Линда Ла Плант - Чистая работа
— Хорошенькое дело! Нелегальный иммигрант, убийца, а ухаживают за ним, как за королем! Вот куда идут налоги! Как думаешь, во сколько этот сукин сын влетает?
Специально обученные медсестры из отделения интенсивной терапии бесшумно двигались вокруг постели. Сикерта почти не было видно за оборудованием. Аппарат искусственной вентиляции легких громко шумел, как бы всхлипывая. Анна вместе с Ленгтоном заглянула в палату через окно.
— Можешь его разглядеть? — нетерпеливо прошептал Ленгтон.
— Не очень…
— Так он там или не он, черт возьми?
— Не знаю, отсюда не видно, — обиженно отозвалась она.
Ленгтон жестом подозвал медсестру и попросил ее, чтобы Анне дали халат и провели в палату. Он все ждал, что их пустят к Сикерту, но по взволнованной суете вокруг больного становилось ясно, что это будет еще не скоро.
Анну провели к постели. Она покачала головой — невозможно было понять, тот ли это человек, которого она видела у дома Гейл всего несколько секунд. Тот был мускулистый, с дредами на голове, а этот, что лежал сейчас перед ней, напоминал скорее человеческий остов, к тому же лицо закрывала кислородная маска.
— Не могу сказать, он это или нет, — повторила Анна, вернувшись к Ленгтону.
— Да что ж такое! Ну ладно. В любом случае этот сейчас умирает от серповидно-клеточной анемии. Назвался он Джозефом Сикертом и, похоже, довольно долго обходился без лекарств, пока болезнь его не доконала. Вот тогда он сюда и приполз. Может, еще раз глянешь?
— Я же тебе сказала: этот — настоящие мощи, голова бритая. А тот был накачанный, с дредами.
— От этой болезни атрофируются мышцы. Она поражает сердце, легкие, почки, кровь уже совсем плохая, сердце еле бьется, так что узнала ты его или нет, а я все равно пойду туда. Если он дышал на ладан все то время, пока мы его искали, ничего удивительного, что он так усох.
И Ленгтон отошел в сторону, чтобы поговорить все с тем же нервным врачом.
Льюису и Анне передали пакеты с одеждой больного. Они сели на жесткие стулья и начали перебирать вещь за вещью, чтобы хоть как-то его опознать. В кармане поношенной джинсовой куртки оказался голубой плюшевый медвежонок, очень потертый, почти лысый. Еще они нашли жеваную пятифунтовую купюру, немного мелочи, автобусные билеты, сломанный карандаш и гнутую-перегнутую, почти сломанную фотографию двух чернокожих малышей и женщины, одетой в ситцевое платье с запахом. На обороте снимка не было никаких надписей; Льюис и Анна, как ни старались, не могли узнать, кто это.
— Негусто, — заметил Льюис, складывая найденное в пакет для вещественных доказательств.
Анна продолжала возиться с одеждой: трясла замызганные джинсы, выворачивала карманы. Льюис принялся за рубашку яркой расцветки, она воняла потом и во многих местах была разорвана. За этим последовали носки и спортивные штаны далеко не первой свежести. Стараясь не обращать внимания на отвратительный запах, Анна осматривала носки и с лица, и с изнанки. Размер их был большой, просто великанский; Анна задумалась и перевела взгляд на джинсовую куртку:
— Носки здоровые, брюки тоже… Мы, вообще-то, знаем, какого он роста? В Сикерте было не меньше метра восьмидесяти. Я хочу сказать, что если он уже долго болеет…
Тут к ним подошел Ленгтон и сказал, что их пропускают.
Анна показала ему фотографию:
— Вот… Тоже непонятно, кто это.
У Льюиса в кармане задребезжал телефон: по всему коридору висели таблички, строго запрещавшие пользоваться мобильными телефонами. Он поднялся со своего места и отошел чуть в сторону. Ленгтон положил фотографию в пакет и подошел к медсестре, которая уже ждала его с халатом и маской.
Льюис встал в самый дальний угол, слушая то, что говорил ему Гарри Блант. В белом «рейндж-ровере» экспертиза раскопала еще кое-что. Пробы, взятые с колес, оказались очень удачными: на них нашли небольшие частицы навоза и грязи. Каждую пробу отослали в лабораторию для проведения специальных анализов, подтвердили, что какое-то время машина находилась у дома Гейл. Образцы волос и тканей пока что исследовали, результаты должны были поступить во второй половине дня.
Анна все сидела на стуле рядом с отделением, Льюис поделился с ней новостями, посмотрел через окно в палату:
— Что, неужели говорит?
— Не могу сказать, Ленгтон всего пять минут как туда зашел.
— О боже… А что, если это все-таки не он?
