Ник Гоуинг - Петля
Подполковник нервно вышагивал по снегу.
— Министерство обороны? Министерство внутренних дел? Возможно, даже КГБ? Моя часть выполнила братский долг за рубежом, но никто не хочет нести за нас ответственность теперь. Так что я, командир, должен заниматься бизнесом. Я продаю то, что имею, — оружие и боеприпасы. Хотите иметь мою шинель, зимнюю камуфляжку, шапку? Могу продать. У меня жена и двое детей. Они живут за четыреста километров отсюда и занимают часть госпитальной палаты, потому что здесь для них нет помещения. Им нужны деньги. Они должны питаться. Я не видел семью уже пять месяцев. Такова вонючая жизнь, которую вынужден вести профессиональный солдат. Это все, что осталось от когда-то доблестной Советской Армии, куда я вступил двадцать три года назад.
Внезапно подполковник остановился. Колени его подогнулись, голова запрокинулась, потом мотнулась вниз. Он стал похож на куклу-марионетку с оборванными ниточками. Затем он уткнулся лицом в снег. Поляков не слышал ни слабого движения спускового крючка, ни звука пули, вылетевшей из-под пистолетного глушителя откуда-то сзади.
Из-за угла палатки вышел Барсук.
— Он собирался убить вас, товарищ полковник. Я видел это. Я чувствовал. Так что пришлось с ним покончить.
— Ты совсем с ума сошел, вонючий психопат, — Поляков задыхался от гнева. — Ты отказался подчиниться мне. — Он и сам готов был сейчас пристрелить парня за неповиновение. — Ты делаешь то, что считаешь правильным, а не то, что приказывает командир. Это подсудное дело.
Барсук нагло улыбнулся и сунул пистолет в кобуру, не обращая внимания на скрючившуюся фигуру подполковника у его ног.
Поляков ругался на чем свет стоит:
— Подполковник уже был готов стать одним из наших. Он хотел войти с нами в сделку. У нас есть двадцать миллионов рублей. Он разрешил бы нам взять что угодно: бронетранспортер, даже оборудование для связи, которое приказал нам достать генерал — за любую цену.
На Барсука эмоции Полякова не производили впечатления.
— Вместо того чтобы покупать БТР и тратить деньги «Братства», я запросто уведу машину из здешнего гаража. Плевал я на ваши переговоры. Все отлично: получили, что хотели, и отправимся восвояси. — Барсук плюнул на снег и повернулся спиной.
Поляков поднял пистолет и прицелился Барсуку в спину. В старой Красной Армии любой командир, не выполнивший приказ, мог быть расстрелян на месте. Поляков был готов стрелять.
— Барсук! Стой! Повернись ко мне! Кру-у-гом, мерзавец, тебе говорят!
Честь и достоинство не позволяли Полякову выстрелить человеку в спину, если это не был бой. Он ждал, когда Барсук обернется лицом.
— Повернись, Барсук! Повернись, сукин сын! Стой!
Барсук продолжал идти вперед и вдруг растворился в налетевшей волне тумана. Поляков опустил пистолет, и его охватило чувство стыда.
Туман на мгновение рассеялся. Поляков видел тормозной огонек «КамАЗа» на фоне густой темной полосы леса за краем забора. Но Барсук исчез. Полковник пробрался сквозь сугроб и присоединился к наемникам, те перекладывали плотнее ящики с боеприпасами, которые растрясло в кузове. Он влез в кабину и сел рядом с Мишей. Спросил, который час.
— Без семи минут двенадцать.
Поляков сам установил время отправки: за пять минут до полуночи.
— У нас есть еще минута, тогда мы и тронем.
Миша кивнул в знак согласия. Он хотел затянуться, но не решался и держал окурок в руке. — А что с Барсуком? — спросил он озабоченно. — Он придет?
— Барсук сумасшедший. Он делает все по-своему, — отрезал Поляков. — Его следует проучить. Он должен быть здесь, если нет — его дело.
Дизельный мотор неровно урчал, а Миша, трое других боевиков и Поляков втиснулись в кабину. Все были возбуждены.
Ровно за десять секунд до того, как Миша был готов двинуться, Поляков услышал шум другой тяжелой машины, медленно приближавшейся к ним по неровной почве. Сначала вспыхнул мощный свет передних фар, затем показалось четкое очертание бронетранспортера.
Поляков опустил стекло, направил «Макаров» на БТР и приказал команде приготовить оружие.
— Включи фары, — крикнул он Мише.
Миша щелкнул выключателем на приборной доске, и БТР въехал в самый центр освещенного пространства. Затем Поляков увидел руку Барсука, махавшего с победным, видом сквозь вентиляционное отверстие, показалось улыбающееся замасленное лицо, танковый шлем на голове.
