Деон Мейер - Смерть раньше смерти
— В мире столько зла!
— Скажите, миссис Оберхольцер, где работала ваша дочь?
— Она служила секретаршей в «Петрогазе». Уже много лет. В нашем городке для молодежи работы нет. Поэтому молодые люди заканчивают школу и уезжают в большие города. Мы, конечно, волновались за Карину. Такой большой город! И все же мы считали, что Кейптаун лучше, чем Йоханнесбург.
— Вы знаете ее здешних друзей, знакомых?
— Наша Карри была общительная девочка. Быстро обзаводилась друзьями… Часто писала нам о них. В ее письмах масса имен. Но только где же эти друзья были сегодня утром? Да, так живут в большом городе. Друзья ненадежные…
— Знакомо ли вам такое имя — Оливер Нинабер?
Родители Карины Оберхольцер покачали головой.
— Александер Макдоналд?
Нет. Они не помнят. У Карри было столько друзей…
Дрю Уилсон? Ферди Феррейра? Джеймс Уоллес?
Нет. Нет. Нет.
— Кто эти люди, капитан? — спросил отец Карины Оберхольцер.
— Они замешаны в другом деле. У вашей дочери был приятель?
Муж с женой переглянулись.
— Да, был… — нехотя ответил отец. — Он португалец. Католик.
— Вы знаете, где его можно найти?
— Сейчас он, наверное, на работе. У него ресторан в порту.
— Забегаловка, где торгуют рыбой с жареной картошкой.
— Как его зовут?
Рина Оберхольцер положила руку на плечо мужу.
— Да Коста, — сказала она с трудом. — Жулио да Коста.
34
Совещание проводили в конференц-зале. Кроме начальника уголовного розыска и де Вита собралась вся оперативно-следственная группа. Кроме того, пришли Гриссел и некоторые его люди.
Яуберт зачитывал вслух письмо от грабителя банков.
«Дорогой капитан Яуберт! Довожу до вашего сведения, что я — не маньяк с маузером. Также хочу сообщить, что я больше не буду грабить Премьер-банк, как и любой другой банк, пока вы не схватите маньяка с маузером. Мне жаль раненого фермера Шольца, но я не имею к этому никакого отношения.
Искренне ваш, Хамелеон (Солнышко)».
Яуберт перевернул письмо и показал всем присутствующим.
— Напечатано на машинке, — сказал он.
— Да, на машинке, не на принтере, — кивнул Гриссел.
— Вот сволочь, — сказал Фос. — Без ума от своих кличек!
— Вы ему верите? — спросил начальник уголовного розыска.
— Да, бригадир! — с уверенностью заявил Гриссел. — Он — не маньяк с маузером. Слишком они разные.
— Согласен, — кивнул начальник уголовного розыска. — Что вы намерены делать?
— Я намерен поймать его, бригадир, — сказал Гриссел.
— Ваш оптимизм не может не радовать.
— Есть у меня одно соображение. — Гриссел вынул из папки груду снимков и встал. — Если присмотреться, кое-что бросается в глаза. — Он начал прикалывать фотографии кнопками к доске объявлений. — Смотрите внимательно! — велел он. — И не спешите. Я тоже не сразу обратил внимание…
Он отошел в сторону, чтобы всем было видно.
— Одно остается неизменным.
Все прищурились, чтобы лучше видеть.
— По-моему, на снимках совершенно разные люди, — уныло проговорил де Вит.
— Блестяще, полковник. Вот что и я понял не сразу. Все лица выглядят абсолютно разными. Как будто перед нами не один и тот же человек. Но стоит вглядеться… Посмотрите на его нос! Посмотрите внимательно! Кончик слегка искривлен. Лучше видно издалека, потому что снимки нечеткие. На них один и тот же тип, только выглядит он каждый раз по-разному. И теперь я знаю, как его поймать.
— Как? — обреченно спросил де Вит. Видимо, он боялся, что Гриссел начнет нести чушь и начальник устроит ему публичный разнос.
— Полковник, тот, кого мы ищем, — профессионал. Не в смысле грабежа, а в смысле маскировки. Он прекрасно умеет обращаться с париками, усами и прочим гримом. Взгляните, как ловко он выдавал себя за старика! На снимке он и выглядит как старик. Вы только взгляните, какие у него морщины! Какая на нем одежда… Как если бы он играл роль в кино. Все соответствует. Для того чтобы обмануть камеру видеонаблюдения, столько ухищрений не требуется. Он профессионал, говорю вам. Он любит и умеет гримироваться. — Гриссел повернулся к аудитории: — Это его работа, его профессия.
— Ага! — воскликнул начальник уголовного розыска.
Де Вит, довольный, тер свою родинку.
— Бенни, ты молодчина, — сказал Яуберт.
— Знаю. Потому что у меня еще не все.
Все приготовились внимательно слушать.
