Кристофер Райх - Правила мести
— А разве нет клиники с хорошей операционной поближе к Чивитавеккье, чем больница Сан-Карло? — спросил он.
— Думаю, есть.
— Какая?
Лацио не отвечал.
— Какая? — повторил вопрос Джонатан.
В этот момент по всему его позвоночнику прокатилась волна озноба, и веки на какое-то мучительно долгое мгновение, затрепетав, сомкнулись сами собой. Он поднялся с кресла. Голова кружилась, в ушах стоял звон. И что еще хуже, он едва мог дышать. Всего секунд за пять его дыхательные пути оказались практически перекрыты. Он посмотрел на пустую кофейную чашку.
— Ах ты… — с трудом выдохнул он, ковыляя к Лацио нетвердой походкой. — Что ты мне подмешал?
Лацио попятился к двери.
— Это пенициллин, — ответил он. — У тебя ведь на него тоже аллергия. Я помню, как ты заболел и мы намучились, подбирая для тебя антибиотики. Не беспокойся. Я не дам тебе умереть. В соседнем кабинете у меня есть эпинефрин — препарат адреналина. Как только потеряешь сознание, я впрысну тебе дозу, достаточную, чтобы продержаться до приезда полиции.
— Сейчас же дай мне его! — Джонатан вытащил засунутый за пояс пистолет, но сразу уронил его на пол. Воздуха катастрофически не хватало. У него оставалась минута, не больше, затем он потеряет сознание. Он повалился на стол и при этом сшиб с него лампу. — Стул… — прохрипел он.
Лацио поколебался, потом бросился подставлять ему сзади стул. В этот момент Джонатан, собравшись с последними силами, нанес доктору сокрушительный удар в грудь и едва не вогнал того в стену. Это резкое движение помогло Джонатану набрать воздуху в легкие, и, прежде чем Лацио смог отреагировать, прежде чем он поднял руку, чтобы защититься, Джонатан изо всех сил ударил его в челюсть. Лацио соскользнул на пол и потерял сознание.
Джонатан шатаясь вышел в коридор. Силы быстро оставляли его. Толчком открыл дверь в процедурную, и, добравшись до шкафчиков, он принялся кое-как открывать дверцы. Искал препараты, которые смогли бы нейтрализовать действие пенициллина. Преднизон. Димедрол. Эпинефрин… Где он, чертов эпинефрин, о котором говорил Лацио? Ничего подходящего. Свет начал тускнеть. Джонатан припал на колено, затем с огромным трудом снова встал и невероятным усилием воли заставил себя пройти по коридору в следующее помещение. Дрожащими руками ухватился за шкафчик. И только теперь увидел название, значение которого искоркой вспыхнуло у него в мозгу. Адреналин. Он схватил коробку, смахнув десяток других, стоявших рядом на полке. Смяв ее в руке, сорвал крышку и вытащил ампулу.
Теперь нужен шприц.
Он открыл верхний ящик. Вот они. Бери сколько хочешь. Разорвав бумажную упаковку, он снял колпачок. Руки сделали это автоматически, потому что мысли блуждали где-то далеко, и перед глазами все плыло…
Джонатан заставил себя не потерять сознание и сосредоточить внимание на ампуле и на игле, которую требовалось в нее засунуть. Вот так! Готово! Он выдвинул поршень, отчаянно пытаясь набрать в шприц нужное количество гормона. У него был всего один шанс. Если адреналина ввести слишком мало — он не сможет снять шок, слишком много — вызовет пароксизмальное сердцебиение, которое разорвет аорту. Проблема заключалось в том, что и зрение начало отказывать. В глазах двоилось, даже троилось. Он понятия не имел, сколько адреналина сумел набрать в шприц.
Мир начал меркнуть.
Он куда-то скользил, скользил…
Он потянул вверх рукав рубашки, оголяя руку для укола.
Нет времени…
Потом рухнул, ударившись о пол головой. На минуту зрение вернулось. В этот момент он вонзил иглу в яремную вену и нажал на поршень.
Белизна.
Мир взорвался, превратившись в ослепительный светящийся шар… Спазм охватил все тело, пронзив позвоночник и сжав легкие. Где-то в груди стало жечь огнем, который, выстреливая вверх, стал отдаваться в голове. Яростный, нестерпимый жар, опаливший глазные яблоки, неуклонно поднимался выше. Каждый мускул напрягся. Сердце бешено колотилось, и, казалось, мозг вот-вот полезет из головы через глазные и ушные отверстия. Он открыл рот, пытаясь закричать, но из него не вылетело ни звука. Джонатан оцепенел, словно замороженный. Лицо свела судорога, превратив его в одно сплошное ротовое отверстие, через которое должна была войти смерь. Затем все прекратилось.
