Сара Даймонд - Паутина

— И все-таки работа мне нужна была позарез, — продолжал мужчина. — Хозяином он должен был быть хорошим: честным, порядочным, не из тех, кто заваливает дурацкими требованиями и всюду сует свой нос. Когда пришло письмо, что меня приняли, я был на седьмом небе. Думаю, и мои родители тоже. Вечером мы отпраздновали это событие, а на следующей неделе я перевез свои пожитки в садовый домик.

— Ну и как вы себя чувствовали у Фишеров?

— Как рыба в воде — в первое время, во всяком случае. Работа непыльная: траву покосить, кусты подстричь. Содержать в полном порядке сад — такой же безликий, как дом снаружи: ни одного цветка, кроме ромашек и одуванчиков, которые я должен был выпалывать. О такой работе можно только мечтать — и деньги хорошие, и собственный домик. К тому же экономкой оказалась милая дама, вдова примерно лет шестидесяти. У нее была собственная комната в доме, но я часто видел ее в саду, и мы болтали с ней — поначалу о погоде, о городских новостях и всяком таком. В общем, все было бы лучше некуда… если бы не миссис Фишер.

Я вздрогнула:

— Почему? Что она делала?

— Вот дел-то у нее как раз особо и не было. На второй день она пришла ко мне в домик — я б сказал, заглянула, но уж больно это смахивало на официальный визит. Вела она себя любезно, но холодно и смотрела на меня эдак свысока. Сейчас я счел бы ее поведение оскорбительным. Представьте, она заявила: «Для тебя все это, должно быть, в новинку!» Будто я раньше жил в хлеву и в глаза не видел прибранного жилья с водопроводом. Вела себя как викторианская леди, посетившая работный дом. А уж разряжена, вроде на какой-нибудь важный прием собралась, еще и пол-одиннадцатого не было, а она с головы до ног в драгоценностях и прическа наворочена — волосок к волоску.

Он ненадолго замолчал, видно вспоминая.

— Смешно. Она меня сразила — до того показалась шикарной. Хотя если б я увидел ее в обычной одежде где-нибудь в пабе, то решил бы, что она страшнее атомной войны. Но в двадцать лет многое кажется удивительным, особенно если прожил всю жизнь в захудалом тесном домишке. Представьте, я даже расстроился, когда она ушла. Еще подумал, что она настоящая леди. Впрочем, следующие несколько недель я о ней почти не вспоминал. Иногда видел, как она заходит в дом или выходит, — вот и все.

Но в один прекрасный день, подстригая кусты под самыми окнами, я услышал изнутри два голоса. Слов разобрать не мог, но понял, что эти двое здорово злятся. А вернее сказать, оба в бешенстве. Голос миссис Фишер я узнал, но голос того, с кем она ругалась, был мне незнаком. Судя по крикам, дело принимало опасный оборот. Я растерялся. Что делать? «Мало ли, что могло случиться, — подумал я. — Вдруг она, к примеру, спугнула вора?» Мистер Фишер на работе, а экономка где-то час назад ушла за покупками. Потом я услышал звон, вроде как что-то стеклянное разбилось, и понял, что нельзя притворяться, будто бы я этого не слышал.

Голоса доносились из дальней комнаты. Обойдя дом, я подошел к задней двери. Она была приоткрыта. Я потихоньку проскользнул внутрь и на цыпочках пошел на голоса. Дверь гостиной тоже была открыта наполовину. Я вытянул шею, заглянул — да так и обмер. Прямо-таки оцепенел. Миссис Фишер, почти голая — ей-богу, в одной только юбке и чулках, — поливала бранью парня примерно моих лет, ну разве что самую малость постарше. А тот застегивал на себе рубашку с бешеной скоростью. Весь пол в осколках — видно, она метнула в него декоративной тарелкой, но промахнулась. А потом меня как током шибануло: я понял, что она вдрызг пьяная. Волосы всклокочены, на ногах еле держится… «Ну давай, говнюк, давай, — верещала она, — вали к этой сучке, своей жене!» Уж простите меня за грубость, но я слово в слово повторил, что она тогда орала. Парень что-то буркнул и попятился к двери.

Я со всех ног бросился вон. Они ничего не услышали — куда там, она ж вопила как резаная. Я снова обежал вокруг дома и принялся подрезать кусты с таким усердием, словно от этого зависела моя жизнь. Я был потрясен как никогда… По крайней мере, на тот момент — потому что впереди меня ждало новое испытание. И тоже из-за Фишеров. Наверное, я очень мало чего знал о жизни до тех пор… даже не подозревал, что люди могут позволять себе такое, — простые люди, не говоря уже о богатых.

Он замолчал. Потрясенная не меньше, чем мой собеседник в тот далекий день, я лихорадочно соображала, как бы подтолкнуть его к продолжению рассказа.