Все вещи больного, сложенные в пластиковые пакеты, лежали рядом с Анной, на стуле. Она взяла пакет на колени, чтобы Майк сел рядом. Сверху в пакете лежал маленький потертый плюшевый медвежонок.
Анна смотрела на него и старалась припомнить девочку, которая качалась в кресле в доме Гейл. С тех пор прошло уже немало времени, но Анна сосредоточенно думала.
— Ты что? — спросил Майк, потому что она притихла и закрыла глаза.
Анна выпрямилась:
— Знаешь, я не уверена на сто процентов, но мне кажется, этот медвежонок из того дома, его все время жевала Тина, младшая дочь. По-моему, это он… Правда, может быть, я ошибаюсь.
— Хорошо, с него возьмут образцы ДНК.
А в палате Ленгтон не сводил глаз с лица умиравшего и старался припомнить, его ли он видел в общежитии. Вокруг его впалых, мертвенно-белых губ пенилась слюна. Глаза походили на увядшие лиловые цветы, пальцы опухли, ногти были необычного, молочно-белого цвета.
Чем дольше Ленгтон смотрел на него, тем больше убеждался, что с ножом на него накинулся другой.
Ленгтон аккуратно расправил снимок и поднес его к лицу больного:
— Тебе надо сказать им, где ты.
Ответа не последовало.
— Я их найду. Они придут, навестят тебя, — продолжил он шепотом.
Больной снова не отозвался.
— Дети твои? А эта красавица — твоя жена?
Мужчина молчал.
Ленгтон начал складывать фотографию, и тут один опухший палец приподнялся, как будто умирающий просил не спешить.
— Хочешь посмотреть?
Тишина.
Ленгтон расправил фотографию, в бесцветных глазах больного блеснули слезы.
— Мне нужно с тобой поговорить. Тебя зовут Джозеф Сикерт?
Тот кивнул. Движение было легким, почти неуловимым, но Ленгтон наконец точно узнал, кто перед ним.
— Дети Гейл в безопасности, — прошептал Ленгтон и добавил, что знает, как Сикерт помог им.
На это больной снова кивнул.
— Ты увез их с собой? Забрал у Гейл детей?
Сикерт не ответил.
Сердечный монитор дрожал и подпрыгивал; Ленгтону казалось, что он слышит, как жидкость льется в легкие умирающего. Медсестры и врачи волновались все больше. Ленгтон чувствовал: еще чуть-чуть — и его отсюда попросят.
Он встал, склонился над кроватью и сказал свистящим шепотом:
— Изуродованное тело Гейл нашли в саду. Его скормили свиньям. Хочешь это узнать перед смертью? Тебе на том свете покоя не будет, прямо в ад попадешь, выродок! Будешь говорить или нет?
В палату вошел врач, медсестры в панике уставились на него. Он хотел было попросить Ленгтона выйти, но Сикерт поднял опухшую руку и потянулся к Ленгтону. Раздалось громкое «не…». Ленгтон склонился над Сикертом, прислушивался к каждому слову, которое с бульканьем вырывалось из его горла, — так высоко поднялась жидкость из легких.
Анна и Льюис пораженно смотрели, как говорит Сикерт; что именно он произносил, было непонятно, потому что Ленгтон заслонял его своим телом. Казалось, это длится очень долго, но не прошло и пары минут, как Ленгтона вывели. Вид у него был совершенно спокойный; не говоря ни слова, он сорвал с себя халат и маску и отбросил их в сторону.
— Поехали, — бросил он, и они, с пакетами в руках, заторопились по коридору вслед за ним.
Выйдя из здания, Майк сказал Ленгтону, что белый «рейндж-ровер» был на участке у дома Гейл. Тот коротко кивнул в ответ и бросил взгляд на часы — времени оставалось все меньше, а впереди их ждал непростой вечер.
Анна доложила о том, в чем была практически уверена, — плюшевый медведь был игрушкой погибшей младшей дочери Гейл. Ленгтон захлопнул дверцу патрульной машины, сверкнул на нее глазами, потом отвернулся и стал смотреть вперед.
— Мне кажется, вещи Сикерта надо завезти в лабораторию, — добавила она.
Ленгтон пробурчал, что для этого надо вызывать полицейскую машину, им самим сейчас некогда.
Майк Льюис начал набирать номер, а Анна ждала, прикусив губу. Поговорив, Майк взглянул на Анну и пожал плечами. Ленгтон так и молчал о своем разговоре с Сикертом.
— Узнали что-нибудь, шеф? — осторожно полюбопытствовал Майк.
Ленгтон кивнул и снова посмотрел на часы:
— Так, сейчас обедаем, а потом беремся за этих братишек Красиник и знатоков вуду.
Доехав до Нью-Фореста, они получили подтверждение, что операция «Орел» началась, как и было запланировано. В подкрепление им выделили еще пятьдесят офицеров, Ленгтон понимал, что просить больше он уже не может.
