Город падших ангелов - Дэниел Депп
— У меня есть деньги, — ответила Ингрид. — Я могла бы тебе помочь. Маме недолго осталось. А дом мне одной зачем? Я не хочу в нем одна жить.
— И все будет хорошо, правда?
Она рассмеялась.
— Ты так говоришь, как будто что-то может этому помешать.
— Не знаю. Может, я чего лишнего сказал. Сглазить не хочу. Иногда лучше помалкивать, знаешь. Как бы тебе хорошо ни было.
Ингрид подошла к нему и обняла.
— А я думаю, что надо все говорить вслух, особенно когда тебе хорошо. Надо радоваться своему счастью, это как праздник.
— Давай выпьем шампанского, — предложил Поттс, обхватив ее. — Сможешь выбрать хорошее? И тогда отпразднуем по-настоящему. Мы с тобой вдвоем. Купим шампанское, и я пожарю стейки на заднем дворе.
— Я так давно не была счастлива. Ты делаешь меня счастливой. А я тебя?
— Еще как. Я таким счастливым никогда не был. Мне кажется, я так скоро привыкну.
Ингрид поцеловала его, подошла к двери во дворик и выглянула.
— Эймос, — сказал Поттс. Ингрид обернулась.
— Что?
— Эймос. Меня зовут Эймос.
— Я люблю тебя, Эймос Поттс. А ты меня?
— Да.
— Тогда все будет просто отлично.
Глава 20
Есть в сексе что-то такое, что неплохо скрашивает отчаяние. Помогает забыться. Может, мы потому и занимаемся им, что, напрягая тела и доводя ощущения до предела, забываем, кто мы и где мы. Вот все удивляются, почему у бедных так много детей. Так ведь за это дело платить не надо. По крайней мере, поначалу. Пока детки не пойдут. А секс — он как наркотик. Забываешь, где ты, кто ты. Плюешь на все, пока идешь к оргазму. А как накроет — тут уж вообще ни до чего другого нет дела. Маркс ошибся: религия нервно курит в коридоре. Всякий, кто работает в сфере рекламы, знает: опиум для народа — это хороший секс.
Терри задремал, и у Элисон было время все обдумать. Терри возбуждал ее так, как никому не удавалось. И удовольствия такого она никогда не получала, хотя и не могла объяснить, в чем причина. Терри был хорошим любовником, но дело не в технике. Может быть, в том, что, хотя ей и было спокойно с ним, он ее смущал. Терри был непредсказуем — в сексе, во всем, что он делал, его носило между двумя полюсами: нежностью и жестокостью. Рядом с ним ощущаешь, что нет ничего невозможного, и поэтому с такой легкостью принимаешь его лесть. С другим человеком ее сочтешь пустой болтовней. Но с Терри никогда не угадаешь. И именно это ее привлекло. С Терри грань между реальностью и фантазией исчезает. Поэтому он такой замечательный любовник, но именно поэтому он так опасен. Элисон это понимала.
Она и Ричи пошли поужинать тем вечером — когда он уговаривал ее поехать на Кабо. Элисон так устала, у нее не было сил сопротивляться. И она сдалась. Позволила ему взять верх и получить то, чего он добивался. Хуже всего оказалось то, что секс был неплох. И ее — вопреки здравому смыслу — всегда слегка тянуло к Ричи. Может быть, поэтому он все не успокаивался. В постели он был лучше, чем она предполагала. Не марафонец, без изысков, но на удивление нежен. И из кожи вон лез, чтобы сделать ей приятно. Элисон ожидала от него плеток и наручников, даже бритву, а он вел себя как застенчивый мальчишка. Ричи кончил. Она тактично симулировала оргазм. Он не заметил обмана и обрадовался. Но после пришла пустота. Сказать другу другу нечего. Никакой теплоты, смеха. Расползлись в разные стороны, как боксеры на ринге. В принципе на месте Элисон мог быть кто угодно — Ричи было все едино. Ей тоже. Чувствовала ли она себя подстилкой? Нет. На дворе двадцать первый век. Секс и власть настолько сплелись, что никто уже не волнуется по этому поводу. Зато теперь одной головной болью меньше: Ричи перестанет ее преследовать и будет делать то, что намеревался.
Нормально.
Вот только опять Терри влез.
Вот ведь, как банный лист. И не избавишься, как от назойливой мухи.
Если бы Элисон знала, что снова будет с Терри, не стала бы спать с Ричи. Но она же обещала себе, что Терри остался в прошлом. От него одни неприятности. Да еще эти его грандиозные планы свалить Ричи! Не следовало говорить ему про Мартина и наркоту. Зря ляпнула, ох зря, хотя она и не представляла, как Терри может воспользоваться этой информацией, и не думала, что Ричи когда-нибудь дознается. Но все равно, надо было держать язык за зубами. С Ричи шутки плохи.
Элисон закурила, посмотрела на спящего Терри и поймала себя на мысли, что опять его хочет. Словно тревога возбуждала ее. Чем больше она волновалась, тем сильнее хотела секса. Чем больше они занимались сексом, тем сильнее она волновалась. Ну прямо как наркотик. Вся эта история с яхтой не вскружила ей голову, но в плеске воды и легком покачивании было что-то эротичное. И в том, что в миле от берега можно было кричать без опаски. Ведь обычно рядом кто-то есть: ребенок, соседи, гости и так далее. А тут — делай что хочешь, кричи во все горло. И это, как дополнительная приправа, добавляло остроты. Тут Элисон могла вопить что есть сил — и никто ее не услышит.
Ялик шел к яхте. Поттс сидел на корме, держал руль, а Сквайерс гордо устроился на носу — что твой Джордж Вашингтон, мать его, при переправе через Потомак. Он даже попытался встать, но лодка закачалась, и Поттс велел ему опустить жирную задницу. Стемнело, они шли без огней, хотя угрожало им только столкновение с какой-нибудь моторкой. Впрочем, никого на воде не было, и ялик просто двигался по линии между освещенной гаванью и прыгающими отсветами яхты Терри, стоящей на якоре в миле от берега.
Вечер начался плохо и лучше не становился. Ричи разработал этот хитроумный план, включавший в себя «десантную атаку» на яхту Терри. Прямо как при высадке союзных войск в Нормандии в 1944 году, план казался осуществимым, пока они не приступили к делу. Тогда-то и посыпались им на голову проблемы. Где взять лодку? «Первым делом раздобудьте маленькую лодку», — посоветовал Ричи. Только ни черта он в лодках не шарил, ни в маленьких, ни в больших. Насмотрелся идиотских фильмов, и теперь ему представлялся такой резиновый «Зодиак» Жака Кусто, подкрадывающийся в ночи. А в реальности Поттсу удалось
