Стюарт Вудс - Полицейская сага
Санни осторожно поставил пиво на землю, а затем вылез из плавок и спортивной майки. Его мощный член уже был в полной боевой готовности. Тут низкорослая встала на колени и медленно развела влагалище подруги, лаская его языком. Высокая девушка внезапно кончила, тихонько повизгивая и мотая головой. Глаза ее все еще были закрыты. У подруги тоже. Санни тихонько приблизился к обеим, положил одну руку на живот высокой, пришпилив ее к столу, а другую на затылок коротышке, сложив пальцы замком в коротко остриженных волосах. Обе дернулись от неожиданности, но высокая до такой степени погрузилась в экстаз, что ей было все равно, что бы с нею ни происходило, а коротышку он держал крепко.
– Эй, ты, – пропел он низкорослой девице, – давай-ка, этим займусь я, а ты взамен пососешь вот это. – И он ткнул набухший пенис прямо ей в лицо. Она оттолкнула его и стала подниматься на ноги.
– Нет! – вскрикнула она, отступая и одновременно принимая боевую стойку, широко расставив полные, мускулистые ноги и слегка согнув их в коленях.
– О'кей, о'кей, – проговорил Санни, пытаясь успокоить ее. – Постой минуточку, и мы потрахаемся по-настоящему, но пока, как мне кажется, твоей подруге это требуется больше. – Он повернулся к высокой девушке, которая как раз пыталась в этот момент привстать, и толкнул ее в прежнее положение. Она попыталась плотно сжать ноги, но он уже пролез между ними. И ввел пенис, направляя его свободной рукой.
А у него за спиной коротышка стиснула кулаки, сделала шаг вперед и изо всех сил ударила Санни снизу вверх.
В тот момент, когда Санни вошел внутрь высокой девушки, ощутив на миг, какое у нее тугое, влажное и горячее влагалище, он тотчас же почувствовал дикую боль: коротышка изо всех сил тянула его за тестикулы, заворачивая их в сторону промежности. Он заорал и свалился спиной на землю; инстинктивно приняв защитную позицию зародыша в чреве матери.
– Давай! – зашипела коротышка, обращаясь к подруге. – Собери свое добро, и живо отсюда! – Сама она уже наполовину влезла в купальный костюм.
Высокая с трудом натягивала на себя одежду.
– Господи, да он же убьет нас? Ты, что, спятила?
Санни продолжал вопить при каждом вздохе. Коротышка зашла сзади и вновь его ударила, на этот раз врезала ногой по почкам. Он взвыл и потерял сознание. Девушки убежали.
Через некоторое время он пришел в себя, но боль была невыносимой. Пару раз его вырвало, и только через полчаса он сумел встать на ноги. Эти суки забрали его плавки, но ему удалось найти майку. Он был весь в земле оттого, что повалился навзничь, и теперь попытался помыться, насколько это возможно, пивом. Медленным шагом, ощущая дикую боль, он двигался по тропинке. Нужен был лед, но его пугала сама мысль приложить его к яйцам. В нескольких футах от ограды кончился лес, и он увидел, что паршивки повесили его плавки на забор.
День клонился к закату, но людей было еще много. Он проклинал этих девок за то, что поставили его в столь унизительное положение. Подождал еще полчаса, улучил момент, когда никто не смотрел в его сторону, рванулся к ограде, сорвал с нее плавки и устроился за деревом, хныча от нестерпимой боли, но все же в итоге справившись с плавками. Пролез через забор, вернулся к бассейну и, прихрамывая, опустился в холодную, родниковую воду. Она получше льда не даст яйцам распухнуть!
Через несколько минут ему стало значительно лучше, теперь он мог ходить, не прихрамывая. Завернувшись в одеяло, чтобы не демонстрировать следы ударов по почкам, он отправился в раздевалку и оделся. Санни думал, как отыскать этих девок, но он понятия не имел, откуда они, на какой машине приехали и как их зовут. Все еще чувствуя тошноту и дрожа от злости и унижения, он резво вскочил в машину и поехал через Сосновую гору в Делано. В отделении для перчаток у него была пинта виски, и он стал жадно пить.
Вернувшись в общежитие, он прошел к себе в комнату через черный ход и повалился на кровать. Остаток дня он проспал тревожным сном, то и дело просыпаясь и прикладываясь к бутылке. Злость, как раскаленный металл, остыла и превратилась в нечто холодное и твердое, и внутри стало рождаться грозное и зовущее чувство. А когда стало темнеть, он вспомнил, что наступает субботний вечер. Тогда он встал, раздобыл еще одну пинту виски и, все еще одетый в джинсы и майку, поехал а участок.
Когда Санни вошел в служебное помещение, Чарли Уорд дремал, положив ноги на стол. Санни выбил из-под него стул, отчего тот, сделав в воздухе сальто-мортале, полетел в другой угол комнаты.
