Урс Маннхарт - Рысь
— Эй, Бюхи, досасывай уже свою долбанную «Ривеллу» и выпей с нами пивка, — перебил Хуггенбергер. — Еще пива на всех! За счет Рустера!
— Ну да, — сказал Феннлер, — вообще-то за твой счет. И как ты собирался выиграть пари, если не можешь отличить рыси от Рустерхольца?
— Закрой пасть, Феннлер. Я бы убил рысь как старый добрый охотник, не используя всяких рустеровских прибамбасов.
— С прибамбасами или без, но он тебя опередил, — возразил Таннер тем же деловым тоном. — Так как же тебе это удалось, Рустерхольц?
— Да, Рустерхольц, не молчи уже. Как ты ее нашел? — спросил Бюхи.
— Лучше скажи сначала, где ты ее припрятал, — настаивал Хуггенбергер. — Чтобы мою мамашу из-за рыси инфаркт не хватил!
— Ты и правда отыскал рысь таким же прибором, как у защитников рысей? — не терпелось узнать Пульверу.
— Да какая разница, — слегка раздраженно заявил Хуггенбергер. — Пусть сначала покажет рысь. А так еще ничего не…
— Пульвер прав, — сказал Таннер. — Тут ваше пари становится действительно интересным. Если Рустерхольц обзавелся прибором, с помощью которого можно выслеживать рысей, то отстрелить остальных не составит труда.
Самуэль Таннер изобразил на лице не свойственную ему заинтересованность, выступив в роли дилетанта, жаждущего знать профессиональное мнение.
— Если это так, то у нас появился аппарат, позволяющий начать облаву на диких кошек.
Стало тихо. Все снова перевели взгляд на Рустерхольца, загнанного в угол посыпавшимися вопросами. Собравшиеся смотрели на него, как на человека, которого и раньше часто видели, но теперь узнали с новой стороны.
— Прибор, да… — неуверенно заговорил Рустерхольц, слегка склонив голову набок и словно подбирая ответ, который был бы понятен дилетантам. — Прибор… антенна настроена лишь на определенную частоту. Других рысей с ее помощью не отыщешь.
— А как ты узнал частоту? — спросил Таннер.
— Это стоило мне немалых усилий, — неожиданно для самого себя произнес Рустерхольц.
— Немалых усилий! — презрительно хмыкнул Хуггенбергер. — Ты хоть на пиво-то ими заработал?
— Он всем нам на пиво заработал, — констатировал Бюхи.
Все собравшиеся рассмеялись и чокнулись.
— Ты прав, Бюхи, — вклиниваясь в общий смех, признал Хуггенбергер, — так что допивай уже ради всего святого свою «Ривеллу». Сейчас пропустим по пиву и пойдем ко мне, чтобы Рустерхольц предъявил нам добычу.
Альбрехт Феннлер подавился пивом.
— Предъявил добычу? — переспросил Рустерхольц.
— Ты же не изрешетил ее своими пулями, — предположил Хуггенбергер.
— Нет-нет, — поспешил ответить Рустерхольц, изобразив на лице отчаяние. — Вообще-то выглядит она… то есть… это…
— Для небольшой групповой фотки сгодится, — уверенно заявил Самуэль Таннер.
Хотя никто не расслышал телефонного звонка, Альбрехт Феннлер поднес к уху мобильный и, кивнув головой, сказал:
— Хорошо, сейчас буду.
— Я ненадолго в Луимос, — пояснил он. — Какой-то заезжий осел оставил дверь в свинарник открытой, и свиньи отправились погулять.
Рыжие усы Феннлера не выдавали никакого волнения.
— А как же пиво? — спросил Пульвер.
— Пусть его допьет Бюхи, — бросил Феннлер. — Вернусь через пять минут. Подождите уж. Мне тоже не терпится на рысь посмотреть.
Прощальный взгляд Феннлера задержался на лице Рустерхольца чуть дольше, чем на остальных.
— А может, я допью пиво Феннлера? — спросил Рустерхольц.
Он никак не мог прийти в себя и по-прежнему не понимал, в какую историю его втягивают. Ясно было одно: навеселе ее будет легче вынести.
— Ни за что, — опять загрохотал Хуггенбергер. — Тебе мы поставим шнапс — двойной шнапс проклятому рыселову.
В очередной раз взглянув в зеркало заднего вида, словно в нем отражалось происходившее за столом в «Тунгельхорне», Альбрехт Феннлер выжал из своей «субару комби» такие обороты, на которых она уже давно не ездила, и отправился в Нижний Луимос. Ему было и страшно, и весело. Когда его правая рука освобождалась от переключения передач, он все время поглаживал ею усы, будто пытаясь усмирить разыгравшиеся чувства.
