственному секретарю. Но брак запрещен по энциклике Sacerdotalis Coelibatus…
Моро и Абат молчали. Спорить с Соффичи по поводу цитат из Библии было бессмысленно: Новый и Ветхий Завет монсеньор знал наизусть, как «Отче наш».
Моро заметил, что Соффичи нервно смотрит на часы.
— То, что вы, как секретарь Гонзаги, все же защищаете его, делает вам честь, — сказал Моро, немного успокоившись. — Но это не меняет дела. Государственный секретарь — изменник в делах Церкви. Господь накажет его.
— Кто не без греха, говорит наш Господь, пусть первый бросит камень!
— Ну хорошо! — попытался унять Соффичи кардинал. — И как вы представляете себе ваше новое будущее?
Монсеньор, смутившись, закусил нижнюю губу. При этом его взгляд упал на рентгеновские снимки, которые он по неосторожности оставил на подносе для завтрака.
— Обо мне, — ответил Соффичи, — можете не беспокоиться. Я буду жить в полной уверенности, что Церковь мне не поможет.
— Даже не сомневайтесь! Как вы могли… Неужели вы не знаете, что корову, которая дает молоко, не убивают.
— Я и не собирался убивать корову. Я хочу без шума исчезнуть. В этом вся разница.
Моро протестующе взмахнул рукой.
— Тот, кто не со мной, тот против меня, говорит Господь. Но вы так и не ответили на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— О том, что вас привело сюда, в замок Лаенфельс? Вы теперь на стороне мятежного кардинала? Так сказать, вошь в шерсти курии?
— Думайте что хотите, господин кардинал. А сейчас уходите, я вас прошу!
Моро и секретарь последовали просьбе беспрекословно, а Соффичи лихорадочно стал упаковывать вещи.
Глава 44
С тех пор как Мальберг отказался помириться с Катериной, у них с Барбьери сложились натянутые отношения. Барбьери называл его упрямым и эгоистичным, в высшей степени глупым, потому что Мальберг не хотел осознавать, что Катерина на самом деле его любит. За отвратительный характер своего брата, говорил Джакопо, девушка не может быть в ответе.
И без того скверное настроение омрачалось еще и погодой: в это утро четверга к серому туману, который висел над городом уже несколько дней, добавился мелкий моросящий дождь. А на улице, за протестантским кладбищем, все казалось еще более унылым, чем в прошлые дни.
Барбьери угрюмо посмотрел в окно. По плану у него на сегодня было наблюдение. Подобные заказы приносили Барбьери основной доход. На этот раз ему предстояло следить за чиновником из министерства юстиции по просьбе его жены. Барбьери должен был выяснить, верен ли ей муж. Одного фото и записки с необходимыми данными должно было хватить, чтобы сесть чиновнику на хвост.
Необходимые для доказательства фотографии Барбьери делал с помощью цифрового фотоаппарата «Nikon D80» с хорошим объективом. Он был основным и притом самым дорогим рабочим инструментом сыщика, поэтому Барбьери тщательно следил за ценным прибором. Он кисточкой удалил с объектива видимые частички пыли, потом навел объектив и беспорядочно сделал несколько снимков из окна.
— Тебе придется прямо на дом доставить доказательства? — пошутил Лукас.
— Идиот, — язвительно ответил Джакопо и упаковал камеру в наплечную сумку из парусины. — На твоем месте я бы посмотрел в окно. Такой вид иногда может очень позитивно повлиять на настроение.
Мальберг не понял, что имел в виду Барбьери, но слова товарища заинтриговали его. Он встал из-за кухонного стола, за которым они завтракали, и подошел к окну.
Дождь все никак не стихал, и это совершенно не поднимало настроение. Но тут на противоположной стороне улицы, у подъезда дома, Лукас увидел молодую женщину. На ней было короткое пальто с капюшоном. Мальберг сразу узнал ее. Катерина!
В первое мгновение Лукас обрадовался, но потом снова вспомнил о ее брате Паоло.
