Джон Тренейл - Пути зла
Он был очень доволен телевизором. И внезапно у него возникла мысль: рассказать кое-что Николь о своих похождениях – как предлагала Диана.
– Николь…
– М-м-м, милый…
– Поговорим?
– Только не сейчас.
Выглядела она прекрасно: облегающее фигуру черное платье и серебряные сережки в ушах в форме маленьких пестиков (мисс О'Ши на прошлой неделе наградила Джонни золотой звездочкой, потому что он единственный в классе знал, что такое пестики). Николь хотела спуститься вниз встречать гостей, она была взволнована всей этой суматохой, но Джонни понадобилось срочно облегчить душу, он должен рассказать ей. Поэтому он спросил:
– А папа может подняться на минутку? Это о кладбище. Пожалуйста…
Николь колебалась, потом улыбнулась, и Джонни подумал: «Она все устроит». Но тут Майк закричал:
– Николь, дорогая, где ты?!
– Завтра, милый, завтра, – сказала Николь, повернувшись к Джонни. – Хорошо?
Что ему оставалось?.. Он кивнул и сказал «хорошо». Но после такой оплеухи как, по-вашему, мог он заснуть, смотреть телевизор или читать? Нет, разумеется. Потому что внизу и на улице, в недавно расчищенном саду, развлекались взрослые. Они звенели стаканами, бряцали тарелками – в общем, веселились. У них была замечательная вечеринка. («Ненавижу их», – подумал Джонни.) Но с наступлением вечера становилось все холоднее, и гости начали уходить в дом, пока наконец сад не опустел. Джонни выглянул из окна, надеясь увидеть под фонарем Тобеса, но его там не оказалось. Конечно, привидения не любят вечеринок.
Джонни поймал себя на этой странной мысли. На секунду он чуть было не поверил, что Тобес и в самом деле привидение.
Джонни прошелся по всем каналам телевизора, но ни одна из передач его не заинтересовала. Переключившись на свободный канал, он стал смотреть на мерцающие белые полосы, надеясь, что это поможет ему заснуть. Вместо этого у него разболелась голова. Внизу по-прежнему шумели. «Они что, не собираются расходиться? – подумал Джонни в полудреме. – Этих взрослых отсюда не выгонишь…»
Он сбросил с себя одеяло, спрыгнул с верхней койки и на цыпочках прокрался по коридору, чтобы посмотреть, что происходит. Везде полно народу; некоторые сидели на нижних ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Джонни старался держаться в тени, чтобы его никто не заметил. Отец подошел к той группе, что примостилась на ступеньках. Сначала Джонни не слышал, о чем они говорили, но потом вдруг до него донеслось совершенно отчетливо:
– Стенли, ты просто рехнулся, если думаешь, что тебе удастся подкупить епископа, – сказал один из гостей.
– Кардинал Том заткнет рот кому угодно, – проговорил другой, – только не голосу собственной совести.
Все рассмеялись. Папа – громче всех. Джонни подумал, что Майку не следовало смеяться так громко, но тут же почувствовал себя виноватым. Потому что осмелился критиковать отца.
– Майк. – Мужчина, которого звали Стенли, обнял отца за плечи. – Не хочу, чтобы ты переживал из-за секуляризации. В конце концов – это не проблема.
– Не знаю. – Майк задумчиво покачал головой. – Мы прежде не занимались жилищным строительством на кладбище.
Джонни спустился с лестницы так тихо, будто тоже был привидением и магическое заклинание неодолимо влекло его к повелителю. Его отец, Майк Андерсон, собирается строить на кладбище?
Да, конечно. Ты и раньше знал об этом.
Да, но… Кладбище Тобеса?
ЕГО КЛАДБИЩЕ!
– Вы не можете, – услышал Джонни свой собственный голос.
Все мужчины удивленно посмотрели наверх. Тотчас же на их лицах появились улыбки. Ведь это был малыш Джонни, сын их хозяина.
– Папа, – сказал мальчик, спускаясь по последним ступенькам, – это правда, что ты собираешься строить дома на кладбище? Скажи мне, это действительно так?
Майк улыбнулся, Джонни прекрасно изучил своего отца и знал, что означает эта улыбка.
– Все верно, сын. Мне казалось, ты знаешь…
– Конечно, я знал про дома. – Джонни перевел дыхание. – Просто… ну, я не думал раньше об этом всерьез.
– А что тебя волнует, малыш? – поинтересовался Стенли.
