Збигнев Ненацки - Великий лес
– Я люблю тебя, но в этом деле не верю ни одному твоему слову. Этот сопляк не был бы на это способен. Он купил старое барахло, которому уже стукнуло пятьдесят лет, чтобы меня убить. У него нет таланта на такие штуки.
Она ничего не сказала. Баллоу снова мягко взял ее под руку и проводил в спальню. Парень пришел в себя, моргал ресницами. Молча, без единого движения, она наблюдала, как Баллоу задирает рукав рубашки на парне, наполняет шприц, делает ему укол. Наверняка ее воображение уже было занято тем, что они с Баллоу будут делать потом.
– Свиньи, – пробормотал парень.
Баллоу пожал плечами. Он влил в него большую дозу. Сейчас тот успокоится, закроет глаза, заснет.
– Вам не нужно было меня убивать, – снова повторил он. – И зачем вы поселились здесь? Это моя квартира. Вы должны были со мной договориться.
Это, похоже, не возбуждение, а просто злость и горечь накапливались в Иветт. Она аж давилась своими полными гнева словами:
– Договориться? Разве я не пробовала этого после смерти Бернадетты? Ты напустил на нас бандита, который выжал из нас лживое признание, что это мы были причиной смерти Бернадетты. А ведь она сама наглоталась порошка и поехала на машине. Ни один из нас не имел с этим ничего общего. Но ты вынудил нас дать фальшивое признание, и мы оказались у тебя в руках. Один раз я начала выслеживать тебя. Я дошла до «Дубовой беседки», которая на самом деле – обыкновенный дом свиданий. Ты можешь считать меня глупой, но я смогла разузнать, что этот мотель принадлежит тебе и какому-то Иво Бундеру. Таких мотелей у вас, наверное, полно в разных странах. Вы делаете на этом большие деньги, но ты и не подумал уступить мне магазин и этот дом, который нам принадлежал, потому что Бернадетта занимала у нас много денег. Ты ведь знаешь, что магазин велосипедов почти не приносит доходов. Ты обрек нас на нужду, и тебя это не касалось. И еще плюс ко всему забрали пароход с канала. Где я должна была жить?
Его несколько обеспокоило то, что она напала на след «Дубовой беседки» и Бундера. Но сейчас это не имело никакого значения. Но свидетельствовало о том, что Баллоу, как и Бундер, не был таким осторожным, как себе воображал. Ему даже в голову не пришло, что эта шлюха может его выслеживать, а он этого не заметит.
– Это не правда, – ответил Баллоу. – Я приехал, чтобы договориться с тобой. Я решил оставить вам весь дом.
Ты вернулся за своими деньгами и прокрался в квартиру как вор.
– Никто не может быть вором в собственной квартире, забирая собственные деньги. У парня глаза были закрыты, он ровно дышал. Этот сон должен продолжаться как минимум десять часов. Баллоу снова взял Иветт под руку и увел ее в бывшую свою комнату, которая, впрочем, и потом оставалась его комнатой. Ничего здесь не переменилось с того момента, когда он отсюда ушел. Магазин в самом деле не приносил больших доходов, и у этой пары, Иветт и Гарри, не было денег, чтобы что-то изменить в квартире.
– Садись, – подтолкнул он ее на диван.
Она села и тут же подтянула юбку, показывая свои округлые бедра в светлых колготках.
– Трахнешь меня? – радостно спросила она.
– Да. – Он кивнул головой. – Но позже. Сначала мы должны договориться.
– Как хочешь, – улыбнулась она и, слушая его, начала стягивать через голову свитер. Да, она немного пополнела и стала из-за этого более привлекательной. Ее очень белые руки, густо покрытые веснушками, были округлыми, а узенький бюстгальтер нес две огромные белые булки. На спине, как обычно, у нее были продолговатые кровоподтеки, видимо, она и Гарри заставляла бить себя, перед тем как заняться любовью. Она бросила свитер на пол и выжидающе смотрела на Баллоу.
– Я уеду еще этой ночью и никогда сюда не вернусь, – не умолкая, говорил ей Баллоу, все еще держа в руке шприц. – У меня есть причины, чтобы так сделать. Я оставляю тебе квартиру и магазин. Будешь тут жить со своим парнем. Я поступаю так, потому что я тебе друг.
– Я знаю, – промурлыкала она и стянула колготки, а потом плавки. Еще выше задрала юбку.