– Господи, Санни, – простонал Чарли, поднимаясь на ноги, – так с перепугу и обосраться можно!
– Скажи спасибо, что это всего-навсего я, а не кто-нибудь из членов городского совета!
– Ну, в конце концов, ничего пока не случилось.
– Так вот, поднимай свою жопу и залезай в патрульную машину. Мы с тобой сделаем так, чтобы что-нибудь случилось.
Глава 16
Маршалл и Энни Паркер задержались в церкви еще на несколько минут после того, как ветераны свернули свой субботний пикник и разошлись. Маршалл прошелся граблями по участку, а Энни проверила, не осталось ли на земле бумажных пакетов или стаканчиков. Поскольку мероприятие проходило на церковной земле, о бутылках можно было не беспокоиться. В Делано они приехали на закате, тесно прижавшись друг к другу в машине.
– Эта неделя была для нас удачной? – спросил Маршалл.
Энни улыбнулась.
– Еще бы! Ты ставил кольца, да еще Смитти заплатил по счету. Приход составил почти двести долларов, а если вычесть текущие расходы, то наших сто пятьдесят.
– Пока что это наша лучшая неделя?
– Пока что.
– Я читал в газете, что у Фаулера объявлена распродажа. Как ты думаешь, я смог бы купить тебе новое платье?
Она рассмеялась.
– Возможно, смог бы.
Маршалл поехал в центр Делано.
– Похоже, старый Джуниор работает как надо.
Джуниор Тернер был новым работником у Маршалла.
– Да, и я очень рада, что мы взяли его. Теперь ты не будешь работать по ночам.
– Думаю, что смогу приходить домой пораньше. Знаешь, он, кажется, умеет делать все, что умею я, за исключением восстановления деталей. Но теперь запчасти уже не в дефиците, так что это не имеет существенного значения.
– Он, к тому же, очень приятный. Людям он нравится.
– Знаешь, милая, если что-нибудь произойдет и со мной что-то случится, он сможет заниматься мастерской, а ты – бухгалтерией.
– А с тобой что-нибудь может случиться?
– Ну, знаешь, вдруг я попаду в аварию или заболею. Такие вещи надо продумывать заранее. И потом, у тебя есть моя военная страховка.
– Не хочу даже говорить об этом, Маршалл. Ты еще слишком молод, чтобы говорить об этом.
– Послушай, милая, иногда надо слух говорить и о худшем. И если такое случится, хочу, чтобы ты немедленно увиделась с полковником Ли. Он все для тебя сделает, как надо. Слышишь?
Она положила голову ему на плечо.
– Ну, ладно. Хватит об этом. Поговори со мной о чем-нибудь другом. Давай помечтаем о новом доме.
Он говорил с ней о том, как они будут строить дом, всю дорогу до самого города.
Генри Фаулер стоял на тротуаре у входа в магазин и с удовольствием поглядывал на Главную улицу. Было уже девять, а квартал был все еще забит машинами, фургонами и конными тележками. Прохладный вечер и сезонная распродажа выгнали людей на улицу; по его расчетам, закроется магазин где-то в пол-одиннадцатого. Конечно, это не сезон Рождества, когда он открыт до двенадцати ночи, но все равно неплохо. Он заметил, как Маршалл Паркер с женой проехали мимо в поисках места для стоянки, и махнул им рукой. Они поехали вниз и скрылись из вида, продолжая поиск.
Собираясь уже вернуться в магазин, он вдруг заметил полицейскую машину. За рулем сидел Чарли Уорд и патрулировал на медленной скорости. Тут глаз засек какую-то несообразность. Санни Баттс сидел в качестве пассажира, причем в гражданской одежде, а не в форме, и, вдобавок, не в чем-нибудь, а в майке. Это оскорбляло чувство приличия. Фаулер решил пожаловаться первому же члену городского совета, который зайдет к нему в магазин. Санни высунулся из окошка и что-то крикнул девушке, шедшей по противоположной стороне улицы. Фаулер с отвращением отвернулся и покинул свой наблюдательный пункт.
Вскоре в магазине появились Маршалл и Энни Паркер. Фаулер обслужил их лично, одобрив Энни в выборе платья и помогая ей уговорить Маршалла купить себе новую рубашку и галстук. Ему явно доставляло удовольствие видеть эту пару счастливой и процветающей на радость всего общества. И его вдруг удивило, что он воспринимает их именно так, вне зависимости от их цвета кожи, как он думал бы, скажем, о Билли и Патриции.
Фаулер отложил чек Маршалла и записал покупку на его магазинный счет. И когда он прощался с ними, желая этой паре доброй ночи, он представлял себе, как в течение многих лет они будут у него постоянными покупателями. Не забыть бы сказать Джиму Паркеру, какого прекрасного сына он вырастил.