Поляков выпрыгнул наружу и подбежал к бронетранспортеру. Он вскочил на переднее колесо, доходившее ему до пояса, схватил руку Барсука и стал трясти ее в дружеском пожатии.
— Как тебе удалось достать это, ты, вонючка? — Поляков кричал, перекрывая рев моторов. — Ты же психопат и сумасшедший, и я тебя за это ненавижу. Но ты человек действия!
— Я сломал замок, — хвастал Барсук. — Мне пришлось изуродовать не одну гаражную дверь, и все-таки я нашел БТР. Один у них всегда заправлен и готов к выезду по тревоге. Если научитесь командовать таким мерзавцем, как я, то уже никогда не разучитесь.
Барсук включил скорость, а Поляков забрался обратно в «КамАЗ». Машины миновали дыру в заборе и направились к дороге на Москву. Через час Поляков уже знал, что он и Барсук достали оружие и припасы, которых хватит на целый батальон. Именно столько бойцов насчитывало теперь «Братство», личная гвардия Марченко.
Глава 33
Зорин рвал и метал. Он все проклинал и клялся отомстить. Он долго не мог прийти в себя. Заместитель Председателя КГБ был потрясен издевательством на борту «Ильюшина» во время своего полета в Ташкент.
Затем его подвергли унижению в аэропорту. Чтобы добраться до Москвы, он был вынужден простоять, как все, в очереди и заплатить двадцать тысяч рублей — половину своей зарплаты — седенькому профессору физики, — у того имелась крошечная шаткая «Лада», и он чрезвычайно нуждался в деньгах. Профессор несколько раз сбивался с дороги, и потребовалось более двух часов, чтобы он высадил Зорина у «Детского мира», напротив Лубянки.
Первым порывом Зорина было ворваться в свой кабинет в московском Центре, нажать на все педали и найти виновного. Но потом он осознал, что следует успокоиться, и сохранить достоинство. Прежде всего необходимо уточнить, кто мог знать о его планах. Жена, личный помощник, личный шофер и Раджабов. Но зачем этим преданным людям осведомлять третьих лиц о его перемещениях? Но если не они, то кто же тогда?
Затем возникал вопрос о связи, коммуникациях. Необходима официальная безопасная телефонная линия в другие отделы московского Центра, еще кое-куда, в том числе и к Раджабову в Ташкент. Новое постановление в отношении КГБ после августовского путча запретило подслушивание и шпионаж. Но Зорин, разумеется, знал, что все старые системы остались на своих местах, так же как и обслуживающий персонал. При постоянно растущих ценах, вышедших по сути дела из-под контроля, ни один инженер из системы подслушивания не откажется от щедрой финансовой подачки, чтобы обойти введенные правила. Если сработала якобы упраздненная техника, то палец должен был бы указать на Марченко: власть его была огромна и распространялась на все подразделения московского Центра; реально она была сильнее зоринской. И Марченко воспользовался своими возможностями, не только установил, что Зорин выезжает в секретную командировку в Ташкент, но и получил данные о его телефонном разговоре с Наташей и предложении выполнить неназванное задание.
Зорин решил не входить в здание на Лубянке, чтобы воспользоваться спецтелефоном. Вместо этого он через десять минут оказался на Неглинной улице, в том месте, где ее разделяет на две части длинный сквер. Дородный швейцар узбекского ресторана знал Зорина в лицо, но лишь потому, что тот был частым посетителем, однако о высоком чине гостя не ведал. Генерала пропустили еще и потому, что стоявший за швейцаром соотечественник из Азии сделал едва заметный знак.
Двое других в вестибюле подхватили тяжелое зоринское пальто и ушанку, передали их гардеробщику. Затем группа проследовала в затхлый темный коридор, где пахло непременным шашлыком, словно в Ташкенте, Бухаре или Самарканде. Зорину никогда не приходилось называть себя там, где он бывал. Он спокойно шел по вытертым ковровым дорожкам, как тогда, три года назад, во время установления тайной связи с Раджабовым. Женщины в расшитых золотом национальных одеждах почтительно склоняли головы и расступались, когда он проходил мимо. Ресторанные гангстеры, напротив, отлипли от стен и приняли смиренный вид, когда поняли, что к их лоху пожаловала очень важная персона.
Идущий впереди служитель гремел четками и жевал табак.
— Вы желаете увидеть Азимова?
Зорин кивнул. Как обычно, он застал узбека в кабинете за столом, заваленным газетами, папками с документами и немытыми пиалами. Заместитель Председателя знал Азимова не только как управляющего рестораном. Он был глазами и ушами Раджабова в русской столице.
