Гарольд Роббинс - Бетси

— Ты знаешь, с какой скоростью мы ехали?

Я покачал головой.

— Нет.

— Триста девяносто одна миля. Я кончила дважды.

Я усмехнулся.

— Я бы тоже кончил, да был слишком занят.

— Помните, что вы в прямом эфире, — ворвался в кабину сухой голос Дункана. — Прекратите говорить гадости.

Мы рассмеялись. Ее рука нашла мою на рулевом колесе.

— Блеск, а не машина.

Я посмотрел на Синди.

— Представляешь, что бы мы творили на ней в гонке?

До конца трассы оставалась миля. Я коснулся ногой тормозной педали. Большего от меня и не требовалось.

Автоматическая электронная система управления тормозами брала на себя все остальное.

— К тому времени, как я вышел из душа и переоделся, механики уже закатили прототип «бетси формула-1» в грузовой отсек трейлера, также снабженный системой кондиционирования, чтобы отвезти машину на наш испытательный полигон.

Дункан повернулся ко мне, едва я вышел из здания.

Его глаза щурились от яркого солнца.

— Машину ты вел отлично, парень.

— Благодарю. Все системы отработали как надо?

— Просто идеально. И режиссер сказал, что снимки будут очень четкими. К камерам у него претензий нет.

— Это хорошо. С погодой нам повезло.

Он кивнул.

— Да, наши рекламщики довольны, как никогда. Они получат все, что просили. Ролик будет что надо.

Я посмотрел на него.

— До появления телевидения было куда проще, не правда ли? Выставил новую машину в автосалоне, и все дела.

Дункан улыбнулся.

— Во всяком случае мы не тратили столько времени на такую ерунду. Знаешь, до чего дошел этот режиссер?

Потребовал, чтобы мой голос звучал более драматично, когда я говорил с тобой по радио.

Я рассмеялся.

— Теперь я понимаю причину вашей нервозности.

Появилась Синди. Направилась к нам, ее распущенные волосы блестели на солнце.

— Номер Один звонит тебе из Палм-Бич.

Я прошел в здание, взял телефонную трубку.

— Как раз собирался позвонить вам. «Формула-1» показала триста девяносто одну милю.

— Кто вел машину? — голос звучал раздраженно.

Он молчал. Чувствовалось, что сейчас последует взрыв. Я отставил трубку от уха.

— Сукин ты сын! — проорал он. — Вице-президенты не испытывают экспериментальные автомобили. Когда же ты перестанешь играть в игрушки?

— Я имею право и поразвлечься.

— Но не на мои деньги. Зачем я дал тебе двести тысяч моих акций? Будь уверен, не для того, чтобы ты сломал себе шею и вывел нас из игры.

Я не ответил. Акции он отдал мне лишь потому, что не хотел возвращать миллион долларов, которые несколько лет назад я заплатил за наш новый завод.

— Держись подальше от этих гребаных автомобилей, ясно?

— Да, сэр, — спорить я не стал. — Но думаю, рекламный ролик вам понравится. Как только его закончат, я сразу переправлю его вам.

— Я могу подождать, пока его покажут по телевизору.

Сейчас у нас другие проблемы.

Этого он мог бы и не говорить. Проблем в новом году у нас хватало.

— О какой идет речь?

— Мой внук, — коротко ответил он. — Наконец-то он дал о себе знать.

— Понятно, — несколько месяцев Лорен Третий вел себя на удивление спокойно. И я уже начал задумываться, во что это выльется.

— Я не хочу говорить об этом по телефону, — продолжил Номер Один. — Немедленно приезжай ко мне.

— Но я должен быть и Детройте, чтобы одобрить схему конвейеров. Иначе работа станет.

— Поручи это Дункану, — бросил Номер Один. — А я жду тебя здесь, — и в трубке запикали гудки отбоя.

В комнату вошли Дункан и Синди.

— Номер Один всем доволен? — поинтересовался Дункан.

— К сожалению, нет. Он хочет, чтобы я незамедлительно приехал к нему.

Дункан посмотрел на меня.

— Что случилось?

— Не знаю. Он не захотел говорить по телефону.

Шотландец помолчал.

— Ты думаешь, он пронюхал?

— О чем?

— Проект «сандансер».

— Едва ли. Про это он не упоминал. Что-то связанное с Лореном Третьим, — я повернулся к Синди. — Позвони, пожалуйста, в аэропорт и узнай, как мне побыстрее добраться до Палм-Бич.

Она кивнула, взялась за телефонную трубку, а я посмотрел на Дункана.

— Вы полетите в Детройт и одобрите окончательную схему сборочных конвейеров. Я хочу, чтобы к двадцатому все было готово.

Синди прикрыла микрофон рукой.

— На прямые рейсы ты опоздал. Лучше всего вылететь из Солт-Лейк-Сити в шесть вечера. В Чикаго пересядешь в самолет до Форт-Лодердейла, а оттуда — на автомобиле.

