Крис Юэн - Прибежище
– Ладно, хорошо, – кивнул Андерсон. И завертел в воздухе своей бейсбольной битой. Она описала полный круг, триста шестьдесят градусов. Он хорошо и цепко держал биту в руке. Потом перекинул в левую руку. – Все. Время амнистии истекло. План меняется.
Он сделал несколько шагов в сторону, поближе к Лукасу. Забрал у него «беретту» и направил ствол на меня, зажав биту под мышкой.
– Лукас, ступай обыщи его.
Лукас, кажется, заколебался.
– Давай! Выполняй!
Лукас чуть пошевелил руками и двинулся ко мне. Он явно предпочитал наступать на правую ногу, словно левая была повреждена. Поэтому двигался довольно неуклюже, скованно. Это, видимо, объясняет происхождение кровавого пятна на бывших моих джинсах.
– Вот и хорошо, – сказал ему Андерсон. – Я тебя прикрываю. А теперь начинай с его ног. Пощупай вокруг лодыжек. Проверь носки.
Лукас с трудом присел. Ему пришлось руками вытянуть вперед левую ногу, потому что коленка не сгибалась. Теперь я понял, что имел в виду Андерсон, когда предупреждал меня. И впрямь возникло искушение пнуть Лукаса ногой в лицо. Проделать это было бы совсем нетрудно. Такого легко свалить. Но вот пистолет, который в меня нацелен человеком, явно умеющим обращаться с оружием…
То, что они обменялись ролями, было разумным шагом. Но это имело и свои отрицательные стороны.
Я стоял смирно, пока Лукас ощупывал мои ноги, продвигаясь снизу вверх, охлопывал мне колени и бедра под ворсистым материалом спортивных штанов. Сперва одну ногу. Потом другую. Кажется, он был сконфужен, выполняя эту работу. Лукас прятал глаза, занавесив лицо своими длинными волосами. Движения у него были резкие, дерганые, очень замедленные и сдержанные. Думаю, что сам Андерсон проделал бы все это гораздо лучше и тщательнее.
Лукас добрался до моей талии. Андерсон велел ему особо тщательно проверить резинку моих спортивных штанов. Лукас ничего там не обнаружил, после чего с трудом выпрямился, чтобы ощупать мне торс. Разводной ключ был по-прежнему упрятан под толстовкой и лежал в перевязи. Инстинкт рекомендовал мне прижать руку покрепче к груди, но я не хотел делать никаких движений, которые могли бы меня выдать. А Лукас теперь возился с рукавом моей здоровой руки. Потом он обхватил пальцами другую мою руку и ощупал ее от запястья до локтя. Нажимал он несильно, но ощупывал тщательно, как хирург, старающийся найти перелом. Я скривился, притворяясь, что мне больно. Он уменьшил силу нажима, а потом вообще оставил это дело. Сделал скованный шаг назад и длинно выдохнул, словно ожидал обнаружить на мне готовую взорваться мину, но все обошлось и его не разорвало на куски.
– Все в порядке? – спросил Андерсон.
Лукас кивнул.
– Хорошо. Теперь осмотри женщину.
Ребекка с трудом выбралась из фургона и, ошалело шатаясь, остановилась. Лукас повторил те же упражнения и с ней, начав с ног и продвигаясь вверх по всему телу до рук. Я заметил, что при этом он старается не смотреть в ее заплывшие глаза с жуткими синяками.
– Чисто? – уточнил Андерсон.
Лукас снова кивнул. На сей раз как-то даже судорожно.
– Отлично. Тогда закрой машину, иди сюда и забери у меня пистолет.
Лукас задвинул боковую дверцу, потом прохромал к Андерсону и забрал у него пистолет. Дул легкий ветерок, сосны раскачивались и шелестели ветвями и иголками. Небо над нами было светло-голубого цвета, почти без облаков. Слышалось пение птиц.
– Ну что ж, ребята, все отлично. – Андерсон чуть отступил вправо, ближе к дверям гаража. – Всего один ножик, верно? И ты уронила его во время объявленной амнистии, что означает снисхождение. Но это совсем не так. Мы не такие уж хорошие, как вам могло показаться. Потому что я соврал вам насчет амнистии.
И американец рванулся вперед, занося биту над головой, крутя и размахивая ею в воздухе. Биту уже не было видно, она превратилась в размазанную полосу. И со свистом разрезала воздух. Я видел, как вращается его рука в локтевом суставе, как вертится его запястье. А потом почувствовал, как бита врезалась мне в поврежденное плечо.
Я этого совсем не ожидал. И не успел приготовиться или уклониться. И оказался полностью уязвимым, в самом невыгодном положении.
Боль была ужасная, внезапная и сбивающая с ног. Всю спину словно пронзило огнем. Мышцы сократились и судорожно напряглись. Голова откинулась назад, я вскрикнул и упал на колени.