Черепное давление пришло в норму. Жар отступил, и Джонатан снова смог видеть. Он глубоко вздохнул и почувствовал, как колотится сердце. Полежал неподвижно, ожидая, когда пульс успокоится. Наконец поднялся на ноги.
И сразу к нему вернулось осознание того, в каком незавидном положении он очутился и как важно скорее из него выпутаться.
Джонатан выскочил в коридор и поспешил в кабинет. На полу никого не было. Лацио исчез. Джонатан сгреб листки истории болезни, выскочил в коридор и, миновав регистратуру, выбежал через парадную дверь. Очутившись на площадке рядом с подъездом, он услышал визг шин и, повернувшись, разглядел пару исчезающих вдали задних габаритных огней автомобиля.
Джонатан жадно вдохнул теплый ночной воздух, посмотрел в одну сторону, потом в другую, затем повернул налево и побежал вдоль по улице, прочь из этого города.
По направлению к Чивитавеккье.
41
Миша Дибнер, директор Департамента ядерной безопасности в Международном агентстве по атомной энергии со штаб-квартирой в Австрии, сидела в полном одиночестве во главе стола переговоров в глубине катакомб Темз-хауса. Ее осанка казалась безупречной, сцепленные руки лежали на столе. Это была энергичная женщина, похожая на маленького эльфа, с шапкой крашенных хной волос и лицом таким бледным, как будто это была маска из японского театра кабуки. Глаза напоминали блестящие черные шарики. В ее личном деле указывалось, что ей пятьдесят шесть, что родилась она в Венгрии и вышла замуж за уроженца Германии. Но говорила она с американским акцентом, который свидетельствовал о долгих годах, проведенных в США.
Грейвз представил собравшихся. Осведомившись о здоровье гостьи, а также поблагодарив ее за приезд из отеля в столь позднее время, он перешел к существу дела:
— Чем было вызвано ваше решение о столь срочном приезде в Лондон?
— Мы столкнулись с проблемой, связанной с нашими системами безопасности.
— И какого рода эта проблема?
— Вы знакомы с деятельностью Департамента ядерной безопасности?
— Мне довелось сотрудничать с некоторыми вашими коллегами, когда я занимался незаконным трафиком радиоактивных материалов, — ответил Грейвз. — Урана, плутония и тому подобного. Пока я не узнал о похищенных ноутбуках, я полагал, что именно это является причиной вашего визита.
— Боюсь, это не так. Причина приезда в Лондон скорее связана с другой сферой нашей деятельности, которая сопряжена с обеспечением безопасности сооружений АЭС. И в плане эксплуатации, и в плане защиты.
Кейт посмотрела на Грейвза, который ответил ей невозмутимым взглядом.
— Нас не слишком волнует вероятность вооруженного нападения как такового, — продолжила Дибнер. — Самый крупный авиалайнер может врезаться в любое здание атомной электростанции в Европе, и ничего особенно страшного не случится: самолет, скорее всего, просто от него отскочит. Мы застрахованы от всего, за исключением разве что прямого попадания боевой ракеты с лазерным наведением. Но и тогда едва ли можно будет говорить о крупномасштабном выбросе радиации, способном причинить вред гражданскому населению. Наш нынешний приезд связан с проблемами компьютерной безопасности.
— Хакеры могут взломать систему управления атомной электростанцией? — спросила Кейт.
— Именно с этим и сопряжен самый большой фактор риска. Представьте себе, что электростанция представляет собой некий неприступный за́мок с четырьмя рубежами обороны. Чтобы пробраться через каждый из них, надо преодолеть брандмауэры, которые становятся все более и более неприступными по мере приближения к самому последнему, внутреннему кольцу. Внешний рубеж обороны — это и есть Интернет. Второе кольцо — это локальная сеть, брандмауэр, защищающий электростанцию от внешнего вторжения. Следующее кольцо самое важное. Его называют «система контроля и управления станцией», сокращенно — «СКУС». Поскольку, как вы помните, все радиоактивные материалы находятся внутри корпуса ядерного реактора и пар, который приводит в движение турбины, вырабатывается именно там, мониторы СКУСа отслеживают работу всех подчиненных систем контроля и управления, обеспечивая протекание процессов в рамках безопасных параметров. Мониторинг каждой системы осуществляется с четырех разных компьютеров, то есть имеется четверное резервирование. Если любые два из них обнаружат ошибку, связанную с нарушением правил эксплуатации, они сразу же приводят в действие все системы безопасности.