— Кошмар, — наконец сочувственно произнесла я. — И что вы сделали?

— А что я мог сделать? Конечно, я ни словом не обмолвился о том, что видел, ни ей, ни тем более ее мужу. Примерно с неделю держал увиденное при себе, а на выходной встречался с друзьями и чуть было не выложил им все, но вовремя прикусил язык. Я ведь запомнил вопрос мистера Фишера насчет конфиденциальности. Однако в следующую субботу экономка заглянула ко мне на чашку чая, ну и поболтать немного — как я справляюсь с работой и всякое такое. Я подумал, что уж с ней-то можно поделиться. А она нисколечко не удивилась. «Что ж… Рано или поздно ты все равно узнал бы. Лично я, — говорит, — давно знаю, что она за птица. И мистер Фишер тоже в курсе. Странная они парочка. Натуральный брак по расчету, любовь и рядом не стояла».

Экономку звали миссис Браун. Оказалось, что она с молодых лет работала у родителей миссис Фишер и знала почти все тайны этой семьи. Рита, по словам миссис Браун, с самого детства была неуправляемой, потому как могла привлечь к себе внимание только своими выходками. Ее отец, добившийся всего сам и богатый, как Крез, женился на первой красавице в округе. Дочка стала разочарованием для своих родителей: они-то ждали хорошенькую принцессу, а Рита, как я уже сказал, красотой не страдала. В деньгах она отказа не знала, в этом отец с матерью баловали ее донельзя, но внимания на нее не обращали, а как только подросла, отправили ее в пансион. Миссис Браун сказала, что Рита этот пансион до смерти ненавидела. Ну так вот… За мальчишками она начала охотиться лет с тринадцати. Может, просто очень одинокой была и ей хотелось внимания. Как бы там ни было, но проблем она уйму создавала. Родители просто не знали, что с ней делать… мало того что уродина, так еще и бесконечные скандалы. Вдобавок она и пить начала, еще подростком. Когда Рита встретила Денниса Фишера, ее отца уже не было в живых, а мать была без памяти рада сплавить ее замуж. Чтобы хоть какие-то приличия соблюсти.

— А о Деннисе Фишере она что-нибудь рассказывала? — спросила я. — Я имею в виду — миссис Браун?

— Я спрашивал ее, но она знала о нем не слишком много. Местный парень, жутко башковитый, кучу стипендий еще в школе получал, затем грант на учебу в Оксфорде. Работал бухгалтером в Лондоне, Риту встретил во время одного из своих редких приездов домой. Он из большой шахтерской семьи, бедной как стая церковных мышей, потому и не хотел иметь никаких дел ни с кем из родственников. Амбиций выше крыши. — Мой анонимный собеседник снова вздохнул. — По словам миссис Браун, брак принес ему изрядные барыши — через год после женитьбы он открыл в наших краях собственную фабрику, и в мгновение ока она стала процветающей. Но он по-прежнему был женат на ней и от этого никуда не мог деться.

— Удивительно… — задумчиво произнесла я. — Почему он с ней не развелся? Ведь получил все, что хотел, — что же его останавливало?

— Ну-у-у, вот это как раз ясно, на этот вопрос даже я мог ответить. В то время развод означал громкий скандал, а скандалов мистер Фишер пуще всего боялся. Состоятельный, приличный человек — и вдруг про него в городе пошли бы сплетни. Оно ему надо? Волей-неволей приходилось сохранять брак. Миссис Фишер, правда, старалась держать свои любовные похождения и пьянство в секрете, но он явно опасался, что когда-нибудь все вылезет наружу. «Достаточно было увидеть их вместе, — говорила миссис Браун, — чтобы понять, в какой порочный круг они попали. Сперва он умасливал ее комплиментами и цветами, а как только надел кольцо ей на палец, все в момент изменилось. Чем холоднее он к ней относился, чем больше презирал за ее выходки, тем безобразнее она себя вела, чем хуже она себя вела — тем презрительнее он к ней относился. И тем больше времени проводил на работе». А он и правда почти не появлялся дома. Миссис Браун сказала, что это в порядке вещей. «Он женился на бизнесе, — объясняла она, — а жену получил в нагрузку».

— Получается, миссис Браун сочувствовала своей хозяйке? — уточнила я. — А она не пробовала урезонить миссис Фишер? Не пыталась помочь?

— Господь с вами! Думаете, она была старой доброй служанкой, всей душой преданной хозяевам? Тут вы маху дали. Женщиной она, конечно, была славной, но что там происходило между Фишерами, заботило ее меньше всего. Наемному работнику положено усердно трудиться и помалкивать. А чувства миссис Браун приберегала для собственной семьи. Фишеры были для нее всего лишь людьми, которые платили ей за службу.