Джон Гришэм - Рэкетир
Наматывая милю за милей с предельно допустимой скоростью и стараясь избежать столкновения с фурами, я не могу избавиться от мыслей о Бо. Все четыре месяца после выхода из заключения я ежедневно борюсь с тоской по сыну. Слишком больно думать, что мы, возможно, уже никогда не увидимся, но я с трудом сумел принять это как неизбежность. Так или иначе, соединиться с ним значило бы сделать первый крупный шаг к нормальной жизни, но назвать мою будущую жизнь нормальной невозможно. О жизни вместе, под одной крышей, как отец и сын, надо забыть; а в том, чтобы Бо знал, что папа где-то рядом и хочет дважды в месяц лакомиться в его обществе мороженым, я не вижу смысла. Я уверен, он еще меня помнит, но все хуже и хуже. Дионн умная и любящая мать — уверен, она и ее второй муж стараются ради счастья Бо. Зачем мне, чужаку с виду и по сути, вдруг вторгаться в их мир и все усложнять? Предположим, я внушил бы Бо, что я и есть его родной отец, но как возродить отношения, угасшие больше пяти лет назад?
Чтобы прекратить эти мучения, я пытаюсь сосредоточиться на ближайших нескольких часах, на ближайших днях. Впереди шаги ключевой важности, неудача может лишить меня состояния, а то и снова швырнуть за решетку.
Неподалеку от Саванны я останавливаюсь, чтобы заправиться и купить в автомате сандвич. Еще два с половиной часа — и я снова в Нептун-Бич, в первом моем временном прибежище. В магазине товаров для офиса я приобретаю тяжелый толстый кейс, потом еду на ближайшую к пляжу стоянку. Там нет ни камер наблюдения, ни праздношатающихся, и я быстро открываю багажник, достаю две сигарные коробки и кладу их в портфель. Он весит теперь добрых сорок фунтов, и, обходя с ним машину, я понимаю, что это тяжеловато. Одну коробку приходится вернуть в багажник.
Через четыре квартала я останавливаюсь у банка «Ферст Кост траст» и прогулочным шагом двигаюсь к входной двери. Цифровой термометр на вращающейся рекламе банка показывает тридцать шесть градусов жары. Портфель с каждым шагом становится все тяжелее, а я-то изображаю, что там нет ничего, кроме незначительных бумажек… Двадцать фунтов — невелика тяжесть, но для портфеля любого размера это многовато. Сейчас каждый мой шаг запечатлевает камера, а мне меньше всего нужно, чтобы она сняла меня заползающего в банк с тяжелой ношей. Лучше не думать, как Ванесса потащит такую тяжесть в свои ячейки в Ричмонде.
Но, даже сгибаясь под грузом золота, я не могу сдержать улыбку: золото — нелегкий элемент.
Внутри я терпеливо жду, пока служащая хранилища закончит с предыдущим клиентом. Когда подходит моя очередь, я даю ей свои права штата Флорида и изображаю образец подписи. Она проверяет мой облик, почерк, остается довольна и ведет меня в глубь банка. В одну замочную скважину на дверце сейфа вставляется ее ключ, в другую мой. Идентичные щелчки — и я несу контейнер в тесный кабинет, где запираюсь. Служащая ждет снаружи, посередине хранилища.
Моя сейфовая ячейка имеет пять дюймов в ширину, шесть в высоту, восемнадцать в глубину. Месяц назад, когда я оформил аренду на год, заплатив триста долларов, это был наибольший доступный размер. Я кладу внутрь сигарную коробку. Мы с Ванессой поделили слитки строго пополам. В этой коробке всего тридцать три целых тридцать три сотых унций, примерно на полмиллиона долларов. Я закрываю контейнер, любуюсь им, жду несколько минут, потом распахиваю дверь и зову служащую. Ее работа — оставаться равнодушной и не вызывать у клиентов подозрений. Она с ней справляется. Думаю, она всякого навидалась.
Через двадцать минут я наведываюсь в хранилище банка «Джексонвилл сейвингз». Оно просторнее, сейфы меньше, служащая подозрительнее, а все остальное такое же. Запершись, я перекладываю в контейнер еще один комплект мини-слитков — тридцать два малыша на полмиллиона долларов.
В третьем банке, в полумиле от первого, я оставляю последний за день комплект, после чего провожу час в поисках мотеля, где можно поставить машину прямо за дверью номера.
В торговом центре в западном районе Ричмонда Ванесса прогуливается по универмагу в поисках секции сумок. Вид у нее безмятежный, но на самом деле она — комок нервов, потому что «аккорд» стоит один-одинешенек на стоянке, привлекая вандалов и угонщиков. Ее выбор падает на большую роскошную сумку из красной кожи для ношения на плече. Цветом, дизайном и маркой она непременно привлечет внимание женского персонала банков. Расплатившись наличными, она чуть ли не бежит назад к машине.