— У него зуб на Премьер-банк. Почему он грабит только их отделения? Последний эпизод я в расчет не беру. Последний эпизод не считается, потому что сейчас он струсил. Я говорю о предыдущих разах. Умник вроде него не станет грабить отделения только одного банка. Нет, нет, у него непременно есть повод. Он ведь не идиот и догадывается, что дело привлечет к себе широкое внимание. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понимать: если ты постоянно повторяешь один и тот же номер, полиция попробует заманить тебя в ловушку. Он грабит именно «Премьер» потому, что у него с этим банком личные счеты.
— Вы ничего не знаете наверняка, просто гадаете, — заметил начальник уголовного розыска.
— Я не гадаю, я знаю. У меня есть версия. Вряд ли вы станете отрицать, что версия достаточно достойная.
— У всей страны зуб на банки, мать их так и растак, — проворчал Фос.
— Тоже верно, — парировал Гриссел. — Но… как вы думаете, много ли в Кейптауне профессиональных гримеров?
Все задумались.
— Вы намерены искать его среди гримеров, — сказал де Вит, морщась.
— Я обойду их одного за другим, полковник. Честно говоря, я уже навел справки. Мне посоветовали начать с Совета по искусствам. Далее я обойду все киностудии. Их у нас двенадцать или тринадцать. Конечно, тот, кого мы ищем, может оказаться и «вольным художником», но их круг очень узок. Все всех знают.
— Молодец, — похвалил Гриссела начальник уголовного розыска.
— Поэтому… прошу меня извинить, я ухожу. И людей своих забираю.
— Идите, сержант.
Гриссел вышел первым, и Яуберт отметил, что походка у сержанта стала гораздо увереннее.
«Вот и все, что я могу».
— Капитан!
Все посмотрели на Яуберта.
Яуберт поправил лежащие на столе коричневые папки, взял блокнот и начал его листать. Потом откашлялся.
— По-моему, у нас есть успехи, — сказал он, не уверенный, так ли это на самом деле. — Появились новые сведения, правда, пока непонятно, как свести концы с концами. — Он отыскал последние записи, торопливо сделанные перед самым началом импровизированного совещания. — Позвольте начать с самого начала. Четыре жертвы были знакомы между собой попарно. Судя по всему, Джеймс Уоллес знал Феррейру. Жена Уоллеса уверена, что Феррейра однажды вечером приходил к ее мужу, хотя жена Феррейры утверждает, что ей об этом неизвестно. Мы не знаем, зачем Феррейра приходил к Уоллесу. Далее, мы уверены, что Макдоналд знал Нинабера. Нинабер признал, что был на месте убийства, но…
— Почему я узнаю обо всем только сейчас? — возмутился начальник уголовного розыска.
Петерсен сжался. Де Вит открыл рот и тут же закрыл его.
— Я…
— Дело в том, бригадир, что допрос Нинабера проходил в присутствии его адвоката. Мы обязаны были действовать строго по закону, не отступая ни на йоту. По закону мы не имели права его арестовать, так как у нас было слишком мало улик. Нинабер был известным, влиятельным человеком… — Яуберт безуспешно пытался оправдаться.
— Все равно вы должны были мне сообщить.
— Да, бригадир. Признаю свою вину. Но мы не хотели лишнего шума и по другой причине. За Нинабером была установлена слежка. Мы считали его подозреваемым. Хотели посмотреть, не удастся ли найти связь между ним и остальными. Но родственники предыдущих жертв ничего не смогли подтвердить…
— Все равно вы должны были мне сообщить!
— Вы сказали, у вас появились новые сведения, — вмешался де Вит, надеясь спасти положение.
Яуберт смерил его благодарным взглядом:
— Совершенно верно, полковник. Листая телефонный справочник Нинабера, я заметил, что Нинабер подчеркнул в нем несколько фамилий. В частности, фамилию Макдоналда. И некоей мисс Карины Оберхольцер. В пятницу вечером она выпала из окна своей квартиры в Си-Пойнте на тринадцатом этаже. По словам патологоанатома, на теле нет иных травм или пулевых ранений. Детективы из участка Си-Пойнта говорят, что и признаков борьбы они тоже не обнаружили. Но я не верю в то, что ее гибель — простое совпадение. В пятницу убили Феррейру. В понедельник — Макдоналда, причем на месте убийства оказался Нинабер. Время… Начальник Оберхольцер… она служила секретаршей в «Петрогазе»… так вот, ее начальник уверяет, что в пятницу она, как всегда, была веселой и жизнерадостной. Приятель покойной — владелец портового ресторанчика. Он сказал, что в тот вечер разговаривал с ней по телефону. Она обещала зайти и помочь ему во время вечернего наплыва посетителей. Когда она не появилась, он забеспокоился. В начале одиннадцатого позвонил ей домой, но она не отвечала. Поехать к ней и посмотреть, что случилось, он мог только после работы, но тогда Карина Оберхольцер была уже мертва.
