Роберт Ротенберг - Старая ратуша
За исключением дня похорон матери это был единственный раз, когда он увидел в глазах отца слезы. Отец достал запечатанную бутылку «Чивас Ригал»,[30] и они отметили великую победу. И вскоре до них донеслось… Рев со стороны Бэтхерст-стрит был слышен за десять кварталов. Сигналы машин, крики людей, грохот музыки… Гигантская волна безумной радости.
Грин сел в машину и потратил почти два часа, пробираясь по боковым улочкам в центр к Маркет-плэйс-тауэр. По пути он вспомнил, как в то первое утро преодолел все это расстояние по пустынным улицам в мгновение ока.
Ночь была теплой, и он ехал с открытыми окнами. В воздухе ощущалась приятная свежесть. Ему удалось припарковаться севернее Фронт-стрит, напротив небольшого парка, где цвела раскидистая сирень. До Грина донесся ее нежный запах. Зайдя за черную металлическую калитку, он отломил две маленькие веточки. Единственным источником света был уличный фонарь в отдалении, однако соцветия насыщенно-пурпурного цвета бросались в глаза даже при таком тусклом освещении. Аромат пьянил. По мере приближения к Фронт-стрит городские огни становились все ярче. Сама Фронт-стрит оказалась запруженной людьми — из расположенных на северной стороне ресторанов высыпали туристы, группки молодых модных дамочек бродили, подыскивая подходящий бар, возле демонстративно припаркованных на видных и порой неположенных местах дорогих машин небрежно стояли щеголеватые молодые люди. По всей улице, отчаянно сигналя, катили машины, из окон которых высовывалась молодежь, размахивая сине-белыми флагами, с криками: «Вперед, „Листья“!», «Победа нации „Листьев“!»
Грин незаметно пересек улицу.
Свернув на Маркет-лейн — улочку к востоку от Маркет-плэйс-тауэр, — он стал постепенно удаляться от шума и огней. Ряд пышных форзиций окаймлял въезд на частную подъездную дорожку… Даже при таком тусклом свете Грин заметил, что большая часть их желтых весенних листьев становилась по-летнему зелеными. Еще раз посмотрев по сторонам и убедившись, что никто его не видел, он юркнул в кусты и по тропинке прошел к белой металлической двери возле въезда в гараж. На первый взгляд дверь казалась закрытой, но, подойдя ближе, он увидел подложенный с краю кирпич, который не давал ей захлопнуться.
Грин кивнул сам себе. Все было так, как и обещал консьерж Рашид, когда Грин звонил ему несколько часов назад.
— Оставьте в дверях кирпич, — сказал ему Грин, — и я позабочусь об исчезновении вашего иммиграционного файла.
Открыв дверь, он проскользнул внутрь и осторожно вернул дверь в исходное положение. Послышался едва различимый стук: металл соприкоснулся с кирпичом.
Искусственное освещение внутри гаража создавало холодный белый отблеск. Чувствовалась сырость. Единственными звуками были басовитый гул большого вентилятора в дальнем конце гаража и шаги Грина по бетонному полу.
Чтобы не попасть в зону видеокамер, он, как учил Рашид, аккуратно прошел вдоль южной стены к укромному месту за лестничной клеткой. Положив возле себя на пол веточки сирени, взглянул на часы. Десять минут пополуночи.
«В лучшем случае еще часа два», — решил Грин.
Оказалось — нет. Часа через полтора ожидания в тишине он научился различать все малейшие звуковые нюансы. До него доносились сигналы отдельных машин и звуки пластиковых дуделок. И вот, вскоре после половины второго, он услышал легкие шаги, медленно приближающиеся к двери снаружи. Через мгновение раздался тихий скрип дверных петель и чуть слышный щелчок соприкосновения стальной поверхности с кирпичом. Кто-то проследовал его путем — вдоль стены и вне зоны действия видеокамер. В отличие от осмотрительно пробиравшегося Грина человек шел довольно быстро. И уверенно. Словно весь этот путь был ему хорошо знаком. Грин слышал, как он, пройдя мимо, направился к двери лестничной клетки.
Грин едва сдержался, чтобы не высунуться и не взглянуть. Он еще подождал, продолжая прислушиваться. Дверь на лестницу закрылась, но он продолжал ждать, вслушиваясь. Шаги удалялись, поднимаясь по бетонной лестнице и несколько замедляясь.
С сиренью в руке он вышел из укрытия и направился к лифту. Нажав кнопку «вверх», ожидал, что лифт, учитывая время суток, тут же подойдет, однако лифта не было секунд тридцать. Он едва сдержался от повторного нажатия уже светящейся кнопки вызова.
