Майкл Палмер - Пятая пробирка
— Натали, я вижу, куда вы пошли. Если вам нужна помощь, оставайтесь на месте. Я знаю, что вы ранены!
Время истекло. Натали проползла еще футов двадцать, потом поднялась на десять футов вверх и повернула обратно к джипу. Если Варгаш идет по ее следам, то должен будет пройти прямо под ней. Когда он появится там, у нее будет один-единственный шанс.
Она прижалась к толстому стволу пальмы. Но как бы ни поворачивалась Натали, тяжесть тела с поврежденной ноги она снять не могла, поэтому решила просто игнорировать боль, если только она не лишала ее возможности двигаться. Где-то Натали читала, что в тропических лесах обитает более двух с половиной миллионов видов насекомых. Сейчас у нее не было ни малейших оснований не верить этой статистике.
Справа от себя в кустах она заметила движение. Натали достала из-за пояса нож. Лезвие, которое до этого использовалось, наверное, только для разрезания оберточной бумаги в магазине, выглядело угрожающим. Натали взвесила его в руке и решила, что удар надо наносить сверху, целясь Варгашу в шею или грудь, припомнив кадр из фильма «Психопат», где мать Норманна Бэйта так же нападала на детектива. Хруст веток приближался, и Натали вдруг представила себе Дору Кабрал, распростертую на кухонном столе. Родригу Варгаш, при всей своей привлекательности, являлся безжалостным убийцей, и ей необходимо было быть сильной и решительной.
Через пару секунд над кустами показалась мужская голова. Варгаш двигался медленно, внимательно оглядываясь по сторонам. Прочь сомнения! Натали пригнулась, выпрямив правую ногу и сжимая рукоятку ножа. Варгаш приближался. Через три-четыре шага он должен был оказаться точно между Натали и обрывом над рекой. Шум воды теперь стал ее союзником, он скрывал звуки движения. В руке Варгаша блеснул револьвер. Еще два шага...
«Не поднимай головы! Не смотри вверх!..»
Натали рванула вперед и обрушилась на мужчину. Удар ножом пришелся немного вскользь за правым плечом Варгаша, и Натали показалось, что она попала в кость. Полицейский вскрикнул, нажал на курок, но выстрел не достиг цели. Перевалившись за край обрыва, они по инерции покатились вниз, к реке, как две тряпичные куклы, цепляясь по дороге за кусты и ломая ветки.
В десяти футах от берега Натали, ободрав кожу с ладони, сумела ухватиться за ствол какого-то небольшого дерева. Варгаш пролетел склон до конца и замер на берегу, рухнув лицом в ил. Нижняя часть его тела оказалась в воде. Он лежал, не двигаясь. Из раны между правой подмышкой и лопаткой сочилась кровь. Ни его пистолета, ни своего ножа Натали не видела.
Она лежала, дрожа всем телом и тяжело дыша. Болела, казалось, каждая клеточка ее тела. Варгаш оставался недвижимым. Сломал шею, падая? Или случайно выстрелил в себя? А может, рана, нанесенная ему Натали, оказалась смертельной? Из трех версий последняя была наиболее сомнительной. Натали помнила, что нож не проник слишком глубоко. Правда, все могло случиться.
Застонав, Натали повернулась и села, обхватив себя руками. Было такое чувство, будто ее долго били палками, целясь преимущественно по рукам. Внизу лежал Варгаш. Он был плохим человеком, говорила она себе, и заслужил такую судьбу но в глубине души ей было не по себе — ведь она совершила убийство.
Оперевшись о ствол дерева, Натали встала и снова посмотрела на полицейского, пытаясь придумать, что делать дальше. Родригу Варгаш и взятый напрокат джип находились там, где скорее всего и останутся навсегда. Ее задача — попасть в Дом Анджело, и самым верным способом для этого было воспользоваться «мерседесом».
Но где могут быть ключи?
Карабкаться вверх по склону было бы нелегко и, разумеется, бесполезно, если бы ключи остались в кармане Варгаша, а такое казалось вполне вероятным. Мысль о том, что их придется вынимать, вызвала у Натали приступ тошноты. Но лезть вверх, чтобы проверить, нет ли ключей в машине, а потом возвращаться, если их там не окажется, было еще глупее.
Осторожно спускаясь к телу, Натали высматривала глазами какой-нибудь тяжелый камень, который можно было бы использовать как оружие, если она ошибалась относительно Варгаша. Но обнаружила она нечто гораздо лучшее — его револьвер. Он лежал в грязи около толстого ствола папоротника, футах в двадцати от воды. Тяжелый, с длинный стволом и рукояткой из темного дерева, похожий на тот, которым мог пользоваться Джесси Джеймс[42]. Неудивительно.
