Диана Гразиунас - Истребление хищников
Дэвид знал, что пока еще он не держит ситуацию под контролем. Его действия оказались не на высоте. Он допустил, что его чуть не схватила полиция, и, что самое ужасное, — на него напали и чуть не убили. Его удачи в расследовании были настолько малы, что он испытывал смущение. Он действовал словно новичок или любитель. На такой работе однажды может наступить великий день, самый удачный в его жизни, но неожиданно может случиться и так, что он потеряет все из-за какой-нибудь ерунды.
Конечно, Дэвид знал, в чем суть проблемы. Анжела. Она как-то незаметно вошла в его жизнь. Ее неожиданное присутствие все изменило. Она возвращала его к жизни, к действительности, где действуют все обычные этические нормы. От этого становилось скучно. Кончилось то постоянное напряжение, которое представлялось важным, но которое, кстати, могло погубить его. Однако истина заключалась в том, что иначе жить он не мог.
Все развивалось слишком стремительно. Он встретился с ней всего лишь несколько дней назад. Но Дэвид ни капли не сомневался в том, что влюбился в Анжелу Кинонес, и был уверен, что она испытывает к нему такое же самое чувство. Судьба? Называй как хочешь, это не меняет ничего ни на йоту. Они с Анжелой созданы друг для друга. И, видимо, так и будет. Конечно, жизнь покажет, как все будет дальше. Позже. После того, как кончится это дело с «Головорезом». Вот тогда он освободится и займется делами сердечными. Боже, какой же ты неисправимый романтик, Вандемарк! Кто-нибудь говорил тебе об этом?
К пристани подъехала и остановилась машина. Айра прибыл как раз вовремя. Темно-синий «седан», только что со сборочной линии, никаких украшений, ничего лишнего, только крошечные стандартные колпачки на колесах, которые сразу привлекают внимание. Такое транспортное средство можно получить только из автомобильного правительственного резерва. Через мгновение из машины вылез Айра и направился к нему, держа под мышкой рюкзак.
Вчера Дэвид пробыл в гостиничном номере у Левитта почти до полуночи, обсуждая планы на сегодняшний вечер. Ему было трудно убедить Айру в необходимости налета на «контору» Кемдена. Несмотря ни на что, Левитт все еще подумывал о возможности провести легальное расследование. Но он был вынужден признать, что все мосты для подступа к этому учреждению будут обязательно сожжены официальными властями еще в начале. Пришло время действовать самым решительным образом, если уж они решили нарушать закон. Пора вступать в зону боевых действий Дэвида Вандемарка. Если они не сделают этого, будет загублено еще больше невинных жизней.
Но поскольку они уже приступили к планированию операции, Айра внес несколько замечательных идей. По мнению Дэвида, Левитт оказался для него сущей находкой и на все сто подходил ему. Он обнаружил слабые места в плане Дэвида и дополнил их профессиональными предложениями. Дэвид уже не сомневался, что годы, проведенные на достаточно спокойной работе, не вытеснили из агента ФБР потенциального взломщика. Ему было бы любопытно узнать, сколько раз Левитт «варился» в каком-нибудь реальном деле, зная, что может его раскрыть в максимально короткие сроки, если не будет строго придерживаться буквы закона. Отказывался ли он хоть раз от решительных действий в угоду закону? Что ж, схватка с Кемденом серьезно провентилирует ему мозги.
Уходя ночью от Айры, Дэвид Вандемарк обнаружил у гостиницы телефон-автомат и позвонил Анжеле. Он услышал разочарование и страх в ее голосе, когда сказал, что не придет сегодня ночевать. Пришлось убеждать ее, что ничего опасного нет. В Йонкерсе проживает один возможный свидетель, с которым он хочет поговорить. Будет проще, если он снимет комнату в гостинице сегодня ночью. А завтра поздно вечером он приедет к Анжеле. А до того ему предстоит еще кое-что обдумать и сделать. Беспокоиться абсолютно не о чем.
Дэвид почти сам поверил в то, что говорил ей. Ему показалось, что он убедил ее.
Ложь оставила у него неприятный отпечаток. Ну да ладно, он урегулирует все вопросы позже. А пока что, сев в такси, он подъехал до Двадцать шестой улицы. В это время ночи на улице было очень мало людей. Дэвид внимательно просканировал мысли каждого из них, прежде чем отправиться в гараж. Им нечего было скрывать. Кемден отозвал своих «ищеек», раз они уже обнаружили его местонахождение, сфотографировали и составили план квартиры Анжелы. Так Дэвид оказался без слежки сегодня вечером, с ложным впечатлением, что этот район не представляет для него никакой опасности.
