Грег Айлс - 24 часа
– Зачем?
– Чтобы держать тебя в курсе, если позвонишь.
– Ну… планы изменились. Мы с твоей женой собираемся полетать на самолете. Увижу на расстоянии километра хоть одного копа или фэбээровца, прострелю Карен правое ухо, ясно?
– Джо, я везу деньги! Скажи только куда…
– Решим чуть позднее, пока держи наготове! А своим новым друзьям передай: пусть убираются из аэропорта!
– Не знаю, о чем ты говоришь! Где моя дочь?
– Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, правда? – засмеялся Хики. – Hasta luego, amigo![8] И запомни, что бы ни случилось, кашу заварил ты!
Короткие гудки… У Уилла из груди будто сердце вырвали. Положив трубку, он рассказал обо всем Цвику.
– Отряд из Хезлхерста нужно перебросить в аэропорт, – вслух подумал старший агент.
– Зачем? В людном месте задержать Хики будет намного сложнее.
– А вдруг этот Хьюи и ваша дочь уже ждут в аэропорту? Если арестуем Хики раньше, они могут просто исчезнуть.
– Боже милостивый! Но что можно сделать, если они на месте? Что помешает Джо приставить пистолет к виску Эбби?
– Смерть, например.
– Хотите пристрелить его на месте? Думаете, получится?
– Доктор, похищение с целью выкупа – особо тяжкое преступление. Чтобы его предотвратить, правила применения оружия наделяют нас особыми полномочиями. Аэропорт – зона повышенной безопасности, это уж поверьте мне на слово. Если девочка в здании и Хики приблизится к ней с револьвером в руках, мы отделим его мозг от черепной коробки без применения анестезии.
– У вас там есть снайперы?
– Да, они займут свои места задолго до того, как Хики появится на территории аэропорта. Мне столько всего нужно организовать… А сейчас, пожалуйста, позовите агента Чалмерза!
Мысли Уилла неслись сразу в нескольких направлениях. Вся подготовка, которой так занят Цвик, происходит в Джексоне, а не в Билокси, и сейчас его наверняка попытаются удержать в банке под надзором ФБР. Но гораздо больше волновал Хики. Этот мерзавец до сих пор контролирует всех участников операции. Он провел уже пять похищений, о которых ФБР даже не узнало, а в лесном домике доказал, что способен утащить заложника из-под носа до зубов вооруженных бойцов спецназа и выставить их на посмешище. Дьявольской гениальности Джо противостоит совершенно неизвестный Фрэнк Цвик. Следовало предположить, что он знает свою работу, однако интуиция подсказывала: контролировать предстоящие события будет не так просто, как кажется старшему агенту. На самом деле фэбээровцы не представляют, где находятся Хьюи и Эбби: возможно, в аэропорту, а возможно, в ста километрах от него.
Пока Чалмерз выслушивал указания босса, Уилл тихонько вышел из кабинета.
– Доктор, вы куда? – встрепенулся Чалмерз.
Пришлось остановиться.
– Взять деньги на выкуп.
– Вам не следует этого делать!
– Вы-то откуда знаете? Хики велел забрать, вот я и иду. Через минуту вернусь. – Дженнингс кубарем скатился по лестнице.
* * *В восьми километрах от центра Джексона Хики свернул на ведущую к аэропорту дорогу.
– Куда мы едем? – спросила Карен. А вдруг он улетит в Коста-Рику, так и не сказав, где дочка?
– Скоро узнаешь.
– Джо, нам нужно к Эбби, у нее сахар растет.
– Хоть на пять минут заткни свой чертов рот! Все идет по плану.
Откинувшись на спинку сиденья, она посмотрела в люк: вертолет не исчез. Он практически висел над ними с тех самых пор, как с межштатного шоссе съехали. Хики прав: это полиция или ФБР. "Уилл, – подумала она, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь!"
"Краткосрочная стоянка" – мелькнуло на указателе, а затем "Прилеты-отлеты".
– Куда-то летишь? – спросила Карен. – У тебя свой самолет?
– Конечно, целый флот, – раздраженно отозвался Хики. – Слушай, ты что, не можешь тихо посидеть? Наверняка старина Уилл тебя шилом в заднице считает!
Успокоиться, нужно срочно успокоиться! Вертолет не улетает, а новых приказов относительно Эбби Джо не дает. Если только… если только план В не означает убийство… Похититель свернул к "Долгосрочной парковке", и Карен схватилась за ручку. Остановившись у шлагбаума, он взял из автомата талончик и, разогнавшись, въехал в крытый гараж.
Со скоростью шестьдесят километров в час Джо миновал первый поворот, а потом, оглушительно скрипя тормозами, к лифту в глубине зала. Все ясно: намеренно нарушает правила, копов ищет. Никого не обнаружив, он снова свернул и чуть не сбил девушку в темно-синей юбке, которая выгружала чемодан из серебристой «тойоты-камри». Лихой вираж, и Хики, попятившись, встал рядом с "камри".
– Ты что? – испугалась Карен.
Она и оглянуться не успела, как Джо вылез из машины и бросился к девушке. Несчастная онемела от ужаса, а он ударил ее по виску револьвером Уилла. Словно куль с мукой, бесчувственное тело повалилось на асфальт.
– Вылезай! – заорал Хики. – Помоги мне!
К горлу подкатила тошнота, но Карен заставила себя выйти из машины и подойти к Джо. Согнувшись над распростертой на земле девушкой, он рылся в ее сумочке.
– Что ты делаешь?
Выхватив ключи от машины, он нажал на кнопку "Открыть".
– Садись в «камри»! На заднее сиденье, живо!
Подняв девушку за плечи, он стал укладывать ее в багажник головой вниз, словно резиновую куклу. В длинных волосах кровь – ударом револьвера оторвало пол-уха. Девушка застонала, но Хики было все равно: убрав ноги, он тут же захлопнул багажник, а когда повернулся к Карен, глаза казались ледяными.
– Я сказал, садись, не то Эбби не жить!
Не дожидаясь, пока она послушается, Джо сел за руль, завел «камри» и поехал к лифту.
Уезжает… Боже, нет! Будто выйдя из транса, Карен бросилась следом и забарабанила в заднюю дверь, которая автоматически закрылась, когда он завел мотор. Мерзавец оглянулся, но открывать не стал.
– Открой! – задыхаясь, умоляла она. – Пожалуйста!
Насладившись унижением, Хики все-таки пожалел несчастную мать.
Карен вихрем влетела в салон и захлопнула за собой дверцу.
– На пол! – приказал похититель.
Пришлось лечь животом на устланный ковровым покрытием выступ за передним сиденьем. Не превышая скорость, Джо вел «тойоту» мимо припаркованных аккуратными рядами машин.
– Уезжаем из аэропорта? – спросила пленница.
– Да, верно! – снова подражая Уинку Мартиндейлу, закричал похититель. – Надо же, та милая девушка парковочный талон прямо в бардачке оставила!
Невероятно, Хики прямо из-под носа воздушного патруля улизнуть собирается! А еще невероятнее то, что Карен желала ему удачи. Нет никаких сомнений: арестованный Джо будет молчать и злорадно улыбаться, пока Эбби умирает где-то от диабетической комы.
У будки контролера машина остановилась.
– Как будете платить, сэр? – с сильным испанским акцентом спросила дежурная.
– Наличными, сеньорита!
– Один доллар, пожалуйста.
Деньги Джо приготовил заранее.
– Сэр, если ставите машину менее чем на шесть часов, гораздо выгоднее использовать…
– С удовольствием бы поболтал, но у вас целая очередь, – сладко улыбнулся Хики. – Hasta la vista![9]
Выехав из гаража, «камри» влилась в поток выезжающих с территории аэропорта машин. Джо вел очень уверенно: не слишком быстро, не слишком медленно. Приподняв голову, Карен не сводила с него глаз.
Внезапно по машине прокатился странный, похожий на негромкий барабанный бой звук. Женщина подумала – Хики включил радио, только это была не песня и не музыкальная композиция: стучала запертая в багажник хозяйка "тойоты".
– Хорошо хоть в гараже шум не подняла! – проговорил Хики.
– Помогите! – кричала несчастная. – Выпустите! Дышать не могу…
Зажмурившись, Карен стала молиться, чтобы девушка вела себя потише. Чем громче кричит, тем вероятнее, что Хики остановится и пристрелит ее. Как беспощаден и неумолим он был в гараже и на подъездной аллее! Не долго думая чужой жизнью распорядился…
Карен до сих пор не могла прийти в себя. С самим насилием ей прежде сталкиваться не приходилось, только с последствиями, когда оказывала первую помощь жертвам. Настоящее насилие не имеет ничего общего с тем, что она видела в кино. Бедро Хики Карен порезала, повинуясь инстинкту самосохранения, некому безусловному рефлексу. А для Джо убийство – поступок настолько обыденный и заурядный, что она перестала верить в гуманизм человечества. Содрогнувшись от ужаса, она вдруг поняла, чего избежала, пырнув Хики скальпелем. Других матерей он изнасиловал, приковав к постели, словно к позорному столбу, вместе с семенем излил гнев и боль разочарований. Пять женщин терпели этот ад двадцать четыре часа. Уму непостижимо…
Стук продолжался, а крики постепенно затихли, сменившись жалобным, как у ребенка, плачем.
