Питер Джеймс - Мертвая хватка
Передние колеса грузовика сдвинулись при ударе на несколько футов, оказавшись почти за кабиной. Бок золотистого «порше» смят так, что капот и багажник вздыбились почти под прямым углом друг к другу. Столкнувшиеся автомобили напоминают грубое скульптурное изображение плужного снегоочистителя, порожденное больной фантазией художника.
Карли почуяла запах рвоты, а еще бензина и машинного масла с глубоко неприятным медным привкусом.
— Господи Исусе! — охнул Лэниган. — Ох, проклятье!.. — Шарахнулся назад, дернув за собой Карли, чтобы не увидела. Но опоздал.
В свете фонарика она разглядела ноги, обтянутые до колен бирюзовыми спортивными штанами и голые выше. Между ногами алые, черные, темно-красные и ярко-красные пятна. Дальше дюймов на восемнадцать тянется нечто вроде белого хребта гигантской рыбы.
Карли сообразила, что это позвоночник, инстинктивно вцепилась в американского детектива, желудок подкатил к горлу. Фернанда Ревир разорвана пополам.
Она отвернулась, отошла, шатаясь, на несколько ярдов, упала на колени и зашлась в рвоте, ничего не видя сквозь слезы.
84
После большой порции виски и двух бокалов пино-нуар в баре отеля Карли чуть успокоилась, хоть из шока не вышла. Следователь Лэниган выпил маленькую банку пива. С виду он кажется вполне спокойным, будто постоянно видит такие аварии и успел выработать иммунитет. Впрочем, судя по всему, ему свойственна чуткость. Да и кто может вообще привыкнуть к такому кошмару?..
Несмотря на грубость и злобу Фернанды Ревир, Карли захлестывает нестерпимая горечь. Лэниган посоветовал не особенно переживать — у этой женщины руки в крови, она принадлежит к жестокой семье, глубоко погрязшей в насилии. Но разве об этом сейчас думаешь? Фернанда человек, несмотря ни на что. Мать, горячо любившая сына. Никто не заслужил такого конца.
В котором виновата Карли.
Следователь приказал выбросить из головы эту мысль. Фернанде Ревир нечего было садиться в машину в таком состоянии. Никто ее не заставлял уезжать, сама решила. Могла и должна была просто выставить из дома незваную гостью.
Но все-таки Карли винит себя. Постоянно твердит себе, что виновата. Если бы не явилась, Фернанда была бы жива. Отчасти хочется сейчас же вернуться в Ист-Хэмптон, попросить прощения у Лу Ревира. Пат Лэниган твердо и решительно пресек это намерение.
Они долго стояли на улице, он курил очередную сигару, она высадила полпачки сигарет. Ни один не посмел спросить вслух — что теперь будет?
Карли совсем растерялась. Как отреагирует муж Фернанды? И другие члены семьи? Садясь в самолет до Нью-Йорка, она хорошо понимала, что будет тяжело. Но близко даже не предвидела таких жутких последствий.
Она дрожащей рукой поднесла зажигалку к очередной сигарете.
— По-моему, Карли, — сказал Пат Лэниган, — теперь надо серьезно подумать насчет программы защиты свидетелей. Я позабочусь, чтобы кто-нибудь постоянно вас охранял до отъезда из Штатов, но у людей вроде Ревиров долгая память и длинные руки.
— Вы уверены, что программа защиты свидетелей гарантирует мне безопасность?
— На сто процентов никогда не скажешь, но это самый верный шанс.
— Знаете, что это означает? Переезд в другой конец страны, рядом из близких только сын, и больше ни одной встречи с родными и друзьями… Вам бы понравилось?
Лэниган пожал плечами:
— Не очень. Но если б я знал, что нет выбора, то решил бы, что это все-таки лучше, чем альтернатива.
— Какая?..
Он серьезно посмотрел на нее:
— Та самая.
85
Кондиционер в номере отеля слишком холодный и слишком шумный, но, какие бы кнопки Карли ни нажимала, практически ничего не менялось. Одеяла она тоже не нашла, поэтому в конце концов влезла под покрывало одетая, и на нее налетело цунами мрачных мыслей.
В шесть утра, не сомкнув глаз, вылезла из постели, подошла к окну, открыла жалюзи. В хлынувшем с безоблачного синего неба свете проследила за поднимавшимся самолетом, опустила глаза на раскинувшийся лабиринт производственных построек, на оживленную дорогу тридцатью этажами ниже.
В висках стучит молот. Голова кружится, и очень страшно. Боже, как хочется, чтобы рядом был Кес. Больше прежнего хочется просто с ним поговорить. Ему по колено любое дерьмо, в какое его бросит мир. Кроме проклятой холодной белой пудры, которая затопила и удушила его.