— Годится. Заказывай билеты.

— В планах никаких изменений? — спросил Дункан. — Нитки один и два — «сандансер стандарт», три и четыре — «джетстар»? — Как мы и договаривались. Свяжитесь с Тони, удостоверьтесь, что у них все готово. Я хочу, чтобы конвейер работал как часы.

— Так оно и будет, — ответил шотландец. — Но…

— Что еще? — спросил я.

— Номер Один не обрадуется, когда узнает, что ты сделал.

Я посмотрел на Дункана.

— Когда ему останется лишь нажать кнопку «пуск», он уже ничего не сможет изменить.

Мы все подготовили. Одиннадцать часов утра во Флориде соответствовали десяти в Детройте и восьми в Вашингтоне. Золотой телеграфный ключ стоял в библиотеке дома в Палм-Бич. Ровно в одиннадцать Номер Один должен был замкнуть золотой ключ на своем столе, одновременно приводя в действие конвейерные нитки в Детройте и Вашингтоне. Мы уже оповестили газеты, радио и телевидение, так что репортеры, фотографы и операторы также готовились к церемонии. Ожидалось, что ровно через сорок пять минут с каждой из ниток сойдет первый автомобиль, а затем машины будут собираться с периодичностью в три минуты. И в день рождения Линкольна каждый салон, торгующий автомобилями «Вифлеем моторс», выставит на продажу новую модель.

Синди положила трубку.

— Билеты заказаны, путь свободен.

— Хорошо, — кивнул я. — Благодарю.

Она посмотрела на меня.

— А что делать мне? Возвращаться на испытательный полигон?

Я покачал головой.

— Нет, ты полетишь в Детройт. И возглавишь группу водителей, проверяющих сходящие с конвейера машины.

— А как же Стэнфорт? — Стэнфорт был старшим водителем-испытателем.

— Он останется на Западном побережье и будет заниматься тем же самым.

— Мне прибавят жалованье? — с улыбкой спросила она.

— Сколько получает Стэнфорт?

— Тридцать тысяч в год.

— У тебя будет столько же.

— Ему это не понравится. Чтобы женщина получала такие же деньги, как и он.

— Тяжелое дело, — я широко улыбнулся. — Неужели он никогда не слышал о борьбе женщин за равноправие?

Она возилась с магнитофоном, когда я вышел из спальни.

— Я собрался.

Она глянула на меня.

— Хочешь трахнуться перед отъездом? Будешь лучше спать в самолете.

Я рассмеялся.

— С каких это пор ты начала заботиться о моем сне в самолетах?

— Послушай-ка вот это, — и она нажала кнопку «пуск».

Рев накатывающего на машину ветра смешивался с удивительно высоким воем турбины и, вылетая из нескольких динамиков, наполнял комнату. Внезапно прорезался ее голос: «Температура камеры сгорания турбины восемьсот градусов Цельсия».

Тут же заговорил Дункан:

— Старт по сигналу. Десять секунд… девять… восемь…

Она выключила магнитофон.

— Как тебе это нравится?

Я уставился на нее. Вот уж кто не переставал изумлять меня. Я мог поклясться, что у нее не было ни минуты свободного времени.

— Когда ты успела?

Она улыбнулась.

— Попросила сделать дубликаты записей компьютера и микрофонов, а потом смонтировала их.

Я молчал.

— Ну?

Мне ничего не оставалось, как улыбнуться.

— Пошли в спальню.

— Нет, — возразила она. — Сейчас ничего не выйдет.

Если я буду устанавливать динамики, ты опоздаешь на самолет. Устроимся на полу.

Вновь ее палец нажал на кнопку «пуск», и не поднимаясь с колен, она поползла ко мне. А из динамиков несся вой турбины вперемежку с голосом Дункана: «…ять… шесть… пять… четыре…»

Когда он произнес: «Один и старт», она уже расстегнула мне ширинку и всунула мой член себе в рот.

Глава 2

Громадные сторожевые псы узнали меня, но не машину и бежали следом, пока я не остановился на подъездной дорожке и не вышел из кабины. Тут уж они завиляли хвостами, требуя, чтобы их поласкали.

Я потрепал их по головам.

— Привет, Доннер, привет, Блитзен.

Сигнал ультразвукового свистка отогнал их прочь. Из дома показался Дональд.

— Доброе утро, мистер Перино.

— Доброе утро, Дональд.

— Вы позволите взять из машины багаж?

— У меня его нет. Я налегке, с одной этой сумкой.

Он взял у меня сумку, и мы прошли в холл.

— Мистер Хардеман уже встал?

— Он завтракает с мистером Робертсом, — последовал ответ.

Из холла мы вышли на террасу, откуда открывался прекрасный вид на океан. Номер Один и Арти сидели за столом, подняли головы, услышав мои шаги.