Тесс Герритсен - Гробовое молчание

— Но ведь так и есть. Родственники должны знать это. Письма посылались для того, чтобы они не переставали задавать вопросы. Это единственный путь узнать, кто убийца.

— Значит, вы с Айрис пытались выманить его. Посылали записки родственникам и Кевину Донохью, намекая, что правда вот-вот выплывет наружу. Разместили рекламу в «Бостон глоуб» в надежде, что убийца встревожится и в конце концов перейдет в наступление. А что вы собирались делать потом? Передать его нам? Или взять правосудие в собственные руки?

Белла рассмеялась.

— Как бы мы, по-вашему, сделали это? Мы же всего-навсегоженщины.

Теперь рассмеялась Джейн.

— Как будто я хоть когда-нибудь недооценивала вас! — Джейн полезла в свой портфель и достала оттуда экземпляр «Обезьяны», старинной китайской сказки в переводе Артура Уэйли [14]. — Не сомневаюсь, вы слышали о Царе Обезьян.

Белла бросила взгляд на книгу.

— Китайские сказки. Какое отношение они имеют ко всему этому?

— Мое внимание особенно привлекла одна глава этой книги под названием «История о Чэнь Э». Она об ученом муже, который путешествовал со своей беременной женой. На переправе на них напали бандиты и убили мужа. Жену похитили. Вы знаете эту сказку?

Белла пожала плечами.

— Ну слышала.

— Значит, вы должны помнить, как она заканчивается. В заточении жена рожает сына и втайне от всех кладет его на деревянную доску вместе с письмом, в котором описывает свою тяжелую судьбу. Как младенца Моисея, она отправляет его в плавание по реке. Ребенок доплывает до Храма Золотой горы, и там монахи принимают его на воспитание. Став мужчиной, он узнаёт правду о своих родителях. О том, что его отца зарезали, а мать заточили в неволе.

— И в чем же тут смысл?

— А смысл вот он, в словах, сказанных молодым мужчиной. — Джейн перевела взгляд на страницу и прочитала: — «Тот, кто не в силах отомстить за родителей, недостоин называться человеком» [15]. — Риццоли поглядела на Беллу. — Ведь в этом все дело, верно? Вы как сын из этой истории. Вас тоже неотступно преследует убийство вашего отца. Вы тоже считаете долгом отомстить за него. — Джейн положила книгу перед Беллой. — Царь Обезьян сделал бы именно это — стал бы бороться за справедливость. Защищать невиновных. Мстить за отца. Да, по ходу дела Обезьяна могла натворить немало безобразий. Например, побить весь фарфор или поджечь мебель. Но в конце концов справедливость торжествовала. Сунь Укун всегда поступал правильно.

Белла ничего не ответила, она просто смотрела на размахивавшего шестом обезьяньего воина.

— Я все прекрасно понимаю, Белла, — снова заговорила Джейн. — Вы вовсе не преступница. Вы дочь убитого человека, желающая того, что не может сделать полиция. Добиться справедливости. — Она понизила голос до сочувственного бормотания. — Именно это вы с Айрис стремились сделать. Выманить убийцу. Подтолкнуть его к нападению.

Неужели она действительно уловила едва заметный кивок? Неужели Белла, сама того не желая, признала, что это правда?

— Но план не совсем сработал, — продолжала Джейн. — Решив напасть, он нанял профессиональных убийц, чтобы они сделали эту работу за него. Так что вам до сих пор неизвестно, кто он. А теперь преступник забрал Айрис.

Белла посмотрела на Риццоли, в ее глазах пылала ярость.

— Это из-за васничего не получилось. Я должна была быть рядом, охранять ее.

— Она была приманкой.

— Она хотела рискнуть.

— И как же вы собирались самостоятельно добиться справедливости?

— А кто еще стал бы этим заниматься? Полиция? — Белла горько рассмеялась. — Столько лет ей было не до этого.

— Вы ошибаетесь, Белла. Черт возьми, мне еще как до этого.

— Тогда отпустите меня, чтобы я смогла найти ее.

— Но вы ведь даже не знаете, с чего начать.

— А вы знаете? — огрызнулась Белла.

— Мы занимаемся несколькими подозреваемыми.

— Ну да, а еще меня упекли без всякой причины.

— Я расследую два убийства. Вот в чем причина.

— Убитые были профессионалами. Вы же сами сказали.

— Но убийства есть убийства.

— А по первому у меня есть алиби. Вы прекрасно знаете, что я не убивала ту женщину на крыше.

— А кто же убил?

Белла поглядела на книгу, и ее губы вздрогнули.