– Это тихое, спокойное место. Я люблю там гулять, и мои друзья любят…
– Что ж, чему быть – того не миновать. – Улыбка отца свидетельствовала о его крайнем раздражении, но Джонни уже слишком далеко зашел, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Может, он и напугался до смерти на том кладбище, но Тобес был частью кладбища, а он любил Тобеса (по-своему), и главное – чувствовал себя там настоящим человеком. Мысль о том, что множество домиков, прилепившихся друг к другу, замусорят эти зеленые холмы бетоном и кирпичом, внезапно вызвала у Джонни приступ тошноты.
– Папа, – попросил он, – пожалуйста, не делай этого.
Майк сухо произнес:
– Тебе пора в постель.
– А как быть с покойниками? Кто позаботится о них?
– Покойники мертвы, – ответил один из гостей. – Они не станут возражать.
– Станут, станут. Они станут. Мой друг похоронен там. Он возненавидит тех, кто будет там строить.
Воцарилось тягостное молчание. Джонни понял, что свалял дурака. Все внимательно разглядывали его – так ученые разглядывают редкое неизученное животное. Лицо отца исказила гримаса. Он хотел схватить сына за руку, но Джонни отдернул руку.
– Никто из твоих друзей на этом кладбище не похоронен, – возразил Майк.
Джонни пробормотал что-то об Алисе и Карле – но что толку? Он уже ни на что не надеялся. А когда теряешь надежду, когда не остается ни единого ее проблеска, тогда становишься смелым, безрассудно смелым. Джонни сказал:
– Ты не понравишься духу-хранителю. – Взрослые внимательно слушали его. Джонни видел это по их лицам и поэтому продолжал: – Все вы не понравитесь ему. Так что остерегайтесь…
Он резко повернулся и устремился вверх по лестнице.
Джонни записал всю сцену в своей дневник, когда гости начали разъезжаться. Они хлопали дверцами машин и громко смеялись; может, выпили лишнего…
Господи, завтра меня ждет кошмар. Я сам себе вырыл яму… Лучше бы мне никогда не встречаться с тобой, Тобес.
Для Дианы эта пятница началась на редкость удачно.
Она уехала из дому рано, предоставив привлекательным обладателям загорелых ног в обтрепанных хлопчатобумажных шортах уютно расположиться в гостиной со своими отвертками и соединительными муфтами. Диана была уверена, что к вечеру, когда она вернется, дом ее превратится в крепость. Это успокоило бы ее.
Первый, на кого она наткнулась, взбегая по ступенькам полицейского участка, был Рамон Поррас. На нем были черные джинсы и серая рубашка без ворота. Вид у него был грустный.
– Привет! – поздоровалась Диана. – Что тебя сюда привело?
– Предварительный допрос.
– Допрос?
– Они все с ума посходили… – Поррас криво усмехнулся. – От меня требуется, чтобы я сознался во всех преступлениях, которые совершены в этом городе.
Он снова усмехнулся. Руки его дрожали.
– У тебя есть адвокат? – мягко спросила Диана.
Он покачал головой. Как многие наивные люди, Поррас полагал, что невиновного должен защищать закон. Не сказав больше ни слова, он сбежал по ступенькам. Даже не попрощался, не оглянулся.
Дежурный сержант сказал ей, что Эд на третьем этаже, в комнате номер 5. Диане повезло – она перехватила его, когда он выходил в коридор.
– Привет, – сказал он удивленно. – Какими судьбами?
– Ты устроил Поррасу головомойку?
Эд на секунду задумался.
– Пожалуй, – кивнул он. – Пожалуй, что так.
– И что же?
– У него алиби на то время, когда убили Дугана, и никакого – на время убийства Дженсена. Так чем я могу быть тебе полезен?
– Мне необходимо присутствовать при допросе Тобеса Гаскойна.
– Ох, Диана, мы ведь уже это обсуждали и…
– Я все обговорила с Питером, – сказал она, переступая порог комнаты. – Спроси у него, если не веришь…
Эд молча кивнул и направился в кабинет Питера, который дал «добро» Диане. Через несколько минут он возвратился, явно раздосадованный.
– Похоже, у тебя это входит в привычку, – проворчал он.
– О чем ты, что за привычка?
– Дергать меня за яйца!
– Ладно уж, потерпи…
– Ох, ради Бога!
Диана пристально на него посмотрела:
– Я не собираюсь перед тобой извиняться. Твои люди тоже ставят нам палки в колеса, замордовали нас своими указаниями, идиотскими инструкциями и прочими выдумками. Я объяснила Питеру, что это – эксперимент, и он согласился.
– Диана, мы – любовники. Это предательство, понимаешь, предательство…
– Любовники мы или нет – это не имеет никакого отношения к делу.
– Что значит – не имеет? Ведь так не бывает…
– Уверяю тебя, что бывает. Так что привыкай.
Зазвонил телефон. Эд снял трубку:
