Хуан Марторель - Маска майя
37
Пирамида Клана, древний город майя Караколь, 2001 год
После того как Аугусто Фабрисио обнаружил изображение Чан К’у, им было нетрудно найти глифы, представлявшие каждого из трех богов. Плиты, на которых были высечены эти глифы, находились возле пропасти, разделявшей комнату на две части, и располагались на расстоянии нескольких метров друг от друга. Чан К’у слева, Каб К’у в центре и Ун Симиль справа. В данном случае никто не сомневался, что эти каменные прямоугольники, расположенные на полу, были предназначены для запуска нового механизма, который позволил бы им перейти на другую сторону.
Николь несколько раз попыталась заставить себя сосредоточиться на том, что она делает, поскольку все ее внимание притягивал волшебный объект, внешне хрупкий, от которого ее отделяло десятка два метров. Она подумала, что с такой силой, наверное, пение сирен манило Одиссея. Очарование маски полностью завладело Николь. Ее барабанные перепонки звенели от приглушенного гудения, руки и лицо горели, словно в лихорадке, дыхание участилось. Она с трудом отвела глаза от зеленого сияния маски, которая, казалось, смотрела на нее черными провалами глазниц.
У нее больше не оставалось сомнений в том, что тот, кому удастся положить свои руки на маску, получит неслыханную власть над миром. Он станет богом и, возможно, достигнет бессмертия…
Ги Лаланд тоже был вне себя. Он двигался как робот, в его глазах отражалось безумие. Он все время поворачивал голову то к глифу на полу, освещаемому лампой, то к нефритовой маске, так что она вертелась, как у китайского болванчика. И лишь гватемальский археолог не утратил хотя бы внешних признаков рассудка, несмотря на то что тоже время от времени бросал на маску короткие взгляды.
В конце концов заговорил именно он. Его голос дрожал, видимо, под воздействием гипнотического влияния маски.
— Я полагаю, что каждый из нас должен встать на одну из этих плит. Я не знаю, каков будет результат, но если нам удастся завладеть маской, мы должны помнить, что пришли сюда вместе. Она… порабощает нас.
Как будто в ответ на его слова нефритовая маска усилила свое свечение, которое теперь стало похоже на зеленые вспышки, на что археологи не могли не обратить внимания. Николь снова остро ощутила, что ничто в этом мире не имеет для нее значения, кроме этого таинственного предмета. Аугусто и Ги внезапно показались ей незнакомцами… или, что еще хуже, врагами, от которых ей следовало избавиться. Во взгляде своего соотечественника, в упор направленном на нее, девушка увидела лишь холодную ненависть и высокомерие. Но это не удивило Николь: ее собственный взгляд вряд ли излучал что-либо другое.
Аугусто Фабрисио между тем занимался своим делом, внимательно изучая пол, однако девушка была уверена, что и его поглотила общая напряженная атмосфера.
— Николь, — сказал гватемалец, — стань на Каб К’у, он находится возле тебя. Ты, Ги…
— Я займусь Ун Симилем. — Француз подошел к своему коллеге, разглядывавшему плиту с изображением бога Преисподней. — Мне кажется, мы поладим.
Аугусто Фабрисио пожал плечами и сделал шаг назад, словно стараясь держаться подальше от Ги Лаланда.
— Очень хорошо, — кивнул он, — тогда я останусь с Чан К’у. Если, конечно, ты не хочешь оставить его себе, Николь.
Девушка ответила так сухо, что сама удивилась:
— Мне все равно. Давайте поторопимся.
Все трое заняли места перед большими плитами с изображениями соответствующих богов. Аугусто Фабрисио остался слева, Николь — в центре, а француз — справа. Около шести метров отделяло каждого из них от другого.
— Хорошо, тогда больше не ждем. — Гватемалец говорил нараспев. — Вперед!
Сначала ничего не изменилось, но очень скоро они заметили, как плиты, на которых они стояли, начали опускаться в пол. И уже привычный звук трущихся друг о друга каменных блоков начал заполнять комнату. Николь беспокойно оглядывалась, пытаясь угадать, как именно новый механизм позволит им перейти на другую сторону.
И вот она увидела это, хотя игра теней и света, создаваемая лучами фонарей, не позволяла отличить реальное от воображаемого.
Прямо перед тем местом, где находился Ги Даланд, дно пропасти устремилось вверх. Поднимающаяся часть была не более метра шириной и состояла из блоков, отличающихся формой и размерами, но она выдвигалась, пока не достигла другой стороны широкого провала.
