Роберт Дугони - Могила моей сестры
– Что ты делала? – спросил он.
Она пожала плечами и подняла книжку.
– Что я могу делать? Я прочла каждую книгу по два раза. Не очень интересно, когда уже знаешь, чем все закончится.
– Ты жалуешься?
– Нет, просто говорю.
По ее расчетам, прошло уже семь недель с тех пор, как он привез ее сюда. Было трудно считать дни, когда нет окон, но она использовала его как часы, ставя царапину на стене каждый раз, когда он возвращался, считая это за новый день. Он похитил ее в субботу двадцать первого августа. Если она сосчитала правильно, сейчас был понедельник, одиннадцатое октября.
Через месяц своего плена она нашла большой железный костыль, засевший в основании вертикальной опоры. Она подумала, что его использовали, чтобы забивать в шпалы для вагонеток, вывозящих из копей серебро. Десяти дюймов длиной, он имел плоский конец, чтобы забивать его в шпалу. Она воспользовалась им, чтобы расковыривать бетон вокруг прикрученной к стене металлической пластины. Пластина имела некоторый зазор, что позволяло незаметно расковыривать стену за ней. Если расшатать плаcтину, то потом можно будет выдернуть ее из стены.
– Ты привез продукты? – спросила она.
Эдмунд покачал головой. Он выглядел смущенным и печальным. Как мальчик.
– Почему?
Он прислонился к столу, на спине и руках виднелись рельефные мышцы.
– Снова вернулся шеф Каллоуэй.
Сара ощутила, как в ней шевельнулась надежда, но скрыла это.
– Что этой суке понадобилось на этот раз?
– Он говорит, что у него есть свидетель.
– В самом деле?
– Так он говорит. Говорит, у него есть свидетель, который скажет, что видел тебя и меня вместе на дороге. Я никого не помню. А ты?
Она покачала головой.
– Не припомню.
Эдмунд оттолкнулся от стола и подошел, в его голосе слышалась злоба.
– Он врет. Я знаю, что врет, но он говорит, что есть свидетель и его показаний хватит, чтобы получить ордер на обыск. Что, по-твоему, он хочет найти?
Она пожала плечами.
– Ничего. Ты сказал, что был осторожен.
Он протянул руку и коснулся пальцами ее щеки. Она сдержала импульс отшатнуться, это только разозлило бы его.
– Знаешь, что я думаю?
Она покачала головой.
– Думаю, меня хотят облапошить. – Он опустил руку и отошел. – Если они подыскали лжесвидетеля, то, вероятно, сфабрикуют какие-нибудь вещественные доказательства, чтобы устроить суд. Знаешь, что это значит?
– Нет.
– Это значит, что мы, может быть, видимся в последний раз.
Она ощутила прилив тревоги.
– Тебя не схватят. Ты слишком ловкий. Ты их перехитришь.
– Нет, если они жульничают. – Он вздохнул и покачал головой. – Я сказал Каллоуэю, что может обосраться. Сказал, что я тебя уже изнасиловал, убил и закопал в горах.
– Зачем ты ему это сказал?
– Хрен с ним, – сказал Эдмунд, шагая туда-сюда и возвысив голос. – Он не сможет это доказать и пусть живет с этим на совести до самой смерти. Я сказал ему, что никогда не скажу, где закопал твое тело. – Хауз засмеялся. – Хочешь узнать самое интересное?
– Что? – спросила она, все больше и больше тревожась.
– Он не записывал наш разговор. Нас было только двое. Он не сможет доказать, что я вообще что-либо говорил.
– Мы можем убежать, – сказала Сара, стараясь придать своему тону энтузиазм. – Можем уехать куда-нибудь вместе, исчезнуть.
– Да, я думал об этом, – сказал он и вытащил из пластикового мешка одежду.
Сара узнала свою рубашку и джинсы. Она думала, он их сжег.
– Я выстирал их для тебя.
– Зачем?
– Разве я не заслужил «спасибо»?
– Спасибо, – сказала она, хотя и не понимала его намерений.
Он бросил их к ее ногам и, когда она не пошевелилась, сказал:
– Давай, надень. Нельзя оставаться одетой так.
– Ты меня отпускаешь?
– Я больше не могу держать тебя здесь. Когда Каллоуэй дышит в затылок.
Она скинула с плеч халат и осталась перед ним голая. Он смотрел, как она взяла и надела джинсы. Они сваливались.
– Похоже, я похудела, – сказала Сара; ее ребра и ключицы выпирали.
– Ничего, еще кое-что осталось, – сказал он. – Ты мне нравишься худая.
– Наручники, – сказала она, подняв руки.
Он достал из кармана ключ и освободил левую руку. Сара засунула руку в рукав своей рубашки «Scully» и ожидала, что он снова наденет ей наручник, но он отомкнул правое запястье, и наручники и цепь упали к ее ногам. Впервые за семь недель обе ее руки оказались свободны. Она надела рубашку и застегнула пуговицы, стараясь сохранять спокойствие.