Раньше Феннлеру было все равно, кто выиграет пари — тщедушный зеландец или неотесанный Хуггер, однако, увидев, как взбудораженный Хуггенбергер ввалился в «Тунгельхорн», он понял, что будет интересней, если победа окажется на стороне Рустерхольца. А когда заявился ошарашенный Рустерхольц, с дрожью в коленках, с мешками под глазами, он не только убедился в правоте собственного выбора, но и моментально увидел шанс обеспечить себе полную безнаказанность.
Рационального в осенившей его идее было не много, но она его увлекла. Ему нравилось, что он с легкостью пристрелил ту самую рысь, за которой так отчаянно гонялись эти двое, нравилось держать в руках финал истории, которую в «Тунгельхорне» станут пересказывать до скончания века.
Альбрехт Феннлер срезал путь на повороте у пожарного пруда и на открывшейся прямой перешел на четвертую передачу. До Луимоса было уже рукой подать. Чем больше Феннлер обдумывал свой замысел, тем больше приходил от него в восторг. Хуггенбергеру уже давно пора было приумолкнуть, а Рустерхольц поможет ему избавиться от тени, легшей той ночью на его успех. Досадное столкновение по дороге домой — он с мертвой рысью на плече и девушка с гадкой псиной без поводка, — эта встреча, хотя Феннлер не знал, чем она может обернуться, по-прежнему не давала ему покоя. Девушка наверняка слышала выстрел. Едва ли она узнала его лицо, хотя с такими усами следовало поостеречься. И сколь бы мимолетной ни была встреча, той ночью его видели.
Если Фриц Рустерхольц будет продолжать молчать — в чем у Феннлер практически не сомневался, слишком уж растерянно выглядел Рустерхольц и слишком уж много рук пожал — и если он, Феннлер, заставит остальных поверить, что именно Рустерхольц пристрелил рысь, то с него взятки гладки. Если все пройдет как по маслу, однажды он отправится на Хундсрюгг, достанет из холодильника Рустерхольца пивко и заставит его раскошелиться на три тысячи франков, принадлежащих ему по праву. Не ввязываясь в пари, тихо пристрелить рысь, заработать три тысячи и остаться вне подозрений — от такой мысли усы Феннлера расплылись в стороны широким рыжим веером.
Бросив машину у своего двора в Нижнем Луимосе и не заглушая мотора, Феннлер, немного повозившись, взрезал перочинным ножиком оболочку рулона и достал рысь. Вся шерсть была усыпана частичками сена, трупный запах перебивался ароматом травы. Члены животного окаменели и лить с трудом поместились в мешок из-под картошки. Феннлер взволнованно удостоверился, что его никто не видел, бросил мешок на соседнее сиденье и поехал дальше.
Перейдя на вторую передачу, он понял, что не сможет просто привезти рысь на двор Хуггенбергера. В Хаммершванде его, так или иначе, увидят. Обычно он столь опрометчиво не поступал, но теперь времени для раздумий не оставалось. Феннлер инстинктивно направился к «Тунгельхорну». Вспомнил, что он ничем не рискует. Как-нибудь удастся выставить Рустерхольца на всеобщее посмешище в качестве победителя пари.
Проносясь по той же прямой в обратном направлении, Феннлер взглянул на часы. Без четверти. Бюхи вот-вот выйдет из «Тунгельхорна» заводить автобус, у которого наверняка уже толпятся пассажиры. Феннлер пришел в смятение.
Миновав пожарный пруд и вписавшись в поворот, Феннлер устремил взгляд на показавшийся край парковки. Машины остальных были по-прежнему там. Пассажиров он не видел. Автобус Бюхи, готовый к последнему рейсу в Гштад, еще оставался на месте.
В его тени стояла скрытая от взглядов из окрестных домов машина Хуггенбергера. Феннлер запретил себе волноваться. Ради прикрытия и трех тысяч франков стоило рискнуть. Резко остановившись, он убедился, что за ним никто не наблюдает, влез в машину Хуггенбергера, а немногим позже зашел в «Тунгельхорн».
Вдрызг пьяный Рустерхольц и порядком набравшийся Бюхи живо приветствовали его поднятием рюмок со шнапсом. Рустерхольц затребовал еще шнапса на всех и, еле ворочая языком, поинтересовался у Феннлера, где его так долго носило. Пульвер, в свою очередь, спросил, не подстрелил ли и Феннлер случайно рысь. Альбрехт Феннлер чрезвычайно обрадовался при виде опьяневшей компании, обрадовался тому, что его план удался, и даже не стал задумываться о дальнейшем развитии событий, а решил как можно быстрее вытащить всех на улицу и, если понадобится, снова говорить вместо Рустерхольца. Как и все остальные, Феннлер был настолько поражен, впервые в жизни увидев пьяного Бюхи, что не стал напоминать ему о расписании.
Нескольким утомленным туристам, нетерпеливо мявшим в руках билеты в ожидании автобуса, придется добираться до Гштада автостопом.
