Дэн Браун - Утраченный символ
Симкинс услышал, как пассажиры забарабанили по плексигласовой перегородке, и она опустилась.
— Мы передумали! — крикнула Кэтрин водителю. — Отвезите нас на Фридом-Плазу.
— На Фридом-Плазу? — испуганно переспросил тот. — А как же северо-запад по Массачусетс-авеню?
— Не надо! — отрезала Кэтрин. — На Фридом-Плазу! Вот здесь налево! Вот тут! Поворачивайте!
До Симкинса донеслось, как, взвизгнув тормозами, такси завернуло за угол.
Кэтрин, взволнованно тараторя, что-то втолковывала Лэнгдону насчет знаменитого бронзового барельефа с изображением Большой печати, вмонтированного в гранитный тротуар.
— Мэм, я хотел уточнить, — вклинился напряженный голос водителя. — На Фридом-Плазу, да? Угол Пенсильвании-авеню и Тринадцатой?
— Да! — подтвердила Кэтрин. — И поскорее!
— Тут совсем близко. Две минуты.
Симкинс улыбнулся.
«Молодец, Омар».
Кинувшись к вертолету, Тернер Симкинс крикнул на бегу своим бойцам:
— Они попались! Фридом-Плаза! Вперед!
Глава 76
Фридом-Плаза — это карта. Широкая площадь на углу Пенсильвания-авеню и Тринадцатой улицы вымощена так, что можно увидеть изначальную планировку вашингтонских улиц по замыслу Пьера Ланфана. У туристов она пользуется популярностью — не только потому, что забавно походить по гигантской карте, но и потому, что в соседнем отеле «Уиллард» написал большую часть своей речи «У меня есть мечта» Мартин Лютер Кинг, в честь которого Фридом-Плаза — площадь Свободы — и получила свое имя.
Таксисту Омару Амиране постоянно случалось привозить туристов на Фридом-Плазу, но сегодняшние двое явно ехали не любоваться достопримечательностями.
«Их преследует ЦРУ?»
Из такси они выпрыгнули чуть ли не на ходу, едва дождавшись, пока Омар притормозит у тротуара.
— Никуда не уезжайте! — крикнул ему пассажир в твидовом пиджаке. — Мы сейчас!
Они забегали по огромной карте на мостовой, что-то крича друг другу и обшаривая взглядом сеть пересекающихся улиц на каменном плане.
Омар схватил с приборной доски сотовый.
— Сэр, вы меня слышите?
— Да, Омар! — прокричали в ответ, перекрывая громкий рокот на том конце. — Где они?
— Бегают по карте. Кажется, что-то ищут.
— Не спускайте с них глаз. Я на подходе! — велел оперативник.
Омар следил в оба. Двое беглецов отыскали знаменитую Большую печать — громадный бронзовый барельеф, — замерли над ним на секунду и неожиданно устремили взгляды куда-то на юго-запад. Пассажир в твидовом пиджаке вдруг бросился к такси, и Омар поспешно вернул сотовый на приборную доску.
— Александрия, которая в Виргинии — это в каком направлении? — запыхавшимся голосом спросил пассажир.
— Александрия? — Омар указал на юго-запад, туда же, куда только что показывали оба беглеца.
— Значит, правильно! — облегченно шепнул пассажир и крикнул своей спутнице: — Ты права! Александрия!
Женщина указывала на другую сторону площади, где светился знак метро.
— Нам нужна станция «Кинг-стрит»! Отсюда и доедем, по синей ветке, без пересадок.
Омара охватила паника.
«Только не это».
Пассажир протянул водителю пачку банкнот — многовато для платы за проезд.
— Спасибо, больше никуда не надо.
И, подхватив свой кожаный портфель, он сорвался с места.
— Подождите! Давайте я вас довезу! Я все время туда езжу.
Опоздал. Пассажиры пронеслись через площадь, сбежали по ступенькам и скрылись в недрах станции «Метро-Центр».
Омар схватил сотовый.
— Сэр! Они в метро. Я не смог их задержать! Хотят доехать по синей ветке до Александрии.
— Никуда не уезжайте! — рявкнула трубка. — Через пятнадцать секунд буду!
Омар перевел взгляд на пачку банкнот, которую ему сунул пассажир. Верхняя оказалась изрисованная — на Большой печати красовалась звезда Давида, лучи которой недвусмысленно указывали на буквы, составляющие слово «МАСОН».
Вдруг воздух вокруг Омара оглушительно задрожал, будто к автомобилю приближалась огромная дальнобойная фура. Таксист огляделся, однако улица оставалась пустынной. Шум усиливался. Неожиданно из темноты вынырнул гладкий черный вертолет и жестко сел прямо посреди нарисованной карты.
ИЗ «вертушки» выскочили затянутые в черное бойцы и ринулись ко входу в метро. Один задержался и подбежал к такси, где сидел Омар. Рванув пассажирскую дверь, он крикнул:
— Вы Омар?
Водитель кивнул, не в силах произнести ни слова.