Я никак не мог унять эту жуткую боль. Не мог даже зажать рукой поврежденное место. Просто не мог до него дотянуться. Тело развернуло влево, как будто бита Андерсона проткнула меня насквозь и оторвала кусок от торса. Левая рука онемела и повисла, как мертвая. Разбита напрочь. Если бы разводной ключ не был упрятан в перевязи, он бы точно вывалился и упал на землю.
Боль усилилась. Она разрасталась, охватывая меня всего. Глаза слезились. В ушах шумело.
Ребекка наклонилась ко мне, но я оттолкнул ее. Потому что понимал, что если кто-то ко мне сейчас прикоснется, боль станет невыносимой. Я посмотрел Льюис в лицо. Вздувшаяся, обесцветившаяся масса, в которую это лицо превратила бейсбольная бита. Я даже не пытался представить себе, как ей было больно.
– Вставай! – рявкнул Андерсон.
Но встать я не мог. Я вообще не мог пошевелиться. И невольно выдавал разнообразные звуки. Стонал и скулил, судорожно хватая ртом воздух.
– Вставай, или я тебе врежу еще раз!
На этот раз Ребекка не стала меня слушать. Она нагнулась, подхватила меня под здоровую руку и подняла на ноги. Я взвыл. Ребекка поддерживала меня в стоячем положении. Я удивился, как у нее хватает на это сил. Мне сейчас очень нужна была ее помощь. Ноги напоминали желе. Меня всего скрючило, я склонился набок, опустив лицо вниз и замерев спиной к Андерсону. Должно быть, со стороны это выглядело так, словно я съежился, как от холода. Может, так оно и было. Одно я понимал совершенно отчетливо: я не в состоянии выпрямиться, потому что тогда просто потеряю сознание.
– Это вам за нож, – пояснил Андерсон. – Вы ведь напарники, верно? Если один напортачил, другой будет отвечать за последствия. Понятно?
– Вполне, – ответила Ребекка. – Говорите, что вам от нас нужно.
– Что мне нужно? Ладно. Мне нужно, чтобы вы прошли в дом. Прямо сейчас. Лукас, ключ у тебя?
Лукас зашарил в кармане. Движения его были очень поспешные, он явно ощущал беспокойство. У меня возникло подозрение, что он хочет, чтобы Андерсон снова нас ударил, так же сильно. Лукас обошел передок моего фургона, тяжело прихрамывая и шаркая, и направился к входной двери.
Мы без задержки последовали за ним. Последнее, чего мне сейчас хотелось, это быть ударенным еще раз.
Андерсон запер машину и последовал за нами. Бейсбольную биту он держал перед собой, словно стрекало, которым подгоняют скотину. Ее конец был всего в нескольких дюймах от моей спины.
Лукас никак не мог вставить ключ в замок. Рука у него дрожала. Но в конце концов он все же открыл его и распахнул дверь. Потом неуклюже отступил в сторону и махнул нам стволом пистолета, чтобы мы проходили в холл.
Внутри было довольно темно и стоял сильный запах плесени, которого я раньше не замечал. Ковер был тонкий и вытертый до основы. Коридор узкий, двоим не разминуться. Я пошел первым. Ребекка двинулась следом.
– Ступайте в кухню, – велел Андерсон.
В кухне ничего не изменилось. Деревянный стол и стулья по-прежнему стояли в центре. Отделанные дешевой кафельной плиткой стойки были так же пусты. Все те же окна, низко прорубленные в стене и слишком маленькие, чтобы пропускать внутрь достаточно света.
– Проходите дальше, в гараж, – сказал Андерсон.
В замке внутренней двери торчал ключ. Ребекка повернула его, отворила дверь и помогла мне протащиться внутрь гаража.
В гараже царила кромешная тьма. Я споткнулся о ступеньку, ведущую из кухни, и чуть не вывернул себе плечо, которое и без того болело.
– Проходите вперед. В середину, – велел Андерсон.
Мы прошли, как он сказал. Раздался сухой щелчок вспыхнувших трубчатых флуоресцентных ламп, и широкий бетонный пол залил свет. Гараж пребывал почти в том же состоянии, каким я его видел в прошлый раз. Бойлер в углу, расширительный бак рядом с ним и переплетение труб вокруг них. Несколько секций пустых полок позади нас. Внешние ворота гаража справа.
Гаражные ворота были единственным, что здесь изменилось. В их центральной части красовалась горизонтальная вмятина примерно на высоте талии. Нижняя часть створки отогнулась назад от сильного удара, когда в нее врезался фургон, на дюйм оторвавшись он пола и образовав щель, в которую просачивался дневной свет. Теперь я понял, что Андерсон вовсе не скверный водитель. Он использовал мой фургон, чтобы перекрыть возможный выход.
Это оставляло нам единственный путь отхода, и Андерсон явно намеревался заблокировать и его.
– Посидите пока смирно, – сказал он.
После чего захлопнул за собой дверь в кухню, и я услышал щелчок ключа, поворачивающегося в замочной скважине.
