Питер Страуб - Глотка

Затем Монро встал.

– Мистер Рэнсом, мы хотели бы, чтобы вы проехали с нами в здание на Армори-плейс, чтобы восстановить события того утра, когда умерла ваша жена.

– Все знают, где я был в четверг утром, – Джон выглядел смущенным и встревоженным.

– Теперь мы хотим выяснить это в деталях, – сказал Монро. – Это нормальная практика ведения дела, мистер Рэнсом. Вы вернетесь домой через час-два.

– Мне потребуется адвокат.

– Можете пригласить, если вы настаиваете на его присутствии.

– Фонтейн изменил свое мнение, – предположил я. – Он прослушал пленку, и признание перестало казаться ему таким уж убедительным.

Детективы не посчитали нужным как-то отреагировать на мои слова.

– Мы будем очень благодарны вам за содействие, мистер Рэнсом, – сказал Монро.

Рэнсом повернулся ко мне.

– Как ты думаешь, я должен позвонить адвокату?

– Я бы позвонил.

– Но ведь мне не о чем беспокоиться. – Он повернулся к Уилеру и Монро. – Тогда поехали.

Все трое встали, я последовал их примеру.

– О, Господи, – воскликнул Джон. – Мы ведь должны были повидаться с Аланом.

Детективы переглянулись.

– Может быть, ты сходишь туда? – попросил Джон. – Объяснишь все и скажешь, что я приду, как только освобожусь?

– Что значит – объяснишь ему все?

– Ну, об Эйприл.

Монро улыбнулся.

– А тебе не кажется, что ты должен сделать это сам?

– Я бы сделал, если бы мог. Скажи, что я поговорю с ним, как только сумею. Так будет лучше.

– Сомневаюсь в этом, – честно сказал я.

Джон вздохнул.

– Тогда хоть позвони ему и скажи, что меня увезли на допрос и что я зайду к нему сегодня днем.

Я кивнул, и Джон с детективам" вышли из дома. Под дверью разгуливали в ожидании добычи Джеффри Боу и его фотограф. Как только открылась дверь, тут же застрекотала камера.

Монро и Уилер помогли Рэнсому сесть в машину, не забыв прикрыть его лицо. Боу оглянулся на дом и выкрикнул мое имя. Он даже побежал ко мне, но я захлопнул дверь у него перед носом.

Звонок звонил, звонил и звонил.

– Убирайся! – сказал я.

– Рэнсома арестовали?

Я ничего не сказал. Неугомонный Джеффри прижался лицом к окну сбоку от двери.

Алан Брукнер снял трубку после второго или третьего звонка.

– Кто это? – спросил он.

Я назвался и напомнил ему, как мы выпивали у него на кухне.

– Теперь я вспомнил. Вы – хороший человек. Придете сегодня?

– Я собирался составить Джону компанию, но случилась одна вещь, и теперь Джон не может прийти.

– Что это значит? – он громко закашлялся. – А как же «кровавая Мэри»? – снова кашель. – Да черт с ней, с «кровавой Мэри». Где Джон?

– Полицейские захотели поговорить с ним...

– Скажите, что с моей дочерью, молодой человек. Мне достаточно долго морочили голову.

В дверь забарабанили кулаком. В окне по-прежнему торчала физиономия Джеффри Боу.

– Я сейчас выхожу к вам, – сказал я Брукнеру.

– Входная дверь не закрыта.

Я прошел через арку в кухню. Зазвонили одновременно дверной звонок и телефон.

Выйдя через заднюю дверь, я оказался на выгоревшей лужайке Рэнсома. Живая изгородь напоминала рождественские деревья. За ней виднелись крыши соседних домов. Найдя дырку в изгороди, я протиснулся сквозь нее и оказался в темноте под ветвями гигантской секвойи. В нос мне ударил приятный запах хвои и прелых листьев. Потом я вышел на пустынный, залитый солнечным светом двор.

И чуть не рассмеялся вслух от сознания того, что могу уйти хоть ненадолго от этого всего. Так я и сделал.

5

Радостное чувство освобождения исчезло, когда я прошел мимо каменных плит, огораживающих заросший газон Алана Брукнера. Повернув ручку, я зашел в дом. Запах гниющего мусора висел в воздухе, подобно аромату тяжелых духов, к нему примешивался другой запах, еще более резкий.

– Алан, – произнес я. – Это Тим Андерхилл.

Перешагнув через разбросанную на ковре почту, я прошел в гостиную, или библиотеку, или чем там служила эта комната, пока ее не загадили до неузнаваемости. Письма, которые Джон бросил накануне на диван, по-прежнему лежали там, едва различимые в полутьме. Свет был погашен, тяжелые занавеси задернуты. Запах мусора и тот, другой запах становились все сильнее.

– Алан?