Вскоре дверь открылась. Прежде чем зайти в лифт, Грин вынул сотовый телефон, вызвал уже набранный номер и сказал лишь одно слово: «Вперед».
Войдя в лифт, он нажал кнопку двенадцатого этажа и кнопку закрытия двери. Когда лифт открылся на двенадцатом этаже, он, прежде чем выйти, нажал кнопку цокольного этажа и закрытия двери. Он пошел направо — к тому месту, где коридор поворачивал к квартире 12Б, и, заглянув за угол, убедился, что там по-прежнему никого нет.
Он подождал. На этот раз ожидание оказалось недолгим. Через несколько секундой уже услышал на лестнице шаги. Металлическая дверь в конце коридора открылась, и через мгновение открылась другая дверь, гораздо ближе к тому месту, где он стоял.
«А вот это уже дверь квартиры 12Б, — решил Грин. — Превосходно».
Он быстро повернул за угол и успел сделать с полдюжины широких шагов, прежде чем оказавшиеся в коридоре два человека догадались о его присутствии. Он был уже рядом. Они удивленно повернулись. Одновременно, как по команде.
С сиренью в руке, Грин постарался улыбнуться как можно обворожительнее.
— Доброе утро, леди! — воскликнул он, поравнявшись с дверью 12Б. Эдна Уингейт, выйдя из квартиры, стояла в коридоре. Простая белая майка, серые брюки свободного покроя, на ногах — белые сандалии.
«Не очень-то похоже на пижаму, — отметил он. — Скорее домашняя одежда на случай, если кто-то должен зайти».
Уингейт смотрела в его сторону, и в ней не чувствовалось обычной спокойной уверенности. Грин повернулся к другой даме, только что поднявшейся по лестнице. Ей лучше удалось сохранить самообладание. Испуга не ощущалось. Что же? Злость? Вызов? Обреченность?
После секундного замешательства она уверенно подошла к нему.
— Доброе утро, детектив Грин, — ответила Сара Макгил.
— Я пришел с цветами. — Он протянул ей веточку сирени.
— Если бы я знала, взяла бы с собой свежеиспеченный хлеб.
— Похоже, мне суждено вновь посетить ваш ресторанчик, — сказал он.
— Добро пожаловать в любое время, — ответила Макгил, принимая сирень. Он заметил, что у нее слегка дрожат руки.
Продолжая смотреть на Макгил, Грин кивнул в сторону Уингейт, которая, похоже, все еще не могла прийти в себя от его неожиданного появления. Он приподнял руку с оставшейся веточкой сирени.
— В воскресенье — День матери, — сказал он, обращаясь к Макгил. Затем, повернувшись к Уингейт, протянул ей сирень. — Так что я не забыл и про вашу мать.
Он вновь повернулся к Макгил, и их взгляды встретились.
— Какой вы догадливый, детектив Грин, — сказала она наконец.
Глава 53
«На сей раз это уже не сон, — сказала себе Нэнси Пэриш, вкатывая шаткую тележку, заваленную коробками с письменными материалами следствия, в скрипучий лифт старой городской ратуши. — Почти десять утра, а в суде черт знает почему ни души. Это все равно не сон».
Из-за такой тяжести она предпочла лифт широкой каменной лестнице. На самом деле ей просто не оставалось ничего другого: хоть старый лифт и еле полз, столько коробок ей все равно было не дотащить.
«Почему же никого нет? — Она посмотрела на часы: 9:50. — До начала суда под председательством Саммерса времени впритык. Но я успею. Буду вовремя».
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем старые двери лифта с грохотом открылись. Нэнси опять взглянула на часы. Было 9:55. Стоило поторопиться. Она осторожно перекатила тележку через неровный металлический порожек на затоптанный коврик и стукнула по кнопке второго этажа. Закрывшись наполовину, двери застопорились.
«Только этого не хватало», — подумала Пэриш, барабаня по кнопке «закрыть двери». Двери не шевелились. Она попробовала нажать кнопку «открыть двери». Безуспешно.
— Давай же, давай! — воскликнула она, тыкая то одну, то другую кнопку.
Безрезультатно. Она застряла.
Оставалось одно. Повернувшись боком, Пэриш втиснулась в щель между дверями и посмотрела вокруг. Странно. Не было никого, кто мог бы помочь. Сморщившись от напряжения, она что есть сил навалилась на дверь. Почувствовала, как на затылке ближе к шее выступила испарина. Наконец двери, поддавшись, с грохотом открылись.
Она выкатила тележку назад через порожек к подножию лестницы и отстегнула эластичный шпагат, удерживающий коробки. Потом перетащила по одной все коробки сначала на площадку лестничной клетки, а затем к двери зала судебных заседаний 121 на втором этаже.