— Это Катерина, — тихо сказал он, пытаясь подавить эмоции. — Кого она ждет? — Его вопрос прозвучал скорее риторически. Едва он произнес эту фразу, как сам понял, насколько глупо выглядит.
— Кого же она ждет? — передразнил его Барбьери. — Может, Леонардо ди Каприо или Брэда Пита? Мне кажется, ты несправедливо к ней относишься. С ее внешностью и умом синьорина могла бы подобрать себе кого-нибудь получше. Но нет ведь, влюбилась в противного, злопамятного немца! Я тебе вот что скажу: лично я не отталкивал бы ее. Только не я! Если когда-нибудь эта девушка поймет, какой ты кретин, я охотно ее утешу.
Слова Барбьери привели Мальберга в бешенство. Разъяренный Лукас бросился на Джакопо и ударил его кулаком. Удар пришелся по носу, и в ту же секунду кровь хлынула по губам и подбородку Барбьери.
— Я тебя предупреждаю! Руки прочь от Катерины! — прошипел Мальберг.
— Ух, — ответил Барбьери, вытирая рукавом кровь, — кто это такой ревнивый? Оказывается, на самом деле ты любишь Катерину. Иначе тебе было бы все равно, с кем она трахается. Или я не прав?
«Он прав», — подумал Мальберг. Ему было стыдно, что он ударил Барбьери. В первый раз у Лукаса появилась мысль, что он может потерять Катерину. И это ему совсем не понравилось.
— Прости, — сказал Лукас и протянул Джакопо платок. — Как только я представил, что Катерина может уйти к другому, тут же запаниковал.
— Ну так чего ты ждешь? Иди вниз и скажи ей то, о чем только что сказал мне! Иначе будет слишком поздно!
Мальберг еще секунду колебался. Ему было трудно признаться, что он совершил ошибку. Недоверие и разочарование ослепили его. На самом деле Лукас уже давно понимал, что его упрямая уверенность в «измене» не обоснована. Кроме того, именно в этот момент он осознал нечто важное для себя: Катерина стала частью его жизни.
— Ты прав, Джакопо! — пробормотал Лукас, накинул куртку и выбежал из квартиры.
Когда Катерина увидела Мальберга, она бросилась через дорогу, не обращая внимания на машины.
Лукас смущенно остановился. Да, он стыдился своего недавнего поведения.
— Лукас! — Не задумываясь над тем, как тот отреагирует, Катерина кинулась к нему в объятия.
Мальберг крепко прижал ее к себе, будто больше никогда не хотел отпускать.
— Мне очень жаль, — хрипло произнес он. — Мне очень жаль.
Оба даже не заметили, что стоят по щиколотку в грязной луже, и не слышали гудков проезжающих авто. Они целовались под дождем, целовались, пока не перехватило дыхание.
У Лукаса было ощущение, что вся его одежда промокла насквозь. Но ему было все равно приятно. Влага смешалась с теплом, которое исходило от Катерины. Впервые за несколько недель Мальберг почувствовал, что все становится на круги своя.
Катерина испытывала то же самое. Когда девушка наконец оторвалась от губ Лукаса, чтобы глотнуть воздуха, она, задыхаясь, сказала:
— Я без ума от тебя! — Лукас не ответил, и она, смутившись, спросила: — Ты слышал, что я сказала? Я без ума от тебя.
Лукас кивнул. От счастья ему не хватало слов.
— Каким идиотом я был, — после паузы ответил он. — Мне нужно было просто поверить тебе, а не смотреть на обстоятельства. Но у меня в голове не укладывалось, что ты могла ничего не знать о предательстве Паоло.
— А теперь? Теперь ты мне веришь?
Мальберг кивнул и снова притянул ее к себе.
— Пойдем! Есть места посуше, чтобы обсудить наши дела Лукас затащил Катерину в подъезд, а затем за руку привел в квартиру Барбьери. Джакопо уже давно ушел по своим делам. Мальберг помог Катерине освободиться от насквозь промокшего пальто и начал вытирать ее полотенцем.