– К сожалению, это, однако, мой дом и мой магазин, у меня нет времени, чтобы перевести собственность на твое имя у нотариуса. Вы не сможете продать ни дом, ни магазин. У вас нет денег. Это вынудит вас жить здесь и заниматься магазином. Вы никуда отсюда не сбежите.
– Зачем бы нам убегать? – забеспокоилась она.
– Дело выглядит так, Иветт. Через несколько месяцев, а может, через полгода здесь появится человек, который позвонит тебе и спросит: «Это герр Фельдман?» Ты ответишь ему: «Нет. Ошибка». Не посвящай в это Гарри, потому что он сопляк. Сразу после звонка пойдешь в отель, где мы с тобой когда-то спали, и там к тебе подойдет человек. Это будет твой новый друг и опекун. Не бойся, он не потребует от тебя денег, магазин, квартиру. Кто знает, может, это ты получишь от него деньги за то, что наймешь его на работу в магазин, как меня нанимала Бернадетта. Он начнет ездить за товаром, крутиться здесь и там, делать свои дела. Впрочем, может, и тебе он поручит какие-нибудь поездки и дела далеко от дома. В любом случае это наверняка будет друг, и я советую довериться ему. Повтори за мной: «Это герр Фельдман?» – «Нет. Ошибка».
– Вздор. Ничего такого я не скажу и ни с кем не хочу встречаться. Слушай, ты трахнешь меня наконец, у меня внутри все горит…
– Через минуту. Ты должна меня выслушать и понять. У тебя нет денег. Только люди, у которых есть очень большие деньги, могут купить себе прошлое, а тем самым – будущее. У тебя тоже есть прошлое. Он, этот новый друг, получит от меня твое признание о смерти Бернадетты и, если ты не придешь на встречу, напишет в полицию письмо, озабоченный судьбой одного старого малайца. Зачем тебе это? Он в самом деле ничего не потребует от тебя. Меня наняла Бернадетта, потому что ей тоже не хватало денег, чтобы изменить свое прошлое. А ты так же сделаешь с тем, который тут появится.
– Я не хочу этого понимать…
– Должна. И повтори: «Это герр Фельдман?» – «Нет. Ошибка».
Отчего он не придумал какого-нибудь другого, такого же глупого пароля? Любой другой пароль тоже мог быть хорошим. Но столько лет он был счастливым для него и Бундера, и он привязался к нему. Он был уверен, что этого пароля Бундер не выдал полиции, так же как не выдал Баллоу и его фирму.
– Я не хочу и не буду повторять эту ерунду.
– Должна. Потому что иначе сгниешь в тюрьме.
– Хорошо, – отозвалась она миролюбиво. – «Это герр Фельдман?» – «Нет. Ошибка».
– А, однако, со мной можно договориться, правда? – улыбнулся он.
– Что ты делаешь? – закричала она, видя, что он отбивает шейки двух ампул и втягивает их содержимое в шприц.
– Я должен иметь немного времени, чтобы удалиться отсюда. Я не могу позволить себе, чтобы ты сделала какую-нибудь глупость. Поэтому ты заснешь на несколько часов. Проснешься, развяжешь Гарри, откроешь магазин и обо всем забудешь. Согласна?
– Нет, – вскочила она с дивана.
– Не скандаль. Я в самом деле должен тебя усыпить. Не вынуждай меня повторять то же самое, что с твоим парнем. Ложись, слышишь? Она легла на диван. Он велел ей повернуться на живот.
– Ты меня трахнешь? – еще раз спросила она.
– Да, когда ты начнешь засыпать, и это будет замечательно, – сказал он и вонзил иглу в белую ягодицу.
– Ты снова отпустил себе усы и бороду, у тебя длинные волосы. Как когда-то. Теперь ты мне снова очень нравишься, потому что тогда ты тоже мне нравился, – говорила она, снова повернувшись на спину в ожидании, что он на нее ляжет.
На мгновение Баллоу почувствовал возбуждение. Он положил шприц на столик возле дивана, потянулся к «молнии» на брюках. Но вдруг вспомнил ужасающий звук – сухой треск пистолетного бойка. Если бы Гарри купил исправное оружие, Баллоу уже не было бы в живых. Его тело бросили бы в канал или замуровали в подвале этого дома. Это запланировала Иветт.
