Дэвид Хьюсон - Вилла загадок
Тот даже глазом не моргнул, обратив к инспектору мрачное, бесстрастное лицо. И Фальконе вдруг представил, какое сильное впечатление некогда производил Уоллис.
– Инспектор, неужели я похож на убийцу бухгалтеров? Неужели вы и правда думаете, что, занявшись подобными делами, я начал бы с этого?
– Никаких войн! – предупредил его Фальконе. – Послушайте, я не хочу, чтобы на наших улицах разыгрывались баталии. Если вы собираетесь драться, занимайтесь этим в другом месте и постарайтесь, чтобы никто больше не пострадал.
– Войн? – с усмешкой переспросил Уоллис. – А кто говорит о войнах?
– Это я так, к слову, – сказал Фальконе, понимая, как нелепо звучат его слова.
– Что значит "к слову"? – наклонился к нему американец, его дыхание отдавало чем-то сладким. – Все вполне очевидно. Вы должны это знать, инспектор, да и все остальные тоже. Война – естественное состояние человечества. Это мир и гармония нам чужды, вот почему так чертовски трудно создать их из всего этого дерьма. К войнам я теперь не имею отношения – ни здесь, ни где-нибудь еще. Что же касается остальных... – он с сожалением развел руками, – они могут считать иначе. Но это уже не мое дело.
– А если войной пойдут на вас? – спросила д'Амато.
Он улыбнулся:
– Ну, тогда я буду надеяться, что полиция меня защитит.
"Пожалуй, – подумал Фальконе, – следующий вопрос нужно задавать прямо в лоб".
– Я уже говорил с Эмилио Нери, и он предложил спросить у вас, что произошло с Элеанор Джеймисон. Кажется, он считает, что ваши отношения... выходили за рамки связей между отчимом и падчерицей.
Уоллис на миг закрыл глаза и издал тихий, невнятный звук.
– Он предположил, что вы были с ней близки. Я вынужден спросить вас, мистер Уоллис, – так ли это?
– Вы верите такому мерзавцу, как он? – тихо проговорил Уоллис. – Считаете, что такой человек скажет вам правду, даже если ее знает?
– Я думаю, что он знает больше, чем говорит. То же самое я думаю о вас.
– Что вы думаете обо мне – ваше личное дело.
Фальконе достал фотографию из принесенной с собой папки: Элеанор и Барбара Мартелли с группой поклонников. Обе одеты, Элеанор явно не знает, что случится потом.
– Что это? – пристально глядя на снимок, спросил Уоллис.
– Мы считаем, что это снято незадолго до убийства Элеанор.
– Откуда вы это взяли?.
– Я не могу это обсуждать, – сказал Фальконе. – Это вещественное доказательство. Вы знаете этих людей? Знаете, что это за... мероприятие?
– Нет, – немедленно ответил тот.
– А вторая женщина? Вы ее знаете?
– Нет.
Фальконе взглянул на Ракеле д'Амато. Задача оказалась слишком сложной. Уоллис повел себя неправильно. Лучше бы он ответил на заданные вопросы.
– Эта фотография хоть что-нибудь для вас значит? – спросил он. – Если мы не ошибаемся, через несколько часов она была уже мертва. Возможно, ее убил один из этих людей. Вы действительно не знаете никого из них?
Уоллис указал на одну из фигур.
– Его я знаю. И вы тоже. Он был вашим коллегой. Кажется, его фамилия Моска?
– Откуда он вам известен? – спросила д'Амато.
– Насколько я помню, познакомился на какой-то вечеринке, – пожал он плечами. – Только и всего.
Фальконе взял в руки фото:
– Вроде этой? Вы представляете, где Элеанор провела свои последние часы? Догадываетесь, что там происходило?
Он взял еще несколько фотографий. Барбара и Моска, совокупляющиеся на полу в чем мать родила.
– Я провожу время по-другому, – холодно сказал Уоллис. – И тогда проводил иначе. И я не верю, что Элеанор могла пойти в такое место добровольно, зная, что ее там ожидает. У вас есть ее снимки подобного рода, инспектор?
– Нет, – признался Фальконе. – Что само по себе интересно. Теперь вы видите, в чем моя проблема? Предположение о том, что Элеанор в один прекрасный день просто вышла из вашего дома и исчезла, была случайно похищена неким совершенно незнакомым ей человеком, оказалось неверным. Фотография сделана незадолго до ее смерти. Там она находится в обществе людей, которые вращались в знакомых вам кругах. Преступных, полицейских. Словно она... – он помедлил, уверенный, что сейчас заденет его за живое, – принесена в дар.
– Интересная мысль, – кивнул Уоллис. – Но это подразумевает, что люди, принявшие ее в дар, должны были предложить что-то взамен. Кому? Только не мне. Тогда кто бы это мог быть?