— Возможно, Царь Обезьян.

— Речь о реальных людях.

— Вы говорите, что я подозреваемая, но прекрасно знаете: я не могла убить ту женщину. В таком случае можно обвинить и мифическое существо, потому что доказать его участие так же невозможно, как и мое. — Белла поглядела на Джейн. — Вы ведь знаете, как начинается народное предание? Как Сунь Укун возникает из камня и становится воином? В тот вечер, когда убили моего отца, я возникла из каменного подвала, словно Царь Обезьян. Я тоже пережила превращение. И стала такой, как сейчас.

Джейн пристально посмотрела в самые суровые глаза, какие ей доводилось видеть. Она попыталась представить Беллу пятилетней испуганной девочкой, но, казалось, в этом ожесточенном существе не осталось и следа былого ребенка. «А если бы я стала свидетельницей убийства близкого человека, была бы я другой?» — подумалось ей.

Риццоли поднялась.

— Вы правы, Белла. У меня недостаточно сведений, чтобы удерживать вас. Пока недостаточно.

— То есть… вы меня отпускаете?

— Да, вы можете идти.

— И за мной не будут следить? Я вольна сделать то, что необходимо?

— Что вы имеете в виду?

Белла поднялась со стула, словно львица, расправляющая лапы перед охотой, и женщины пристально поглядели друг на друга через стол.

— В бою все средства хороши, — ответила она.

34

Я слышу, как он дышит во тьме, которая окружает слепящий свет, направленный мне в глаза. Он не показал мне своего лица; я знаю лишь, что его голос мягок, словно крем. Но я не оказала содействия, и он начинает злиться, понимая, что меня не так-то просто сломать.

А теперь он еще и встревожен из-за персонального отслеживающего устройства, которое он обнаружил на моем запястье. Он блокировал его, вытащив батарейку.

— С кем ты работаешь? — спрашивает он. И сует устройство мне в лицо. — Кто отслеживает тебя?

Несмотря на то что мой рот разбит, а губы опухли, я все-таки умудряюсь произнести хриплым шепотом:

— Человек, с которым тебе не захочется встретиться. Но вскоре придется.

— Не придется, если он не найдет тебя.

Неизвестный бросает отслеживающее устройство вниз, и, ударившись об пол, оно издает звук разбивающейся надежды. Когда он снял его с меня, я еще не пришла в сознание, а потому не знаю, когда именно оно перестало передавать сигналы. Возможно, задолго до того, как я оказалась в этом месте, а это означает, что меня не смогут найти. И мне придется здесь умереть.

А я ведь даже не знаю, где я.

Мои запястья скованы наручниками, которые прикреплены к стене болтами. Голыми ступнями я чувствую бетонный пол. Света в помещении нет, за исключением того, который он направил мне в глаза, нигде нет и намека на солнечные лучи, проникающие сквозь щели в окнах. Вероятно, на улице ночь. А может быть, сюда никогда не проникает свет, и крики из этих стен никогда не просачиваются наружу. Я щурюсь от яркого света, пытаясь разглядеть окружающее пространство, но ничего, кроме этого луча и тьмы, не различаю. Мои руки вздрагивают, страстно желая обхватить оружие, завершить то, что я так много лет стремилась закончить.

— Ищешь свой меч, верно? — говорит он, помахивая клинком в луче света, чтобы я могла увидеть его. — Прекрасное оружие. Настолько острое, что им можно без всякого труда отрезать палец. Ты убила их именно им? — Он взмахивает мечом, и клинок со свистом проходит мимо моего лица. — Я слышал, что ее руку отрубили очень ровно. А его голову снесли одним махом. Оба были профессиональными убийцами и обоих застали врасплох. — Он поднес клинок к моей шее и прижал так плотно, что металл затрепетал от моего скачущего пульса. — Ну, посмотрим, что он сделает с твоимгорлом?

Я стою недвижно, не сводя глаз с черного овала его лица. Я уже примирилась с мыслью о смерти, так что я готова к ней. Честно говоря, все эти девятнадцать лет я готова была умереть, и взмахом клинка он наконец освободит меня, отпустит к моему мужу. Встречу с ним мне приходилось откладывать лишь из-за этого неоконченного дела. Сейчас я ощущаю вовсе не страх, а лишь сожаление о неудаче. Этот человек никогда не почувствует укус моего меча на своей шее.

— В тот вечер в «Красном фениксе» был свидетель, — сказал он. — Кто это?

— Неужели ты думаешь, что я скажу?

— Так значит, кто-то все-таки былтам.

— И никогда не забудет этого.

Меч сильнее упирается мне в шею.