К. Сэнсом - Камни вместо сердец

– Еще один момент, мастер Хоббей, – вновь заговорил я. – Вы продавали древесину, полученную на землях, принадлежащих, по праву наследования, Хью.

Наш собеседник опять развел руками:

– Я оказался бы плохим попечителем его интересов, если бы поступил иначе. Благодаря необходимости в строевом лесе для кораблей и потребности в древесном угле железоделов Сассекса, цена никогда еще не поднималась так высоко.

Снова сассекские железоплавильни, подумал я.

– Я распорядился о том, чтобы вырубили часть моего собственного леса. Других доходов у меня здесь практически нет. Рента от деревни Хойленда и нескольких арендаторов в лесу дает мне в год менее семидесяти фунтов, которые год от года стоят все меньше и меньше из-за этого роста цен. Вы видели мои конторские книги.

– Действительно. И мне хотелось бы проехать по принадлежащим Хью землям еще до нашей встречи с сэром Квинтином Приддисом, предстоящей в пятницу.

– Как вам угодно. Но лесные угодья очень велики, иногда размер их составляет несколько миль. Люди работают, сейчас они валят деревья на опушках, но в недра старого, дикого леса проникнуть сложно.

Дирик рассмеялся:

– Не заблудитесь там, брат, или мистрис Кафхилл придется искать нового адвоката!

– Не заблужусь. – Голос мой остался столь же мягким и плавным, как у Хоббея. – A теперь, благодарю вас, сэр. На мой взгляд, пока это все.

Винсент встрепенулся:

– Как это – пока? Вам не разрешено снимать показания многократно!

– Я побеспокою мастера Хоббея только в том случае, если возникнет нечто новое, – улыбнулся я ему. – A теперь, если позволите, я переговорю с управляющим Фальстоу.

– Безусловно. Он сейчас на псарне, следит за кормлением собак. – Мастер Николас посмотрел на часы, в которых еще текла струйка песка.

– Тогда пойду и найду его, – сказал я. – Мне хотелось бы подышать свежим воздухом. Барак, пойдем со мной. A завтра мне бы хотелось выехать на осмотр принадлежащих Хью лесных угодий.

Мы вышли в свежее утро. На лужайке топтался павлин – его яркие перья блестели на солнце. Когда мы подошли поближе, птица испустила свой скорбный крик и отошла подальше. Ориентируясь по собачьему лаю, мы направились к службам, и я вновь отметил, что разбросанные по лужайке деревья представляли собой множество удобных укрытий.

– Как тебе показался Хоббей? – спросил я своего помощника.

– Он не дурак, – отозвался тот. – Однако я бы не стал доверять ему: слишком уж гладко рассказывает.

– Согласен. Однако Хью Кертис явно не обойден вниманием опекуна.

– Они намеревались женить Дэвида на Эмме.

– Так часто случается при опеке. Однако здесь кроется нечто большее, я в этом уверен, – нахмурился я. – Мне как раз вспомнились эти парни с угла. Если здесь при продаже леса творились какие-нибудь мошенничества и либо сэр Квинтин Приддис, либо его сын гостили в Лондоне, они могли дневать и ночевать в Сиротском суде. И там могли узнать о моем участии в этом деле.

– И, побоявшись разоблачения, попытались припугнуть тебя?

– Они, возможно, еще не знали тогда о том, что за моей спиной стоит королева. Хотя Хоббей мог с тех пор известить их об этом в своем письме, – улыбнулся я. – Жду нашей встречи в пятницу.

Затем, набрав воздуха в грудь, я добавил:

– А до того, при наличии времени, я, думается, мог бы съездить в Рольфсвуд и попытаться там что-нибудь разузнать. В одиночестве.

– Тебе не следует туда ездить! – тут же запротестовал Джек. – A тем более в одиночку.

– Будет здорово провести одну ночь вне этих стен. И я хочу, чтобы ты оставался здесь, пытаясь разузнать все, что удастся. Возьмем эту служанку Урсулу, она, во всяком случае, не питает любви к Хоббеям. Можешь попытаться разговорить ее.

Рассказывать помощнику о двух смертях в плавильне я не намеревался.

Однако он, клонив голову набок, проницательно прищурился:

– Ты скрываешь от меня что-то, касающееся Эллен?

– Милостивый боже, Джек! – покраснел я. – Оставь это! Я лучше знаю, что мне надо делать. Кстати, до полудня я хочу написать ответ Уорнеру. Не хочешь ли и ты написать Тамасин для передачи почтовому гонцу?

– Конечно.

– Тогда давай закончим наши дела. – И я направился прямиком на непрекращающийся лай, доносящийся из находящегося возле конюшни здания. Заглянув сквозь открытую дверь в конуры, я увидел дюжину черно-белых охотничьих псов, стоявших на толстом слое соломы и прикованных к стенам длинными железными цепочками. Также на цепи здесь сидели две самые рослые борзые, каких мне приходилось видеть в своей жизни, – обе они были сплошная масса мышц на гибком теле. Один из слуг бросал собакам куски мяса из ведерка под внимательным присмотром Фальстоу. Управляющий обернулся, с удивлением посмотрел на меня и поклонился.