Бывает и дерьмо, говорил он. И правда. Гибель Кеса — дерьмо. Дорожно-транспортное происшествие, в которое она попала, — дерьмо. Гибель в автокатастрофе Фернанды Ревир — дерьмо. Все дерьмо.
Но в первую очередь — идея отказаться от собственной жизни и вечно прятаться. Этого не будет. Должно быть другое решение.
Обязательно.
Зазвонил мобильник. Карли бросилась к тумбочке у кровати, схватила трубку, посмотрела на дисплей. Написано только «Международный вызов».
— Алло!..
— Привет, — странным тоном сказал Джастин Эллис.
— Привет, — сказала она. — Как дела? — Голос плохо слушается, надо срочно принять парацетамол и выпить чашку чаю.
— По правде сказать… не очень, — пробубнил Джастин. — Кажется, с Тайлером вышла ошибка.
— В каком смысле? Я что-то перепутала насчет дантиста? — Карли взглянула на радиочасы, произвела мысленные подсчеты. Никак не разберешься в разнице. В Англии на пять часов позже. Значит, там 11:15. Прием назначен на 11:30. — В чем проблема?
— Ну, ты просила его отвезти, я сейчас подъехал к школе, а мне говорят, он уехал в заказном такси.
Карли села на кровать.
— В такси?.. Я не заказывала никакого…
В душу начал просачиваться черный ужас.
— Такси пришло полчаса назад. — Джастин начал слегка раздражаться. — Забыла?
— Ох, боже, — выдохнула Карли. — Господи помилуй… Скажи, что это неправда…
— То есть?
— Это невозможно. Какое-то недоразумение. Тайлер где-то в школе. Искали? Везде смотрели? — Голос прервался в панике. — Пожалуйста, пускай проверят. Попроси, пусть посмотрят. Скажи, чтоб обязательно посмотрели…
— В чем дело?
— Пожалуйста… он должен быть в школе. Пожалуйста, найди его, Джастин. Пойди и найди. Пожалуйста, боже, пожалуйста… — Она поднялась, задыхаясь, заметалась по комнате. — Умоляю, Джастин!..
— Ничего не понимаю. Миссис Рич проводила его до ворот, проследила, как он сел в такси…
— Не может быть. Невозможно! Пожалуйста, скажи, что это не так. Пожалуйста, скажи, что он в школе…
Немного помолчав, Джастин снова спросил:
— В чем дело, Карли? Успокойся. Объясни, в чем дело…
— Звони в полицию. Я никакого такси не заказывала.
86
Пробка на набережной достала Зуба. Планом не предусмотрено. На этот отрезок пути выделяется десять минут, а уже прошло двадцать две. Причем машина едва продвинулась по единственной свободной полосе из-за дорожно-ремонтных работ.
И шум позади раздражает, но хотя бы мальчишка отвлекся в пути, что уже хорошо. Он следит за ним в зеркало. Сидит в красном школьном блейзере, в очках в проволочной оправе, полностью сосредоточившись на электронной игре.
Кар-кар-кар… щелк-щелк… пи-и-и…
Неожиданно поднял глаза.
— Куда едем? Я думал, в «Драйв». Это не по дороге.
— Сообщили об изменении адреса, — объяснил Зуб с английским произношением. — Сегодня твой дантист работает в другой клинике в другом районе. Возле Норфолк-сквер.
— Ладно.
Чик-чирик… пи-гш-пи… кряк…
Рация в такси затрещала, раздался голос:
— Вызов на Уитдин-Кресент. Есть кто-нибудь поблизости от Уитдин-Кресент?..
Фьють-фьють… кар-р-р…
Еще чуть проползли. Скоро поворот налево.
Пи-и… пи-и… ух-ух…
— Что это за игра? — спросил Зуб, желая, чтобы мальчишка чувствовал себя нормально, спокойно, хотя бы еще пару минут.
— «Сердитые птицы». Высший класс. Играли?
Уже сосредоточившись, он не ответил. Такси «шкода» резко свернуло влево к Норфолк-сквер. При этом Зуб громко чихнул, потом еще разок.
— Будьте здоровы, — вежливо сказал Тайлер.
Он что-то буркнул, выезжая на площадь с домами эпохи Регентства, сплошь выкрашенными белой краской, в разной степени обветшавшими. Одни разбиты на квартиры, другие превращены в отели. Посередине повернул направо, объехал вокруг зеленого пятачка в центре площади, снова нырнул вниз на набережную. Направился к въезду на подземную стоянку, проехал по пандусу, вновь расчихался. Остановил машину, вытащил платок из кармана, еще раз чихнул в него.
— Будьте здоровы, — повторил Тайлер.
Водитель повернулся. Тайлер думал, что поблагодарит за пожелание, и увидел у него в руке что-то черное, вроде пистолетного курка, только отдельно от оружия. В лицо сильно с шипением дунуло, неожиданно стало трудно дышать, он тяжело сглотнул, а воздух все бил в лицо.
