Шарлотта Линк - Эхо вины
Раненый мужчина поднял голову:
– Пульс есть! Я его нашел!
Дрожа, Вирджиния опустилась перед Томми на колени. Мальчик лежал на асфальте лицом вниз, но она не решалась повернуть его. Вдруг у него серьезные внутренние повреждения, не навредить бы ему еще сильнее.
– Томми… – шептала она. – Томми!
– Его машина выскочила задом вон с той дорожки, – сообщил раненый. – Я сразу же бешено ударил по тормозам, но все произошло слишком быстро…
– Чего ты стоишь? – закричала Вирджиния на Майкла. – Живо беги и вызывай скорую! Быстрее!
Белый как мел, Майкл со всех ног бросился к дому.
– Его машина всем весом врезалась в мою, и мальчика выбросило на дорогу, – вздохнул мужчина. Видно было, что ему очень хочется выговориться, хотя Вирджиния в данный момент слушала его довольно рассеянно. Она желала только одного: чтобы Томми повернулся к ней своим лицом, усыпанным веснушками, чтобы он расплылся в улыбке, показывая дырочки на месте молочных зубов, и сказал: «Вот, так уж получилось… А вы что, напугались? Я больше не буду, чес-слово!»
Но он не двигался.
– …и тут показалась дама на черном «ровере», – продолжал свой рассказ раненый мужчина. – Она ехала слишком быстро, а здесь ведь жилой квартал! Эта женщина намного превысила скорость! И она… наехала на него… У нее не было никакой возможности затормозить!
– Томми, – шептала Вирджиния. – Томми, скажи хоть что-нибудь!
– Вон там лежит дверь от машины, – показал мужчина. – Мальчик не захлопнул ее как следует. Поэтому он и вылетел на асфальт! Как же вы могли позволить вашему сыну одному садиться в машину? В его-то возрасте!..
Вирджиния не чувствовала ни малейшего желания объясняться с ним. Наверное, он тоже был в шоке, как и та женщина в «ровере».
Пока пораженная Вирджиния сидела над мальчиком в полной неподвижности, у пострадавшего мужчины просто не закрывался рот, и он говорил, говорил, говорил…
На улицу выбежала мама Томми. Она кричала как безумная, но Вирджиния не могла разобрать ее слов. Снова примчался из дома Майкл.
– Скорая помощь сейчас приедет, – сказал он, задыхаясь.
Его лицо было бледное, как у покойника. Вирджиния никогда еще не видела Майкла таким. Он беспомощно мотал головой, будто не веря в то, что стряслось.
– Господи, господи боже мой, – шептал он, – я не запер машину! Я могу поклясться, что запирал ее, но… Видимо, я забыл… О боже, как такое могло со мной случиться!
Майкл глядел на Вирджинию с безграничным отчаянием в глазах, и ей казалось, что в этот момент она видит, как покрывается черными трещинами его несчастная душа.
4
Около пяти часов вечера они приехали в Кайл-оф-Лохалш, крошечный портовый городок. Раньше оттуда ходил паром на Скай. Теперь же на остров вел мост, который изгибался внушительной аркой через пролив Лох-Алш. Скай находился теперь совсем близко, рукой подать. Его громада вздымалась из матово-серых волн неспокойного моря. Вершина самой высокой горы исчезала в черных, мрачно сгустившихся облаках, что метались по небу под могучими дуновениями ветра. Иногда сквозь облачную завесу проглядывали крошечные кусочки ослепительно голубого неба, и тогда сияющие солнечные лучи, будто свет театральных прожекторов, падали на землю, превращая свинцовые волны в ярко-серебристые и заставляя плясать по окрестностям причудливые тени. Затем просвет в облаках затягивался, и мир снова погружался в мрачную полутьму.
Машина, где сидели Натан с Вирджинией, стояла на парковке рядом с солидным белоснежным зданием – отелем «Лохалш». Перед тем как ехать сюда, они завернули в небольшой местный магазинчик и купили там минеральной воды. Теперь на коленях у них лежало по бутылке минералки, и путешественники то и дело жадно прикладывались к ним. Кроме них, рядом с отелем никого не было. Лето кончилось, туристов уже не тянуло в эту гористую северную местность. Только чайки, визгливо крича, носились над скалами, которые круто спускались прямо к воде. Больше поблизости не было ни одной живой души.
