Джонатан Мэйберри - Фабрика драконов
— Ковбой, ой, ой. А про ковбоев чего-то на ум не идет.
Поскольку мы были на людях, пришлось ограничиться рукопожатием, но все равно, вынимая ладонь у меня из руки, она ласково скользнула пальцами по моему запястью (песня!).
Вместе мы двинулись ко входу; Руди пристроился рядом.
— Ну как война? — спросил он, возобновляя наш давешний разговор.
— Пули все еще свистят, Руд. А у вас тут как?
Он аж хрюкнул.
— Милости просим в страну перевертышей. Ты бы видел, какой контраст после всех этих гонений являет собой Департамент внутренней безопасности, а также ряд высших правительственных чинуш. Я предложил, чтобы Черч сделал какое-нибудь заявление здесь и в режиме видеоконференции. Все стоят по струнке, каждое его слово воспринимается даже не просто как приказ… а он в такой спокойной, можно даже сказать, бесстрастной манере…
— Ага, чуть ли, — пробормотала Грейс.
— …невозмутимо так призвал всех к миру и спокойствию. То есть стоит прямо, будто скала, и неважно, какие там щепки летят: за шефом мы как за каменной стеной. Пока он…
— …жует свои гребаные печенюшки, — вставил я.
— …мы можем дышать спокойно, — завершил Руди.
Я кивнул. Что правда, то правда: Черч и впрямь мастер манипуляции. Руди оставалось лишь тихо восхищаться его масштабностью и ненавязчивыми приемами. Стиль шефа проявлялся во всем, от выбора колера для стен до уюта и обустроенности наших спален. В этом весь Черч. А ведь многие из нас видели его жуть в каких переделках, когда на полу кровища, в воздухе пороховая гарь, всюду вопли, а он в элегантном костюме, очках-хамелеонах и совершенно невозмутимый. Рядом с ним Сталлоне покажется истеричным подростком, с ума сходящим оттого, что завтра выпускной, а у него прыщик на губе.
— Слышь, Джо, — становясь вдруг серьезным, сказал Руди. — Я хотел попрощаться: сейчас уматываю. Шеф сказал, я нужен в Денвере. Мы тут все еще ничего не знаем о «Пиле». У Черча на этот счет оптимизма не много. Говорит, я должен двигать туда на случай, если новости будут… ну, в общем, неважнецкими.
— Ч-черт. Надеюсь, он ошибается, — сказал я, но вышло как-то неуверенно. — Что ж, значит, шеф тебя ценит, раз посылает в ту дыру.
— Да я так, скромный антенщик, — пожал он плечами.
Я смолчал. Англичанка Грейс прыснула, истолковав словцо по-своему.
— То есть это, — заюлил Руди. — В общем, полезный инструмент.
— Да уж ладно, антенщик, — уже в открытую прикалывалась Грейс.
— Вы, часом, оба не из детсада?
Мы пожали друг другу руки, и он заспешил к вертолету, ждущему забрать его на аэродром.
— А Черч-то сам здесь? — спросил я Грейс на входе в Ангар.
— Куда ж я денусь, — откликнулся шеф, на которого я чуть не наскочил. Он стоял у входа с таким видом, будто только что вышел с какого-нибудь официального мероприятия. — Рад видеть тебя живым и здоровым, капитан, — сказал Черч, протягивая мне руку.
— Рад быть живым и здоровым, — ответил я. — Что-нибудь новое слышно о Большом Бобе?
— Стабилен.
— Я вот насчет чего… Там, в Денвере, мы познакомились с Кирком, потерявшим на службе ногу. Понятно, что если Боб и выкарабкается, то работать активно он больше не сможет. Но я слышать не хочу о том, что его выпнут за ненадобностью. Знаю, в «Дельте» такая хрень случается, и…
— Позволь, капитан, оговориться: у нас ОВН, а не «Дельта», — спокойно заметил Черч. — И не в моих правилах бросать своих людей на произвол судьбы.
— Справедливо. А теперь еще вот о чем: я тут во время полета обдумал все происшедшее и у меня появилась тьма вопросов.
— Рад слышать, но вначале о главном. Мне необходимо взглянуть на материал, который ты добыл в Денвере. Доктор Кто сейчас готовит детальную презентацию всего, что у нас есть. Через час собираемся на совещание. Пока советую освежиться, привести себя в порядок и отдохнуть.
Сказал и пошел наружу, к вертолетной площадке.
Я глянул на Грейс, стоящую с хмурым видом. Перехватив мой взгляд, она качнула головой.
— Он и мне немногим больше сказал. Я уж и так и эдак, но ты же знаешь: у него ничего не вытянуть.
— Ладно, встреча все равно обещает стать интересной. Очень полезно окажется сопоставить наблюдения. Только вначале бы в душ да переодеться в чистое.
Вокруг было людно, а потому мы лишь кивнули друг дружке и разошлись восвояси.
