Нацуо Кирино - АУТ
Самой же большой проблемой стали деньги. Анна знала, что чем скорее заработает определенную сумму, тем скорее вернется домой, в Шанхай, где собиралась открыть модный бутик. Дни пролетали на языковых курсах, ночи — в клубе, а сбережения росли слишком медленно. Цены в Японии оказались невероятно высокими, проживание обходилось куда дороже, чем она предполагала. Иногда казалось, что она здесь уже много лет, а отложенная сумма все еще составляла четвертую часть от необходимой.
«Если так пойдет и дальше, — с грустью думала Анна, — я никогда не вернусь домой». Она как будто попала в западню, и каждый ее день наполняло ощущение неясной тревоги, которая, словно тончайшая, с волосок трещинка, угрожала расколоть легкую, изящную чашку. Анна жила с постоянным страхом, что однажды она тоже не выдержит и расколется. А потом ей встретился Сатакэ.
_______Он довольно часто заходил в бар, где она работала, и считался постоянным и щедрым на чаевые клиентом, хотя сам никогда не пил. Анна быстро обнаружила, что хозяин бара относится к нему с некоторой настороженностью. Тем не менее компанию гостю составляла одна из самых красивых девушек заведения, и Анна пришла к выводу, что ей рассчитывать не на что. Однако однажды он пригласил к своему столику именно ее.
— Меня зовут Анна. Рада познакомиться.
Сатакэ заметно отличался от других посетителей, либо осторожных и робких, либо преисполненных сознанием собственной значимости. Он закрыл глаза, словно наслаждаясь ее голосом, потом открыл их и стал наблюдать за движением ее губ, как делали преподаватели на курсах японского. Анна занервничала, словно вызванная к доске ученица.
— Скотч с водой?
Смешав для гостя очень слабый напиток, Анна осмелилась посмотреть ему в лицо. Около сорока, смуглый, с коротко подстриженными волосами. Лицо, не отличающееся красотой черт, привлекало выражением полного спокойствия и уравновешенности. А вот одежда поражала нарочитой крикливостью. Модный черный костюм из какого-то гладкого материала смотрелся довольно смешно на плотной, коренастой фигуре, а пестрый, совершенно не сочетающийся с костюмом яркий галстук вызывал улыбку. Добавьте к этому золотой «ролекс» и зажигалку «картье». Общий эффект получался весьма комичный, что резко контрастировало с застывшим в глазах печальным выражением.
Глаза. Они напоминали колодцы. Анна вспомнила увиденную в каком-то журнале фотографию затерянного высоко в горах озерца. Вода в нем была серо-стальная, неподвижная и очень холодная, и девушка представила, что в глубине вод, среди переплетающихся водорослей обитают странные, диковинные существа. Ни один купальщик не решился подойти к такому озеру или спустить лодку на его застывшую гладь. Ночью этот бездонный кратер всасывал звездный свет, а таинственные обитатели наблюдали за происходящим, оставаясь невидимыми. Может быть, этот человек нарочно выбрал переливчатый костюм, чтобы отвлечь людей от своего темного озера.
Анна посмотрела на его руки. Сатакэ не носил украшений, а кожа была чистая и гладкая, как будто он никогда не занимался физическим трудом. Форма рук отличалась изяществом, хотя не давала основания усомниться в таящейся в них силе. Она так и не смогла представить, чем он занимается, как зарабатывает на жизнь, а так как гость не соответствовал ни одной из известных ей категорий, девушка предположила, что имеет дело с якудза, о которых ходило так много слухов. Как интересно! И… страшно.
— Анна?
Сатакэ достал сигарету, но не закурил, а еще долго — ей показалось, целый час — рассматривал ее лицо. Гладь темных озер оставалась непотревоженной. Ничто в его глазах не указывало ни на одобрение, ни на разочарование. Однако голос Сатакэ звучал мягко, и Анна подумала, что была бы не прочь услышать его еще раз.
С некоторым опозданием заметив, что гость держит сигарету во рту, она вспомнила о своих обязанностях и схватила, но тут же выронила зажигалку. Ее неуклюжесть и смущение, похоже, помогли ему расслабиться.
— Не волнуйся.
— Извините.
— Тебе ведь лет двадцать, верно?
— Да, — кивнула Анна.
Двадцать ей исполнилось месяц назад.
— Сама выбирала наряд?
— Нет. — На ней было дешевое ярко-красное платье, позаимствованное у другой девушки из бара. — Это моей подруги.
— Я так и подумал. Оно тебе не идет.
«Ну так купи то, что идет!» — говорить такое она научилась позднее. А тогда Анна только улыбнулась, чтобы скрыть смущение. Она и подумать не могла, что Сатакэ развлекается, представляя ее бумажной куклой с набором бумажных же платьев.
— Никак не представлю, что стоит надевать, а что нет, — призналась девушка.