– Куда мы отправимся? Можно уехать в Калифорнию. Она большая. Там нас будет не найти.
Хауз подошел к полке, взял жестянку и вытряхнул из нее нефритовые сережки и бусы, потом взял черный стетсон, как будто задумался ненадолго и положил обратно на полку. Он протянул ей украшения.
– Можешь и их надеть. Мне незачем держать их у себя.
Она проглотила слезы.
– Ты меня отпускаешь?
– Я знал, что всегда доходит до этого.
Слезы потекли по ее щекам.
– Не стоит плакать об этом.
Но Сара не могла остановиться. Она вернется домой.
– Когда мы уходим? – спросила она.
– Прямо сейчас. Мы можем уйти сейчас.
– Я ничего не скажу, – сказала Сара. – Обещаю.
– Я знаю, что не скажешь. – Он кивнул на дверь, а когда она заколебалась в нерешительности, сказал: – Ну, иди.
Сдержав желание побежать, вырваться, снова вдохнуть свежего воздуха, увидеть небо, услышать птиц, ощутить запах хвои, она робко шагнула к двери и оглянулась на Хауза. Его лицо было ничего не выражающей маской. Она сделала еще шаг и подумала, как снова увидит Трейси, и маму, и папу, как будет просыпаться в своей постели, у себя дома. Она скажет себе, что это был просто кошмарный сон, чудовищный кошмар. И не будет вспоминать, что Эдмунд Хауз делал с ней. Она будет продолжать жить своей жизнью. Она поступит в университет и окончит его, а потом вернется жить в Седар-Гроув, как они всегда с Трейси планировали.
Когда она дошла до двери, шею ей обвила цепь, и Хауз дернул. Свет из дверей стал далеким, словно она падала в глубокий колодец. Сара схватилась за цепь и напрягла руки, и ей показалось, что она видит Трейси, прежде чем с размаху ударилась затылком о бетонную стену.
Глава 64
– Мне совсем не хотелось убивать ее. – Эдмунд Хауз снова сел на генератор, положив руки на колени, словно рассказывал историю у лагерного костра. – Но я знал, что больше не представится такой возможности избавиться от тела. И я не собирался садиться в тюрьму. – Он выпрямился, и в его голосе зазвучала злоба. – Мне нужно было оставаться на свободе. Я все хорошо рассчитал, привезя ее сюда. Но потом Каллоуэй устроил всю эту ерунду с доказательствами и сговорился со всеми – Финном, Кларком, вашим отцом. Даже мой дядя повернулся против меня. И потому я решил: если вся моя оставшаяся жизнь пойдет к черту, я возьму с собой Каллоуэя и расскажу ему подробно, что я сделал с Сарой. – Хауз усмехнулся. – Одна большая проблема. Он не записывал наш разговор. Я знал, что это дает ему свободу действий, но никогда в самых диких мечтах не представлял, что это же и подвесит его за задницу. Ну, не ирония ли? Когда в первый день за мной закрылась дверь в Уолла-Уолле, я думал, что проведу там всю оставшуюся жизнь. – Он помолчал, глядя на Трейси, отчего она съежилась. – А потом ты приехала поговорить со мной. – Его разобрал смех. – И чем больше мы говорили, тем яснее я понимал, что они не рассказали тебе о том, что сделали. Ты рассказала мне про украшения, что в тот день их не было на твоей сестре, что она не могла их носить, но никто не хотел тебя слушать. Должен признаться, во мне воскресла надежда, но потом я понял, что, похоронив Сару на дне озера, я перехитрил самого себя. И я приготовился сидеть дальше. Похоже, судьба сыграла шутку.
Трейси сползла по стене, ноги больше не держали ее. Она знала, кто решил не говорить ей. Это и было то, чего Деанджело Финн не сказал ей в тот день, когда она приехала к нему. Это было то, о чем Рой Каллоуэй чуть не проговорился у ветеринарной клиники. Это было решение ее отца, и он взял с них клятву никогда не говорить ей. Это о Трейси говорил Финн, это она осталась, это ее отец так любил.
Отец и Каллоуэй догадались, что Хауз охотился за Трейси, что это она должна была попасть в эту дыру, похищенная преследовавшим ее психопатом. Джеймс Кроссуайт запретил им говорить хоть слово, понимая, что вина будет для дочери невыносимой, что это убьет ее.
– Боюсь, я должен уйти. – Хауз встал. – Я недоделал одно дело.
– Тебе это не сойдет с рук, Хауз. Каллоуэй знает. Он придет за тобой.
Хауз улыбнулся.
– На это я и рассчитываю.
Глава 65
Как прикинул Дэн, Каллоуэй уже ступил на край участка Паркера Хауза, оба тяжело дышали, завывал ветер.
– Харли нашел прокол в бензиновом шланге. Наверняка это сделал Хауз в Олимпии во время соревнований. Может быть, он предполагал просто посмотреть, как далеко машина уедет с этим.