Глава 54
Резиденция вице-президента, Вашингтон,
Округ Колумбия.
Воскресенье, 29 августа, 4.11.
Остаток времени на Часах вымирания:
79 часов 49 минут.
Вице-президент Билл Коллинз один-одинешенек сидел у себя в кабинете и смотрел на темные купы деревьев за окном. В кулаке он крепко сжимал стопку неразбавленного виски, неизвестно какую по счету.
Жена ушла наверх спать, словно в их мире ничего не происходило. А между тем после отъезда из клиники он все ждал, что раздастся стук в дверь: агенты спецслужб. А то и по злой иронии судьбы ДВБ.
Быть может, он все же уклонился от пули. Возможно, президент проглотил ту порцию беззастенчивой лжи. Но кто же может сказать наверняка, особенно с таким президентом? Пока еще пресса болтала о его спокойствии и невозмутимости, но что от них останется, когда с холодной беспощадностью будет поставлен вопрос о нарушении правил служебной этики? Да еще на таком уровне.
Если теперь и пронесет, то потом президент, вероятно, все равно его сожрет по-тихому.
Он с некрасивой жадностью хлебнул еще виски, словно жгучая жидкость могла прогнать все мысли и о Сандерленде, и о Джекоби, и обо всем их биотехе вместе со схемами быстрой наживы. Надо же, все вроде было так хорошо и четко продумано, спланировано, а оказалось, в сущности, кнутом и пряником, причем ослом был он, а погонщиком кто-то другой.
Когда Билл Коллинз пришел домой, бутылка «Маккаллума» была непочатая, а теперь вот только на донышке осталось. А у самого вице-президента и донышка не было. Он плеснул себе еще и все сидел в кресле, ожидая стука в дверь.
Глава 55
Ангар, Балтимор, Мэриленд.
Воскресенье, 29 августа, 4.14.
Остаток времени на Часах вымирания:
79 часов 46 минут.
Я обитал, по сути, в бывшем кабинете, переделанном под функциональное жилье. Здесь имелись кровать, встроенный шкаф (а вы думали, резной комод, что ли?) и рабочий стол с ноутбуком. Ну и стул. И еще санузел с душевой кабиной — там, где когда-то, похоже, была кладовка. В дверях меня встретил ласковый умница Кобблер, не замедливший вальяжно обвиться вокруг моих лодыжек, урча, как тракторок на холостом ходу.
Присев на корточки, я с минуту почесывал ему за ушком, мысленно пролистывая при этом свою жизнь. Два месяца назад я был полицейским детективом с амбициями, планировал поступить в академию ФБР. Понятно, я бы и так работал по линии антитеррора, но у меня даже мысли не имелось, что я нежданно-негаданно заделаюсь, по сути, тайным агентом. До сих пор все это кажется слегка нереальным, если не сказать, нелепым. Кто я такой, в конце концов? Так, обычный работяга из Балтимора, ну, мал-мал знакомый с джиу-джитсу и еще кое с чем, умею стрелять из всего на свете. Эка невидаль. Как вдруг я взял и попал в эту обойму? Почему так сложилось? Кобблер игриво куснул меня за палец и заурчал вдвое громче.
Когда я распрямлялся, комната вдруг словно вскружилась волчком. Кто-то будто одним вдохом высосал из меня адреналин. Усталость навалилась, как рухнувшая стенка, и в душевую я не вошел, а буквально проковылял. На мне все еще было замызганное тряпье, в котором я удирал от ДВБ, и в свете происшедшего с той поры розой я точно не пах. Раздевшись, я врубил душ так, что впору свариться, но не успел шагнуть под вожделенную струю, как в дверь постучали.
Чертыхнувшись, я наспех обмотал вокруг пояса полотенце и рывком открыл дверь, думая послать подальше или кого-нибудь из своего «Эха», или даже Руди. Но глухой рык перерос в улыбку. Там стояла Грейс Кортленд. Своими зелеными глазищами она с картинной неспешностью, оценивающе оглядела мою, можно сказать, неодетую фигуру.
— Ой. А я тут в душик собирался, — залебезил я. — Поверь, мне не мешало бы.
— Мешало, не мешало, — сказала она с язвительной улыбкой. — Что я, грязнуль не видела? У меня, может, одни грязные мысли на уме. Как раз сейчас.
Конспиративно оглядев в оба конца коридор — не идет ли кто, — Грейс втолкнула меня внутрь и, заскочив следом, заперла за собой дверь. Я притянул ее к себе, и мы слились в поцелуе таком жарком, что казалось, вокруг вот-вот воспламенится воздух. Одной рукой она помогала мне справиться с пуговицами ее униформы, другой развязывала узел на моем полотенце. Предметы одежды причудливо стелились за нами от самой двери. Наконец я разделался с крючками ее бюстгальтера, и Грейс, нетерпеливо его стряхнув, прижала меня к стене.