Николь посмотрела перед собой, ожидая появления такого же мостика, но его не было. Она направила фонарь туда, где стоял гватемальский археолог, но и там дно пропасти оставалось неподвижным.
И тогда хриплый крик вырвался из ее горла — она поняла, что Ги Лаланд получил огромное преимущество. Их разделяло всего лишь несколько метров, но этого оказалось достаточно, чтобы сделать его недосягаемым. И она не сомневалась в том, что француз не станет их дожидаться.
Она соскочила с плиты, надеясь таким образом остановить механизм, но уже было поздно. Каменный мостик находился всего лишь в метре от пола, и Ги Лаланд прыгнул на него. На мгновение показалось, что он не сможет удержать равновесие и упадет на дно, но он устоял, вцепившись руками в камень. Затем он поспешно пересек пропасть и оказался на другой стороне.
Николь опустила руки, понимая, что маска для нее потеряна. Ги Лаланд даже не подумал оглянуться. Он поставил свою лампу на пол, прежде чем спуститься на каменный мостик, но сияния, исходившего от нефритовой маски, было достаточно, чтобы осветить ему дорогу. В нескольких метрах от пьедестала, на котором она лежала, он замедлил шаг и двигался дальше с благоговением, словно боясь спугнуть свою удачу. Николь увидела, как он склонил голову, протягивая руки к маске…
А маска как будто разглядывала того, кто должен был стать ее новым господином, — в глубине ее пустых глазниц вспыхнул белый свет, окутавший французского археолога. Удивившись, тот на мгновение замер с протянутыми руками, но колебался он недолго. Через несколько секунд он уже сжимал маску в руках, подняв ее без видимого усилия. Она была размером с человеческую голову, и когда Ги повернул ее, чтобы рассмотреть, Николь заметила, что сзади она вогнутая.
Ги рассматривал ее какое-то время, а затем повернулся, чтобы взглянуть на своих спутников. Тогда он сделал два шага вперед и поднял свой трофей над головой.
Девушка поняла, что маска состоит из маленьких кусочков нефрита, скрепленных так искусно, что издалека казалось, будто она имеет гладкую поверхность.
— Ко мне тоже приходил бог, — сказал француз с такому злобой, что, казалось, это был не его голос. — И обошлось без глупостей. Его сообщение было очень простым: «Я — Ун Симиль, и тот, кто примет мою сторону, станет господином маски».
После этого Ги Лаланд словно забыл о них, сосредоточившись на предмете, который держал в руках. Он поднес маску к лицу и принялся внимательно рассматривать черные провалы, обозначающие то место, где должны быть глаза.
— Это… это чудесно! — Теперь он говорил тише, как будто обращаясь к себе самому. — Абсолютная власть… все равно что стать богом. Да… стать богом… стать богом… Я — бог!
Николь ощутила горький вкус поражения, пребывая в полном отчаянии. Ей захотелось пересечь каменный мостик и наброситься на своего соотечественника, чтобы отобрать у него этот предмет. Сейчас она отдала бы все, что угодно, ради того, чтобы завладеть маской. Но тут она увидела, что каменные блоки, поднявшиеся со дна пропасти, вернулись на свое место. Нефритовая маска снова стала недосягаемой.
Когда она вновь посмотрела на Ги Лаланда, ей показалось, что этот человек вдруг затрясся, продолжая сжимать в руках маску, словно им овладела какая-то сила, но вскоре Николь поняла, что она тоже двигается. Начал дрожать пол помещения, в котором они находились.
Дрожь все усиливалась, и она чуть было не потеряла равновесия. И шум, сначала глухой, все нарастал, пока не заполнил все пространство, как будто он исходил из тысячи мест одновременно.
Чья-то рука сжала ее руку, потянув к себе. Николь почти забыла, что Аугусто Фабрисио тоже находился в этом зале, но сейчас она увидела его рядом с собой. Он пытался вывести ее отсюда, крича:
— Беги, Николь! Беги, ради бога! Это землетрясение!
Девушке не хотелось покидать Ги Лаланда и маску, но новый толчок все же заставил ее бежать. Сверху начали падать камни.
Они без труда добрались до коридора, ведущего в помещение, которое они миновали, следуя по руслу реки, и тут Николь остановилась на мгновение, чтобы оглянуться назад.
То, что она увидела, заставило ее закричать и протянуть руки к цели, ставшей теперь недостижимой. В дальнем конце зала сверху обрушились огромные блоки, и Ги Лаланд был погребен под ними. Француз ничего не сделал, чтобы защитить себя. Когда потолок обвалился на него, он все еще сжимал маску, пристально глядя в ее пустые глазницы.
