Новогодний маджонг. Соединяя пары - Виктория Борисовна Волкова
«Закрой рот, дура, я все сказал!»
Если Люська и Инна еще любили его, то третья жена – Оксана – особа неискренняя, сплошная игра. И как его угораздило жениться на этой актрисе погорелого театра?
Лутонин снова включил запись и всмотрелся в экран. Сарновская обедала в ресторане с какими-то парнями. Вот один из них остался расплачиваться, а другой и сама Рената куда-то вышли. На любовников вроде не похожи. Рената явно старше и годится своему знакомому в матери. Лутонин всмотрелся в окошечко с часами. Засек время. Ничего не происходило. По ресторану бродили официанты, а парень в одиночестве сидел за столиком и прихлебывал кофе. Ни-че-го! Лутонин потер уставшие глаза и промотал на сорок вторую минуту съемки, где, судя по пояснительной записке, и начиналось движение действующих лиц. Интернет долго грузил нужную картинку. И Лутонин занервничал. Но тут произошло сразу два события. В кабинет без стука вошла Оксана и странной походкой от бедра – и кто сказал, что это красиво – направилась к нему. А на экране пошли кадры. Снова появились мордатый парень и Рената. Они двигались по залу и переговаривались как сообщники.
Оксана подошла вплотную к столу и без всякого спросу плюхнулась к Лутонину на колени.
– Лешечка, – промурлыкала она, устраиваясь поудобней, одновременно разглядывая происходящее на экране. Потом замерла, увидев знакомых.
– Тю! А чей-то Илья со старухой рассекает? – хмыкнула она. – Кому сказать, не поверят!
– Какой Илья? – строго поинтересовался Лутонин, ссаживая с себя Оксану. – Брюки помнешь! Мне еще на встречу ехать.
Жена пропустила отповедь мимо ушей и ткнула пальцем в экран.
– Ну вот же у тебя Баянов и Совенко, сладкая парочка! Или ты на старую кошелку любуешься?
– Да не такая уж она и старая, – хмыкнул Лутонин. – Ей около сорока… на вид.
– Ты ее знаешь? – строго осведомилась жена.
Лутонин понял, что чуть не проговорился.
– Нет, конечно! А ты откуда знаешь этих отморозков? – ринулся он в бой, прекрасно понимая, что лучшая защита – это нападение.
И, судя по растерянному взгляду Оксаны, понял, что дело тут нечисто.
– Оксана! – рявкнул он. – Быстро говори!
Лутонин встал и навис над женой.
– Я …мы… с Юрой давно встречались, – повинилась она.
– Спала с ним? – прошипел он. – Признавайся!
– Давно, до тебя… – принялась оправдываться Оксана.
– Дрянь подзаборная, – выкрикнул Лутонин. – Убирайся вон!
– Лешенька! – взмолилась жена.
Лутонин сжал кулаки. Оксана глянула на него выпученными от страха глазами и быстро заспешила к выходу.
– Ухожу, милый, ухожу!
Он опешил, глядя вслед понурой фигурке жены. Плечи опущены, взгляд погас. И смотрит как побитая собака. А ведь он никогда не поднимал на женщину руку, считая это последним делом. Сейчас побежит жаловаться матери. Другое дело – Марина. Всегда с прямой спиной и за словом в карман не полезет. Лутонин потер усталые глаза и прилег на диван.
«Интересно, Надежда знает, кем я ей прихожусь? – подумал он, избегая слова „отец“. – Эх, Марина-Марина. Возвращать нужно главную женщину в жизни. Вопрос только как? Тут простыми подарками не отделаешься. Бриллианты с изумрудами выкинет, а ценные бумаги порвет. Ну и как скажите за ней ухаживать?»
Лутонин мысленно усмехнулся и поймал себя на том, что Маринка запорошила все мозги. И он опять думает только о ней, а не о деле. Когда-то по молодости его это сильно пугало, и он решил доказать, что она не имеет над ним никакой власти. Доказал. Молодец. Даже на Люське зачем-то женился. А Марина глянула свысока и протянула небрежно:
– Больно надо!
Никаких сплетен и разговоров, никаких выяснений отношений. Гордая женщина. Лутонин вспомнил, как впервые встретил ее вместе с мужем и чуть не поперхнулся от возмущения. Хотелось кричать во все горло.
«Как ты могла!»
А она еще и не такое учудила. Ничего не сказала, хотя жила на соседней улице. Это потом по секрету Танеевская бабка сообщила его матери. И та в первый раз в жизни подняла на него руку, отвесив крепкой рабочей ладонью тяжелую оплеуху.
Лутонин словно отряхнулся от воспоминаний, и так заполонивших сознание, потянулся за телефоном. Отыскал номер большого полицейского начальника и нажал на дозвон.
– Кажется, Иван Михалыч, у нас пасьянс сошелся, – хохотнул он в трубку. – Ниточка ведет к Элмерзу, как я и предполагал. Мои бойцы зафиксировали встречу его эмиссара и Баянова. Сейчас пришлю тебе кого-нибудь с флешкой. Занимательное зрелище.
– Может, и эмиссара прихватим, а? – предложил Михалыч.
– Она уже укатила в Лондониум, – не без доли сарказма заметил Лутонин. – Теперь до следующего года жди.
– Она?
– Ага. Сарновская Рената Донатовна, гражданка Соединенного королевства. Россию покинула еще в девяностые, но каждый год приезжает к родителям на могилку. Здесь никого из родственников не осталось. Останавливается всегда в «Короне».
Закончив разговор, Лутонин достал из бара бутылку текилы и, сунув ее в карман пальто, вышел со двора и узкими закоулками направился к дому Дьяконовых. Долго ждать у калитки не пришлось. Рядом пронзительно залаяло что-то мелкое. Марина открыла дверь, подхватив на руки маленькую трясущуюся собачонку в норковой шубейке.
– Не прогонишь? – сразу поинтересовался Лутонин.
– Я знала, что ты придешь, – кивнула она, пропуская гостя во двор.
– Что это у тебя? – рассмеялся он.
– Миша Надюшке собачку подарил, – рассмеялась Марина. – Такое чудо.
– А они где? – настороженно уточнил Лутонин.
– На свадьбу пошли, – фыркнула она.
– Надя еще не выздоровела, – опешил он.
– Да, кто меня слушать станет, – махнула рукой Марина. – Маргарита замуж выходит, без Надюхи там вода не освятится. – Она внимательно оглядела Лутонина, вынимавшего из кармана плоскую бутылку, и снисходительнодобавила: – Пошли на кухню, я вареников налепила.
– С сюрпризами? – хохотнул Лутонин, пристраивая купленное в Милане пальто на кривую вешалку.
– Естественно! – заверила Марина, передавая ему собачье недоразумение. – Раздень Пэру, а