Я поискал рукой выключатель, но под ладонью была лишь гладкая поверхность стены, которая была в некоторых местах липкой. Что-то маленькое и черное, пролетев через всю комнату, скрылось за занавеской. На полу прибавилось еще несколько тарелок с недоеденной пищей.

– Алан!

Послышалось низкое рычание, напоминавшее стон. Я подумал, что, возможно, Алана хватил удар и он умирает где-то поблизости. В голову тут же пришла весьма эгоистичная мысль о том, что теперь мне не придется сообщать старику о гибели единственной дочери. Я вернулся в коридор.

На столе в столовой лежали пыльные бумаги. Он немого напоминал мой рабочий стол в доме Джона. Перед оставленной работой стоял отодвинутый стул.

– Алан?

Снова послышался стон – из дальнего конца коридора.

Запах экскрементов в кухне поразил меня, подобно взрыву. На кухонном столе лежали несколько коробок из-под пиццы. Через закрытые ставни проникали лишь тоненькие лучики света. Из раковины торчали тарелки и стаканы. Перед плитой было расстелено несколько банных и кухонных полотенец, на которых лежала непонятная масса, облепленная мухами.

Застонав, я поднес руку ко лбу. Захотелось тут же убежать из этого дома. От зловонного запаха меня затошнило и закружилась голова. Я снова услышал стон, напоминавший рычание, и увидел, что за мной наблюдает другое существо, не принадлежащее к одному со мной классу или виду.

Существо лежало, скорчившись, под кухонным столом, излучая боль и ярость. Посреди черной бесформенной массы горели два белых глаза. Я стоял перед Минотавром и вдыхал запах его испражнений.

– Ты попал в беду, – сказал он мне. – Я стар, но со мной не так легко справиться.

– Я знаю это, – кивнул я.

– Ложь просто сводит меня с ума, – он пошевелился под столом, и черная ткань упала с его головы. Полные ярости глаза остановились на моем лице. – Ты расскажешь мне правду. Сейчас.

– Да, – согласился я.

– Моя дочь мертва, не так ли?

– Да.

Спина его резко выпрямилась, словно по телу прошел разряд электрического тока.

– Автокатастрофа? Что-то вроде этого?

– Ее убили, – произнес я.

Старик откинул назад голову, и покрывало упало ему на плечи. Лицо его исказила гримаса боли, словно в бок ему воткнули нож. Все тем же хриплым шепотом он спросил:

– Когда это случилось? Кто это сделал?

– Алан, может быть, вы вылезете из-под стола?

Он кинул на меня еще один взгляд, полный ярости. Я встал на колени. Жужжание мух показалось вдруг неожиданно громким.

– Около недели назад горничная нашла ее, избитую, с ножевыми ранами в номере отеля «Сент Элвин».

Алан издал чудовищный стон.

– Никто не знает, кто это сделал, – продолжал я. – Эйприл отвезли в больницу Шейди-Маунт, и до среды она находилась в коме. А потом начала проявлять признаки улучшения. Но в четверг утром кто-то пробрался в палату и убил ее.

– Она так и не вышла из комы?

– Нет.

Он снова открыл глаза Минотавра.

– Кого-нибудь арестовали?

– Один человек сделал фальшивое признание. Вылезайте из-под стола, Алан.

На белой щетине, покрывавшей его щеки, заблестели слезы. Он яростно замотал головой.

– А Джон думал, что я слишком слаб, чтобы услышать эту весть. Но я вовсе не слаб сейчас.

– Я вижу. Но почему вы сидите под столом, Алан?

– Я растерялся. Я немного заблудился. – Он снова посмотрел на меня в упор. – Должен был прийти Джон. И я был намерен вытащить наконец правду из своего чертова зятя. – Он покачал головой, и глаза его снова стали глазами Минотавра. – И где же он?

Даже в столь плачевном состоянии Алан Брукнер обладал достоинством, которое я уже заметил в нем раньше. Шок от свалившегося на него горя тут же вывел старика из его деменции. Мне стало до боли жалко несчастного старика.

– Когда мы собирались к вам, пришли двое полицейских. Они попросили Джона поехать с ними в полицию на допрос.

– Но они не арестовали его.

– Нет.

Он снова набросил черное покрывало на плечи и сжал его пальцами у шеи. Я разглядел, что это не покрывало, а скатерть. Я подошел поближе. Глаза щипало, словно в них только что попало мыло.

– Я знал, что она мертва.

Старик снова скрючился, и на несколько секунд в лице его снова проступили черты умной обезьянки, подмеченные мною в мой первый визит. Алан медленно качал головой.

Я подумал, что он вот-вот снова исчезнет под скатертью.

– Может быть, вы все-таки вылезете из-под стола, Алан?

– А может быть, вы перестанете наконец разговаривать со мной покровительственно?

Он снова сверкнул глазами в мою сторону, но теперь это не были больше глаза Минотавра.