– Мы можем провести по результатам вскрытия анализ ДНК, – сказал Фальконе. – Сейчас я могу об этом только просить, но нам очень поможет ваш образец. Наши криминалисты готовы все это сделать прямо сейчас. Всего один момент. Мазок из полости рта. Или волос, если вам это больше нравится.
– ДНК? – Он даже не моргнул. – Вы хотите сказать, что после стольких лет это принесет какую-то пользу?
– Возможно. Для вас это проблема?
– Скажите, что вам нужно. – Уоллис пристально смотрел на тело. Они понимали, что наступает заключительный акт. – Того, что я увидел, вполне достаточно. Я не хочу больше отвечать на ваши вопросы. Вы дадите мне знать, когда можно будет заняться похоронами?
Подозвав ассистента, Фальконе велел ему взять пробу на ДНК и вместе с д'Амато вышел из помещения.
– ДНК, – сказала она, когда Уоллис ушел. – Интересная мысль. Тем не менее Уоллис, кажется, попал прямо в точку. Разве это действительно возможно? По-моему, патологоанатом говорила, что из-за торфа ничего не получится.
– Не имею понятия, – ответил Фальконе. – Просто хотел посмотреть, не откажется ли он.
– А то, что он не отказался?
– Мы по-прежнему блуждаем в темноте. Он вполне мог там быть. Счел, что мы все равно об этом не узнаем. Возможно, у нас просто нет фотографии.
– Без реального подтверждения это не имеет значения, Лео.
– Не имеет. А как насчет того материала из кабинета Верчильо, что я тебе передал? Когда ты получишь ордер, чтобы устроить вылазку к Нери? Я хочу попасть туда как можно скорее.
Д'Амато снова одарила его дипломатической улыбкой, говорящей: "Ни в коем случае". Все это задевало ее гораздо больше, чем он полагал. Ей хотелось стать безраздельной хозяйкой положения. Полностью погрузиться в это дело. "Сейчас, – думал он, – в ее жизни больше ничего нет. Все эти эффектные тряпки, все это кокетство – не более чем инструменты для ее нынешнего ремесла".
– На это потребуется минимум неделя, – твердо сказала д'Амато. – Я не могу рисковать и из-за спешки провалить все дело. Сейчас, когда все кричат о неприкосновенности частной жизни, приходится строго соблюдать правила. Вся эта информация о подкупе, финансовых махинациях, уклонении от уплаты налогов – прежде чем идти к судье, мы должны знать наверняка, с чем имеем дело. Тебе легче. Ты же расследуешь убийство. И похищение. Ты-то получишь ордер – только попроси.
Он поморщился.
– Уже пытался. Они не дают санкцию на основании того, что у нас есть. Мне нужно больше.
– Тут я не могу тебе помочь.
Она задумалась. Возможно, действительно искала выход.
– Знаешь, Лео, твоя жизнь станет гораздо легче, если ты сможешь получить из тела Элеанор какие-то вещдоки. Проблема в том, что ты потерял своего лучшего патологоанатома. Ты должен позвать ее обратно. Это важнее твоего самолюбия.
– Это не имеет никакого отношения к моему самолюбию, – простонал он. – Эта женщина – проклятие всей моей жизни. Кроме того, она больна.
– Если она решит, что сможет помочь, то поднимется даже со смертного одра. Если бы ты смог убедить ее в этом...
– Может, и смог бы.
Усевшись в опустевшее кресло Уоллиса, Фальконе всмотрелся в ее лицо – отнюдь не профессиональным взглядом. Сейчас он искренне пытался стать таким, как прежде, и разведать обстановку.
– Ты когда-нибудь размышляла об упущенных возможностях? – спросил он. – Что случилось бы, сверни ты налево, а не направо?
– К чему ты клонишь? – насторожилась она.
– Да так, ни к чему. Просто рассуждаю. Например – что, если бы ты согласилась вчера поужинать со мной? Когда у нас был один лишь древний труп? А Коста поговорил бы с этой женщиной и вызвал кого-то другого из твоих коллег. А когда бы мы вернулись сюда и взяли машину, то нашли бы Уоллиса совсем в другом расположении духа.
Подобные рассуждения ей совсем не понравились.
– В конце концов, ты все равно вошел бы в эту колею, Лео. Дело ведь уже лежало у меня на столе.
– Я знаю. И все же, возможно, у нас появился бы шанс выяснить отношения до того, как началась вся эта бодяга. Я бы не отказался.
Она разгладила юбку.
– По-моему, с нашими отношениями все ясно. Неужели я должна говорить об этом вслух?
– Вовсе нет. После того твоего отказа я сделал еще один звонок. Когда ты ушла. Просто чтобы проверить, знает ли кто-нибудь еще о совещании, в котором ты участвовала. Никакого совещания не было, правда? Это был кто-то другой.
– Ты за мной следил? – покраснела д'Амато.
– Я же полицейский, – пожал он плечами. – Чего же ты еще ждешь?