Она вытерла ствол пистолета о брюки и осторожно приблизилась к телу полицейского. Его щека была вдавлена в ил, лицо повернуто в другую сторону от Натали, руки широко раскинуты. Опустившись на колено, доктор Рейес немного помедлила, и, вместо того чтобы сунуть руку в карман, прикоснулась пальцами к запястью Варгаша. Пульс был!
Прежде чем она успела осознать это, послышался хриплый стон. С рычанием он перевернулся и схватил запястье той руки, в которой Натали держала револьвер. Некогда любезный полицейский теперь походил на зверя. Его верхняя губа была разорвана, из нее сочилась кровь, смешиваясь с грязью на лице. Глаза блестели, как у безумца.
Свободной рукой Натали со всей силы ударила его по лицу, а потом попыталась несколько раз лягнуть, целясь в пах. Варгаш был тяжелее на добрую полусотню фунтов, постепенно он подминал ее под себя. Вторая его рука сомкнулась на горле Натали.
Уже почти теряя сознание, она все-таки сумела попасть коленом в пах полицейскому, и на короткий момент тиски на горле разжались. Натали рванулась, освободила правую руку и, повернув револьвер в направлении своего противника, выстрелила.
Брызнула кровь, и тело Варгаша мгновенно обмякло. Верхняя часть черепа была снесена выстрелом. Почти в шоке, ловя непослушными губами воздух, с заложенными ушами, Натали вытерла кровь Варгаша, залепившую ей веки, а потом опустила лицо в холодную мутную воду.
ГЛАВА 27
Что касается рассудительности, мужества, великодушия, а также всех других частей добродетели, надо не меньше наблюдать, кто проявляет благородство, а кто — подлость.
Платон, «Государство», кн. VII
Доктор Санджай Хандури, смуглолицый красавец, вел машину по извилистым, заполненным прохожими улицам города Амритсар, и расхваливал его достопримечательности сидящему рядом Энсону и расположившейся на заднем сиденье Элизабет Сен-Пьер.
— Мы находимся в штате Пенджаб, доктор Энсон, — говорил он по-английски с характерным для индуса акцентом. — Амритсар — мой родной город, он один из самых красивых в нашей стране. Это духовный центр и объект паломничества сикхов. Вы знаете что-нибудь об этой религии?
По словам Сен-Пьер, Хандури являлся одним из лучших в мире специалистов по пересадке легких. Сейчас, через два месяца после столь успешной операции, у Энсона не было никаких причин сомневаться в этом.
— Кое-что слышал, — сказал он. — Глубоко мистическая, очень возвышенная... Один бог, никаких идолов, всеобщее равенство, пять символов... Минуту, я попробую вспомнить: не стричь волосы, всегда носить четыре предмета — расческу, стальной браслет, особое нижнее белье и... и, кажется, маленький кинжал. Правильно?
— Кинжал символизирует меч, а белье — знак принадлежности к воинам — свидетельствует о постоянной готовности сикхов бороться за свою веру. Отлично, доктор, ваши знания впечатляют!
— Но вы чисто выбриты, поэтому смею предположить, что вы не сикх.
— Совершенно верно, доктор. Я, хотя и разделю многое из их философии, однако не полностью с ней согласен.
— Санджай, — спросила Сен-Пьер, — до дома миссис Нарджот еще далеко?
— Не очень, доктор Элизабет, но, как видите, движение очень плотное. Мы сейчас находимся на Корт-роуд, а нам нужно попасть на Султан-роуд, туда ехать около трех миль. Если бы мы на самом деле ехали, то добрались бы быстро. — Хандури усмехнулся своей шутке.
Послеполуденное солнце припекало. «Тойота» хирурга практически не двигалась, а со всех сторон ее облепили уличные попрошайки, непрерывно галдящие и стучащие руками по стеклам.
— Я хотел бы дать что-нибудь этим людям, — сказал Энсон.
— Вы очень добрый человек, доктор. К сожалению, попрошаек гораздо больше, чем у вас для них денег.
— Могу предположить.
— И это только в этом районе города... Я очень рад, что ваше дыхание сейчас совершенно нормальное и естественное. Теперь я сам убедился, что доктор Элизабет нисколько не преувеличивала в своих сообщениях ваше состояние.
—Вы проделали замечательную работу, доктор!
—Благодарю. Но должен признаться, что очень беспокоился, когда в больнице, где вы лежали, произошла вспышка пневмонии, и мы вынуждены были срочно переправить вас в другое место.
—Сказать по правде, я очень смутно помню первые дни после операции. Фактически, мое первое впечатление — это больница в Кейптауне.