Вирджинии очень хотелось позвонить Ким еще раз, но она не решалась: а вдруг Фредерик встал на стражу в домике Уолкеров и теперь сам подходит к телефону. Он понимал, что одним утренним звонком Вирджиния не ограничится и позвонит еще. А может, муж все-таки вернулся в Лондон? Была пятница, почти вечер. Через три часа начнется тот самый ужин, такой важный для политической карьеры Фредерика. Может быть, он все-таки пойдет туда, отговорится, что жена внезапно заболела, и как-нибудь выдержит мероприятие от начала и до конца? Весь такой измученный, бледный… Теперь он знает хотя бы, что Вирджиния жива, но где она находится и что, собственно, произошло – это ему неизвестно. Наверное, он ломает голову в поисках ответа. Может, он даже подозревает, что ее побег связан с Натаном Муром. Вирджиния живо представляла себе его отчаяние и растерянность и замирала от страха. Если он отказался от мероприятия и дежурит сейчас в доме Уолкеров, то грозовые тучи над ее головой сгущаются все сильнее. Она и понятия не имела, как выпутаться из этой дикой ситуации.
– Мне остается только надеяться, что Ким не слишком волнуется за меня, – вздохнула она.
Натан сделал большой глоток из своей бутылки.
– Судя по твоим словам, Уолкеры балуют ее, как родную внучку, и ей очень неплохо у них, – заметил он. – И что с ее мамочкой ничего не случилось, она тоже знает, ведь ты звонила ей утром. Думаю, что она умница и ведет себя хорошо.
Вирджиния кивнула:
– Наверное, ты прав.
Женщина прижалась лбом к дверному стеклу. Каждый раз, приезжая сюда, она бывала просто потрясена неземной красотой окружающего ландшафта. Ей хотелось слиться с небом, морем, солнечными лучами, потому что наглядеться на всю эту прелесть она не могла. Здешняя природа не теряла своего очарования даже пасмурной осенью. Вирджиния чувствовала себя тут как дома. Это было такое место, в котором, как ей казалось, прошло несколько ее жизней.
– Ну что, вперед, через мост? – спросил Натан.
Вирджиния отрицательно покачала головой. Она страстно хотела замедлить ход времени, побыть еще немного на материке, прежде чем они поедут дальше на север, на Скай. Женщина не объясняла, почему ей так хотелось, но ей казалось, что Натан все понимает без слов. У нее было такое чувство, что как только они окажутся на острове, свершится нечто непоправимое. Почти два дня они провели в дороге, проехали всю Англию и Шотландию, и все-таки ей казалось, что в любое мгновение она может все вернуть, отменить, исправить. Вернуться назад, в Ферндейл, в свою привычную жизнь. Конечно, ей придется объясниться с мужем, отразить натиск его неприятных вопросов и тяжелых упреков, а еще, быть может, выдержать нападки взбешенной Грейс и угрюмого болвана Джека. Обороняться от Фредерика она могла бы, ссылаясь на свой страх перед публичными выходами в свет, на Уолкеров она тоже способна найти управу, но все это оружие действительно только до тех пор, пока она находится здесь, на материке. Пока Вирджиния тут, пуповина, связывавшая ее со всеми этими людьми, еще не отпала. Едва ступив на землю Ская, она уже перейдет невидимую грань, и все будет кончено. Свалить вину будет не на кого. Во всем виновата будет лишь она одна, и просто так повернуть все вспять будет уже невозможно.
– Нет, я еще не готова, – сказала она.
– О'кей, – отозвался Натан.
Его манера реагировать на все ее желания нравилась Вирджинии. Натан всегда чуял, когда ей не хочется давать объяснений, всегда проявлял сдержанность и соглашался с ней.
Также он умел слушать – молча, подолгу. Почти всю длинную поездку она рассказывала ему о Майкле и Томми, и Натан почти не перебивал ее. Его уместные замечания всякий раз подтверждали: он не делает вид, что слушает, а действительно ловит каждое слово ее рассказа. Ехать по пустынной, суровой местности, воскрешая в памяти мрачные истории, было весьма своеобразным времяпровождением. Рассказы словно бы освобождали Вирджинию от гнета прошлого, но в то же время сильно печалили ее.
– Томми… погиб? – спросил Натан, и Вирджиния уже не в первый раз поразилась его интуиции. Сейчас она тоже думала о мальчике.
– Да. То есть не сразу. В больницу его привезли еще живым. Но он не вышел из комы. У него была тяжелейшая черепно-мозговая травма. Врачи сказали, что даже если он и выкарабкается, то на всю жизнь останется инвалидом, остановится в развитии и навсегда останется в умственном отношении маленьким мальчиком. И все-таки его родители молились, чтобы он не умер.
– Их можно понять.
– Их-то можно, но вот я… Я внутренне разрывалась на две части. Иной раз мне казалось, что лучше для него будет умереть.
– Как чувствовал себя Майкл в то время?
– Ужасно. В пятницу, накануне того злополучного дня, он ездил в Кембридж на машине. Один, без меня. Я сидела дома и делала реферат, затем начала работать в саду. Вечером вернулся Майкл и поставил машину, как обычно, на подъезде к дому. Может быть, он не запер ее. В том, что случилось, он обвинял исключительно себя и не мог справиться с этим страшным грузом. Каждый день он бегал к Томми в больницу, дежурил у его кровати, плакал и молился. Он потерял сон и покой и страшно исхудал.