— Они сказали, куда направляются?
— В Александрию! Станция «Кинг-стрит», — выпалил Омар. — Я предложил довезти, но…
— А куда именно в Александрии, они не сообщили?
— Нет! Побегали по площади, посмотрели на медальон с Большой печатью, спросили про Александрию, а потом заплатили — вот этим… — Он протянул агенту купюру со странным рисунком. Цэрэушник стал разглядывать банкноту, и тут Омара осенило: «Масоны! Александрия! Одна из самых знаменитых масонских построек Америки находится как раз в Александрии». — Точно! — вырвалось у него. — Масонский мемориал Джорджа Вашингтона! Прямо напротив «Кинг-стрит», рукой подать!
— Значит, оно, — согласился командир, видимо, придя к тому же заключению.
Тут к машине вернулись бойцы группы захвата.
— Мы их упустили! Поезд по синей ветке только что ушел! На станции беглецов нет! — крикнул один из бойцов.
Агент Симкинс глянул на часы.
— Сколько идет поезд до Александрии? — спросил он у Омара.
— Минут десять минимум. Может, дольше.
— Омар, отлично сработано. Спасибо!
— Да уж… А что все-таки случилось?
Но Симкинс уже несся к вертолету, крича на бегу:
— На станцию «Кинг-стрит»! Мы их опередим!
Омар ошеломленно смотрел, как огромная черная птица взмывает в воздух. Заложив крутой вираж к югу через Пенсильвания-авеню, вертолет с грохотом растворился в ночи.
Глубоко под землей набирал скорость поезд метро, уносивший прочь от Фридом-Плазы обессиленных беглецов — Роберта Лэнгдона и Кэтрин Соломон.
Глава 77
Воспоминания всегда начинались одинаково.
Он падает… летит спиной в замерзшую речку на дне глубокой лощины. Питер Соломон безжалостно смотрит, целясь из принадлежавшего Андросу пистолета. Он падает, и мир над ним сжимается, исчезает в облаке мелких брызг от шумящего выше по течению водопада.
На мгновение все вокруг белеет, как на небесах.
А потом он пробивает спиной лед.
Холод. Тьма. Боль.
Его крутит и вертит… Чудовищная сила тащит его вперед, без устали и снисхождения швыряет о камни в невыносимо ледяном потоке. Легкие разрываются от нехватки воздуха, но холод так сдавил грудь, что невозможно вдохнуть.
«Я подо льдом».
Рядом с водопадом ледяная корка, видимо, оказалась потоньше из-за постоянно бурлящей воды, и Андрос легко проломил ее, упав с высоты. А теперь его уносило вниз по течению, под прозрачный колпак льда. Он скреб по льду изнутри, пытаясь выкарабкаться, однако не находил опоры. Жгучая боль в простреленном плече постепенно притуплялась, рана от дроби саднила меньше: все отступало, осталась только судорога, сводившая тело.
Течение ускорялось, пронося Андроса вдоль излучины. От недостатка кислорода тело готово было разорваться. И вдруг поток запутал его в ветвях упавшего в воду дерева.
«Думай!»
Отчаянно цепляясь за ветку, он подтянулся, выбираясь на поверхность, туда, где сучья пронзали лед. Просунув пальцы в тонкое колечко воды вокруг ветки, он рванул край ледяной кромки, разламывая, расширяя промоину. Раз, другой — отверстие стало больше на несколько дюймов.
Опираясь на ветку, он откинул голову и припал губами к промоине. Ворвавшийся в легкие ледяной воздух показался теплым, и от притока кислорода вспыхнула угасшая надежда. Вжавшись ступнями в ствол, он изо всех сил уперся плечами и головой в прозрачный свод. Продырявленная сучьями и прибившимся мусором ледяная корка вокруг поваленного дерева намерзла неплотная, и Андрос, спружинив мускулистыми ногами, с треском вытолкнул голову и плечи на свободу, в темный холод. В легкие хлынул воздух. Андрос, по-прежнему отчаянно барахтавшийся под водой, начал карабкаться наверх, отталкиваясь ногами, подтягиваясь на руках, — и наконец выбрался и в изнеможении ничком упал на голый лед.
Сорвав и запихнув в карман промокшую лыжную маску, Андрос глянул вверх по течению, где остался Питер Соломон, однако та часть реки скрылась за излучиной. Грудь жгло огнем. Он осторожно прикрыл небольшой веткой пролом в ледяной корке: к утру все заново затянет льдом.
Пошатываясь и спотыкаясь, он побрел под начинающимся снегопадом в лес. Сколько он проплутал по лесу, неизвестно, однако в конце концов Андрос выбрался на насыпь у неширокого шоссе. Сознание меркло из-за переохлаждения. Сквозь пелену густеющего снегопада пробился свет фар. Андрос отчаянно замахал руками, и у обочины притормозил одинокий пикап с вермонтскими номерами. Из кабины выпрыгнул пожилой шофер в красной клетчатой рубашке.