— Ты бы хорошо выглядела едва ли не во всем. — Анна привыкла иметь дело с неуклюжими, грубоватыми и зачастую не блещущими умом посетителями, которые говорили первое, что приходило в голову, но сейчас она чувствовала — он не такой. Некоторое время Сатакэ молчал, неспешно покуривая сигарету, потом спокойно спросил: — Ты наводила обо мне справки. Как по-твоему, чем я занимаюсь?
— Вы бизнесмен?
— Нет.
Он с усмешкой покачал головой.
— Тогда вы… якудза?
Сатакэ рассмеялся. В первый раз за все время. Она успела заметить, какие у него крепкие белые зубы.
— Не совсем. Но ты почти угадала. Я сутенер.
— Сутенер? А что такое «сутенер»?
Сатакэ вынул из нагрудного кармана дорогую ручку и написал что-то на салфетке. Прочитав, Анна нахмурилась.
— Я продаю женщин.
— Кому?
— Мужчинам, которые желают их купить.
Другими словами, его бизнес — проституция, подумала Анна. Ошеломленная откровенностью, она молчала.
— Тебе нравятся мужчины? — спросил он, наблюдая за тем, как девушка складывает салфетку.
— Мне нравятся приятные мужчины, — неуверенно ответила она.
— Например?
— Ну, мужчины вроде Тони Люна. Это киноактер из Гонконга.
— Если такой мужчина захочет тебя купить, ты согласишься быть проданной?
— Наверное, нет, — задумчиво ответила Анна. — Да и зачем такому, как Тони Л юн, покупать меня? Я ведь не настолько красива…
— Ошибаешься, — возразил Сатакэ. — Ты самая красивая женщина из всех, кого я видел.
— Лжец! — рассмеялась Анна.
Конечно, она ему не поверила, ведь даже в клубе были девушки красивее.
— Я никогда не лгу.
— Но…
— Тебе просто не хватает уверенности в себе. Если станешь работать на меня, я сделаю так, что ты оценишь собственную красоту.
— Я не хочу быть проституткой, — обиженно сказала Анна.
— Я пошутил. У меня есть клуб вроде этого.
Но если у него такой же клуб, то к чему тогда весь этот разговор? Анна помрачнела, подумав о том, сколько еще лет придется прожить в Японии.
Наблюдая за девушкой, Сатакэ ловким щелчком сбил со стакана выступившие на нем капельки влаги; они соскочили на бумажную подставку и расплылись на ней маленькими пятнами. Анна почему-то подумала, что он и напиток заказал только для того, чтобы попрактиковаться в этом трюке.
— Тебе не нравится такого рода работа?
— Дело не в этом.
Девушка бросила взгляд на сидевшую неподалеку управляющую. Сатакэ заметил.
— Знаю, принимать такие решения не просто. Но ты ведь приехала сюда, чтобы заработать, верно? Тогда почему бы и не попробовать? Ты растрачиваешь свой замечательный дар.
— Дар?
— Красивый человек обладает даром, как писатель или художник. Такое дается не всем, это особая милость свыше.
Но чтобы развивать свой дар, художникам и писателям нужно работать. Это относится и к тебе. В некотором смысле ты тоже художник, по крайней мере я так на это смотрю. Но в данный момент ты пренебрегаешь своим долгом.
От его негромких слов у Анны закружилась голова. Потом она подняла глаза и вдруг подумала, что он, наверное, всего лишь пытается переманить ее в свой клуб. Ее уже предупреждали на сей счет.
Словно угадав, о чем она думает, Сатакэ вздохнул.
— Жаль. Здесь ты себя теряешь.
Он улыбнулся.
— Но у меня нет никакого дара.
— Есть. И если начнешь им пользоваться, все сложится так, как и планировалось.
— Но…
— И вот когда все начнет складываться, ты и увидишь.
— Увижу что?
— Свою судьбу.
— Почему? — прошептала она.
— Потому что судьба — это то, что случается с тобой вопреки всем планам, — с полной серьезностью сказал Сатакэ и положил ей на ладонь аккуратно сложенную банкноту в сто тысяч йен.
Взяв деньги, Анна отвела глаза — ей показалось, что в глубоких темных озерах мелькнуло нечто такое, что постороннему видеть не позволялось.
— Спасибо.
— Еще увидимся.
В следующий момент Сатакэ, словно потеряв к ней всякий интерес, повернулся к управляющей и жестом попросил прислать ему другую девушку. Почувствовав себя лишней, Анна поднялась и перешла к другому столику, подавленная и разочарованная тем, что все так внезапно оборвалось… по ее собственной вине. А ведь она даже поверила, когда гость назвал ее самой красивой и пообещал сделать еще красивее, если она перейдет на работу в его клуб. А если то, что он говорил, правда, то, может быть, где-то там ее ждет «судьба». Неужели шанс упущен? Анна горько сожалела о собственной робости и застенчивости.