За две недели до этого Макс — она всегда знала его как Малкольма, но ей больше нравится новое имя — попросил ее арендовать три банковские ячейки. Она тщательно подобрала банки в Ричмонде, заполнила бланки заявлений, прошла проверки, заплатила за аренду. Потом, выполняя инструкцию, по два раза появлялась в каждом из банков, оставляя в ячейках макулатуру. Так она примелькалась служащим хранилищ, и они, доверяя ей, нисколько не удивились появлению мисс Ванессы Янг с огромной новой сумкой и с просьбой допустить ее к ячейке.
Менее чем за полтора часа Ванесса благополучно закладывает в сейфы примерно полтора миллиона в золотом эквиваленте.
Она возвращается в свою квартиру на втором этаже после более чем недельного отсутствия и ставит машину так, чтобы видеть ее из окна. Дом находится в приличном районе, рядом с Университетом Ричмонда, где обычно вполне безопасно. Прожив здесь два года, она не припомнит ни одного угона или ограбления. Тем не менее неприемлем даже малейший риск. Она проверяет двери и окна на предмет проникновения в квартиру. Не обнаружив ничего подозрительного, она принимает душ, переодевается — и снова уезжает.
Через четыре часа, уже в темноте, она возвращается и медленно, методично переносит сокровища в квартиру и прячет под своей кроватью. Она спит над ним, положив на ночной столик «глок», тщательно заперев и заблокировав стульями все двери.
Спит она тревожно. На рассвете она пьет в гостиной кофе, сидя на диване перед телевизором и глядя по местному каналу метеопрогноз. Часы, кажется, остановились. Она бы с удовольствием поспала еще, но мозг все равно не даст телу покоя. Аппетита никакого, она без всякого удовольствия давится творогом. Каждые десять минут она вскакивает и смотрит из окна на стоянку. Люди уезжают на работу сменами: семь тридцать, семь сорок пять, восемь ноль-ноль. Банки открываются в девять. Она долго стоит под душем, одевается, как в суд, наполняет сумку и несет ее в машину. За двадцать минут она переправляет из-под кровати в «аккорд» три сигарные коробки. Она оставит их в тех же сейфах, которые навещала накануне.
Ей никак не удается решить дилемму, где безопаснее держать три оставшиеся коробки — в багажнике или в квартире, под кроватью. И она идет на компромисс: две оставляет дома, одну увозит с собой.
Ванесса звонит и сообщает, что все благополучно размещено и теперь она едет в Роанок к адвокату. Я опережаю ее на шаг или два. Свои три банка я посетил несколько раньше и теперь направляюсь в Майами. За триста восемьдесят из пятисот семидесяти слитков мы спокойны. Приятное чувство, но напряжение еще велико. Федералам ничего не стоит конфисковать наши сокровища под законным предлогом, да и под незаконным тоже, поэтому мы не можем рисковать. Золото необходимо вывезти из страны.
Я исхожу из того, что федералы не знают про наш с Ванессой сговор. Полагаю, им еще предстоит перебросить мостик от Натана Кули ко мне. У меня есть много предположений, но нет уверенности в их правильности.
Глава 39
Застряв в пробке на реконструируемой автостраде у Форт-Лодердейла, я звоню в Монтего-Бей, Решфорду Уотли. Он отвечает мне радостно, как давнему другу. Я объясняю, что благополучно вернулся в США и наслаждаюсь жизнью. Двое суток назад я сбежал с Ямайки, простившись с Натаном и Редфордом. Дескать, готов был хлопнуться в обморок от мысли, что перед посадкой на рейс в Сан-Хуан меня могут задержать люди в форме. С ума сойти, насколько быстро все происходит! Я не в силах собраться с мыслями и решить, как действовать дальше.
Решфорд не был в тюрьме с воскресенья. Я сообщаю ему, что Натаниэл надеется на подкуп ямайских правоохранителей и питает иллюзии, будто я вернусь с кучей денег. Я кое с кем созвонился, и, похоже, у него давние отношения с кокаином; до сих пор не могу поверить, что этот идиот притащил с собой целых четыре кило, не говоря об огнестрельном оружии. Полный кретин!
Решфорд соглашается и рассказывает о своем разговоре с прокурором. Если повезет, то клиент получит «всего» двадцать лет тюрьмы на Ямайке. Сам Решфорд сомневается, что он продержится столько времени. Судя по побоям, нанесенным Натаниэлу в первые две ночи в каталажке, можно счесть удачей, если он протянет больше недели.
Мы договариваемся, что Решфорд побывает в тюрьме сегодня же и проверит, как там Натаниэл. Я прошу передать ему, что стараюсь обеспечить его освобождение, начну с посещения его дома, согласно нашей договоренности, и дальше буду действовать по плану.