Дэвид остановился перед окошком дежурного служителя у входа в гараж и заплатил за еще два дня стоянки. Сказав, что ему нужно забрать кое-какие вещи из машины, он поднялся на верхний этаж гаража и забрался в свое личное ночное убежище. Служитель у входа наверняка подумает, что он проскочил, когда тот был занят чем-то другим. Никому не будет дела до того, что он остался здесь на ночь.
Дэвид расстелил спальный мешок и залез в него. Его решение провести ночь здесь, а не в удобной теплой постели Анжелы, он и сам не смог бы объяснить. Но у него было четкое ощущение, что он поступает правильно. Завтра будет много работы, опасностей и, возможно, этот день будет стоить ему жизни. Он должен быть предельно собранным. И еще — не надо будет объяснять, почему у него перевязана шея. И, что еще более важно, он не был уверен, что сможет скрыть другие неприятные факты от Анжелы, когда окажется с ней с глазу на глаз. Даже по телефону трудно было убедить ее, что все в порядке.
Рано или поздно ему предстоит с ней объясниться, позволить ей узнать, чем он в действительности занимается.
Единственная реальная надежда сохранить нормальные отношения — это его признание. Но что будет потом? Он сомневался, что даже такая сильная женщина, как Анжела, сможет жить с мужем, который месяцами болтается неизвестно где, уезжая неизвестно зачем. Это все равно что выйти замуж за торговца, который постоянно находится в разъездах. А брать ее в подобные разъезды было, вне всяких сомнений, невозможно. В самом ближайшем будущем Дэвид окажется перед этим выбором. Он уже знал, каким будет его решение по этому вопросу. Слишком многое изменилось для него за последние несколько дней.
Он проспал до самого утра. Его разбудили служители гаража, размещавшие машины ранних посетителей на стоянке. Подумав, что ему предстоит долгий напряженный день, он повернулся на другой бок и прихватил еще пару часов сна. Когда еще у него будет такая возможность?! Этот день может превратиться в тридцатишести— или сорокавосьмичасовой марафон.
Когда он наконец встал и оделся в рабочую одежду, к нему пришло ощущение, что он готов к предстоящей работе. Довольно объемистый рюкзак был наполнен всем, что может пригодиться: оружием, инструментами и прочими нужными вещами. Еду он тоже положил в рюкзак, а кое-что — в карман, чтобы выдержать этот день.
В газетах не оказалось ничего нового про «Головореза». Правда, была заметка о группе местных политиканов, собирающих подписи под призывом об отставке мэра. В передовой статье подчеркивалось, как плохо городское правительство занимается расследованием убийств латиноамериканских семей. Дэвид знал, что многие факты, которые приводились в статье, были искажены, впрочем, это неважно для тех, кто хотел снять мэра. Главное, что весь Нью-Йорк находится во власти страха. Кто-то безнаказанно убивал людей, даже целые семьи. Козел отпущения был просто необходим. Казалось, что мэр — самый подходящий для этого человек. Совсем уже не за горами повторные выборы.
После завтрака Дэвид забежал в магазин спортивных товаров и купил себе костюм для подводного плавания. Это, пожалуй, единственное, чего у него не было в фургоне.
Перспектива плавания в загрязненных водах нью-йоркских рек совсем не привлекала его, поэтому он ничего такого и не брал с собой. Однако это еще раз доказывает: никогда не знаешь, что ждет тебя впереди.
Оставшаяся часть утра ушла на сбор подходящего материала для сооружения «судна». Вандемарк нашел все необходимое, побродив по пристани, на которой отдыхал. Он прихватил с собой гвозди из фургона, и оставшаяся часть дня ушла на строительство «судна», которое сейчас уже было спущено на воду и, привязанное к пристани, покачивалось в мутной воде реки Гудзон.
Деревянные обломки и обрывки картона, деревянная упаковочная тара из заброшенного склада, ставшая основой его творения, — все это было соединено вместе. Пустой топливный бак емкостью в пятьдесят галлонов был подсунут вниз, чтобы весь этот плот не затонул. Нос своему «кораблю» он сделал из куска дерева, который закрепил гвоздями и проволокой.
Теперь плот был на плаву и сверху выглядел как куча разнообразного хлама, который сам по себе пристал друг к другу и случайно принял форму, которую по достоинству может оценить лишь современный скульптор-абстракционист. Дэвид никоим образом не стремился к эстетическому единству. Вместо этого его произведение стало триумфом действия над формой.