Я кивнул в сторону борзых:

– Какие рослые!

– Это псы Хью и Дэвида – Аякс и Аполлон. Молодые люди скоро придут за ними. Мастер Эйвери, им сейчас на охоту, не кормите их, – велел Амброуз слуге и снова повернулся ко мне: – Во время охоты псов спустят на оленей.

– Эта охота твоего господина, как я понимаю, будет здесь первой?

Фальстоу кивнул:

– Да, это так. Мы держим собачек голодными, чтобы лучше чуяли запах мяса. А это мастер Эйвери, которого мы наняли в качестве главного егеря, – указал он на кормившего животных мужчину.

Молодой человек поднялся и поклонился. Он был поджар и жилист, как и псы, и его острое интеллигентное лицо контрастировало с кожаным фартуком, забрызганным кровью после разделки мяса.

– Мастер Шардлейк пребывает у нас по юридическим вопросам, – объяснил Амброуз.

– Я слышал об этом. – Егерь бросил на меня едкий взгляд.

– Эйвери работает у нас с нашим лесничим, – продолжил управляющий. Он явно решил изображать простака. – Они выследили в нашем парке большого оленя.

– Выследили, сэр, – согласился егерь. – Отличный зверь. Я жду следующего понедельника.

– Мальчики, наверное, также предвкушают охоту, – предположил я.

– А как же, ждут! – снова согласился Эйвери. – Они выслеживали оленя вместе со мной. Но как я уже говорил, мастер Фальстоу, я предпочел бы, чтобы мастер Дэвид больше не приходил. Он производит слишком много шума. А вот мастер Хью – следопыт прирожденный, ступает, словно лиса. У него задатки отличного охотника, – Он вдруг улыбнулся и добавил: – Попросите-ка Хью показать вам его каменное сердце.

Я изумленно уставился на него:

– Что-что показать?

– Это косточка, расположенная рядом с сердцем оленя, – пояснил Фальстоу. – В прошлом году мастер Хью участвовал в охоте у соседа и сразил оленя стрелой.

Эйвери заулыбался:

– Разве вам не известен этот старинный обычай, сэр? Каменное сердце дают лорду, который валит оленя.

– Увы, я горожанин, – развел я руками.

– Говорят, она обладает великими целебными свойствами, – рассказал егерь.

– Хью носит ее в мешочке на шее, – проговорил Амброуз, чуть наморщив нос. Вспомнив про крест Эммы на моей собственной шее, я глубоко вздохнул.

– Мастер Фальстоу, – сменил я тему. – Нам хотелось бы сейчас выслушать ваши показания.

– Очень хорошо, – поджал тот губы.

Пока мы возвращались в дом, управляющий не произнес ни единого слова. Когда мы оказались возле конюшни, мимо нас верхом проскакали Дэвид и Хью. В руке каждого из них была кожаная перчатка, на которой восседал сокол с колпачком на голове. Солнце подчеркнуло шрамы на лице Кертиса, и я отвернулся. Мальчишки с любопытством посмотрели на мое сержантское одеяние, и молодой Хоббей пренебрежительно фыркнул. Проезжая мимо нас к воротам, Хью снял с головы шапку.

Мы вошли в кабинет хозяина дома. На лице Фальстоу отразилось видимое облегчение, как только он увидел Дирика. Хоббей-старший к тому времени уже ушел.

– Доброе утро, мастер управляющий, – бодрым тоном проговорил Винсент. – Не беспокойтесь, я пригляжу за тем, чтобы брат Шардлейк придерживался дела. – Часы на столе вновь перевернули, и песок посыпался вниз. Амброуз сел, взирая на меня столь же ровным взглядом, как и его господин.

– Итак, Фальстоу, – начал я непринужденным тоном, – расскажи мне, как случилось, что ты стал управляющим у мастера Хоббея.

– Я был дворецким в его лондонском доме. Прежде чем мастер Хоббей переехал сюда, – отозвался мой собеседник.

– Чтобы стать сельским джентльменом.

– В Англии нет более достопочтенного призвания. – В голосе Амброуза прозвучала вызывающая нотка.

– Вы помните, когда Хью и его сестра оказались в доме вашего господина шесть лет назад? Вместе с мастером Кафхиллом.

– Помню. Мой мастер и его мистрис обращались с бедными детьми, как со своими собственными.

Естественно, о том, чтобы пошатнуть верность Фальстоу, не могло быть и речи. Не мог я и заставить его проговориться. Я расспрашивал дворецкого двадцать минут, и его показания точно следовали показаниям его господина. Он повторил, что Хью и Эмма предпочитали общество друг друга, не обращая внимания на остальных. О Майкле Кафхилле у него особых воспоминаний не сохранилось, за исключением того, что учитель держался в стороне от домашних. Холодный тон отказал Амброузу лишь однажды, когда я принялся расспрашивать его об оспе.