Желание исчезло так же внезапно, как появилось. Его охватило чувство, похожее на горечь. Отчего старый Вебер тоже хотел его убить, столкнув в реку вместе с машиной? Отчего – с тех пор как он сюда вернулся – он был как волк, которого все стараются убить?
Он сел рядом с Иветт, стянул с нее бюстгальтер и погладил груди с большими светлыми сосками. Он думал: «Ты отвратительная извращенная шлюха. Выслеживала меня, а тем самым навлекала на меня смертельную опасность. Ты хотела меня убить».
Баллоу подошел к стенному шкафу, достал из него старый чемодан, свое пальто и шляпу, о чемодан побросал кое-какие вещи-носки, рубашки, пижаму и майки, – чтобы чемодан был в меру тяжелым. Набросил пальто, надвинул на лоб шляпу. Взял со столика шприц и иглой уколол Иветт в бедро. Она не отреагировала. Он прикрыл ее одеялом, чтобы она не замерзла, и пошел в спальню Бернадетты. Парень тоже спал очень крепко.
Двери в квартиру он оставил открытыми, зато старательно закрыл своим ключом ворота. Такси он поймал быстро и попросил ехать в аэропорт. По дороге, возле канала, он велел таксисту остановиться, сказав, что ему очень хочется по маленькому. Он бросил в воду пистолет Вебера и пружинный нож. Разорвал паспорт, в котором был без бороды и усов, обрывки паспорта тоже очутились в вонючей воде канала. Когда он возвращался к такси, у него было удивительное чувство – ему казалось, что рядом с ним идет какой-то человек, немного похожий на него. Его присутствие он ощущал с некоторых пор, но только сейчас он почти мог к нему прикоснуться. Он знал, как тот выглядит, кто он такой и о чем тоскует. По дороге к «Дубовой беседке» тот другой ехал возле него, их мысли перемешивались, создавая какую-то внутреннюю психическую дисгармонию. В «Дубовой беседке», а также позже, на Дапперстраат, тот внезапно куда-то исчез, и снова существовал только Кристофер Баллоу, который диктовал себе каждый поступок, каждый шаг, каждый жест. Это Кристофер Баллоу открывал тайник в ванной, услышал щелчок, а потом так свободно разговаривал с Иветт, пока она не заснула. Тот самый Баллоу сразу же подумал, что Иветт будет замечательным подарком для фирмы потому что для Баллоу всегда фирма была прежде всего. Он представил себе, что через несколько месяцев или через полгода повторится сцена, в которой он когда-то был главным героем. Какой-нибудь молодой мужчина окажется на Дапперстраат и позвонит из телефонной будки: «Это герр Фельдман?» А потом начнет путешествовать, как путешествовал Баллоу может, даже велит Веберу отчитаться в доходах, которые приносит «Дубовая беседка». А потом когда-нибудь и где-нибудь встретит человека, похожего на Иво Бундера, и, может быть, его предадут, так же как многие до него и многие после. Мощная и сложная махина фирмы питалась информацией, существовала только благодаря информации и сотням глаз, высматривающих лица других людей, выслеживающих их поступки, выхватывающих произнесенные слова. Фирма не была бездушной, она была способна заботиться о своих людях, была озабочена их проблемами, беспокоилась о их безопасности. Конечно, должны были происходить несчастные случаи на работе, похожие на тот, который произошел с Баллоу. Фирма была немного похожа на отца, а люди покроя Баллоу – на детей этого отца, который не всегда бывает в хорошем настроении, может наказать, сделать замечание, но все равно кормит и оберегает, а прежде всего формирует их личности по своему желанию и в соответствии со своими потребностями. Даже удивительно, как глубоко их фирма могла закодировать в психике людей определенный образ мыслей и чувств. Когда Иветт захотела, чтобы Баллоу ее трахнул, у Баллоу даже напрягся член, потому что в чем в чем, а в этих делах он был когда-то мастером, делал это с удовольствием или без удовольствия с разными женщинами, даже с Бернадеттой, а также с Иветт. Но тогда он ощутил в себе того другого, который вообразил себе, что существует любовь большая и настоящая. Тот навязал ему отвращение к телу Иветт, к ее кровоподтекам на спине, к ее извращенной страстности и остудил желание. Да, по-видимому, в природе было их двое, Баллоу и тот второй. И оба должны были выбраться из этого проклятого места.
