Роберт Сойер - Вычисление Бога
— Веские причины? — спросила Ронда у напарника.
— Я бы сказал, да, — ответил Хэнк.
— Что это значит? — спросил Калипедес, не сводящий с них глаз.
— Это означает, — объяснила Ронда, — что имеются достаточно веские причины полагать, что преступление либо было совершено, либо планируется, что даёт нам право провести обыск без ордера. Вы можете остаться и наблюдать — по правде, мы будем даже рады, если вы останетесь.
На департамент не единожды подавали в суд, заявляя, что при обыске исчезали ценности.
Калипедес кивнул, а потом повернулся к горничной:
— Возвращайся к работе, — велел он.
Она скрылась за дверью.
Ронда достала носовой платок и, зажав его между пальцами, приоткрыла ящик ночного столика. В нём оказался ещё один экземпляр Библии, на этот раз в красной обложке — типичное гидеоновское издание. Детектив подошла ко второму ночному столику. Она вытащила из кармана карандаш и приоткрыла обложку чёрной Библии. Это издание было не гидеоновским, и на внутренней стороне обложки было красными чернилами написано «К. Фолзи». Ронда бросила взгляд на чехол для карабина:
— Кажется, нашим ценителям Библии следовало бы перечитать ту часть, где говорится о мечах и оралах.
Хэнк хрюкнул в ответ. Сейчас он перебирал карандашом бумаги в ящике комода.
— Взгляни-ка сюда, — сказал он через несколько секунд.
Ронда подошла к нему. Хэнк нашёл расправленную карту Торонто. Постаравшись брать только за края, Хэнк перевернул её и указал на часть, которая была бы обложкой, если бы карта оставалась сложенной. Здесь была наклейка «Барнс-энд-Нобл» — американской книготорговой сети, не имеющей магазинов в Канаде. Фолзи и Эуэлл, видимо, купили карту в Арканзасе. Хэнк осторожно перевернул её. Она оказалась разноцветной, усеянной разного рода значками и условными обозначениями. Ронда не сразу заметила сделанный шариковой ручкой кружок на пересечении Киплинга и Хорнера, менее чем в двух километрах от того места, где они сейчас находились.
— Господин Калипедес, — сказала Ронда, жестом подзывая его к себе. — Сэр, это ваш округ. Можете сказать, что находится на углу Киплинга и Хорнера?
Он почесал подбородок, усеянный седой щетиной:
— «Молочная лавка Мака», «Мистер „Подводная лодка“», химчистка. Ах, да — и та клиника, которую недавно взорвали.
Ронда и Хэнк переглянулись.
— Вы уверены? — спросила Ронда.
— Разумеется, — ответил грек.
— Господи, — сказал Хэнк, начиная понимать возможные масштабы дела. — Бог ты мой!
Они торопливо осмотрели карту в поисках ещё каких-нибудь отметок. Таких нашлось три. Один из них был кружок, обведённый вокруг красного прямоугольника на Блор-стрит. Ронде не пришлось спрашивать, что это за здание: прямо на карте курсивом было напечатано «Корол. музей Онтарио».
Также были обведены «Скайдом» — домашний стадион «Голубой сойки» — и телецентр Си-Би-Си в нескольких блоках к северу от «Скайдома».
— Достопримечательности для туристов, — заметила Ронда.
— Если не считать, что у них полуавтоматическое оружие, — откликнулся Хэнк.
— «Сойка» играет сегодня?
— Ага. «Милуоки» в гостях.
— А что в Си-Би-Си?
— В воскресенье? Я знаю, у них по утрам прямой эфир из холла; насчёт дневного эфира не уверен, — ответил Хэнк, продолжая разглядывать карту. — Кроме того, может, они направились ещё куда-то, помимо этих трёх мест. В конце концов, карту они с собой не взяли.
— И всё же…
Хэнку не нужно было разжёвывать возможные последствия:
— Да.
— Берёмся за КМО — там бывает этот инопланетянин, — решила Ронда.
— На самом деле его там нет, — заметил Хэнк. — Это просто передача, проекция с их корабля.
Ронда фыркнула, показывая, что ей это и без того известно. Она достала сотовый.
— Организую, чтобы направили группы к Си-Би-Си и «Скайдому», и попрошу пару ребят подождать здесь, на случай если Фолзи и Эуэлл вернутся.
* * *В три тридцать Сюзан подбросила меня до станции «Даунсвью»; было облачно, небо потемнело, угрожая пролиться дождём. Рики на вторую половину дня остался у Нгюенсов; наш сынишка мало-помалу превращался в ценителя вьетнамской кухни.
По воскресеньям поезда в метро ездят неторопливо, с долгими перерывами; я сэкономил время в пути, стартовав с «Даунсвью» на северном конце линии «Спадина», а не с «Норс-Йорк Сентер». Мы поцеловались с женой на прощание — она постаралась продлить поцелуй как можно дольше. Я ей улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.
Затем я взял бумажный пакет с приготовленными для меня сандвичами и спустился на станцию — длинный эскалатор повёз меня в подземный мир.
* * *Ронда Вейр и Хэнк Ли получили описания Фолзи и Эуэлла от Калипедеса. Управляющий не мог сказать, кто из них кто, но одному было лет двадцать пять, он был сухощавым блондином, быть может, в пять футов восемь дюймов ростом, с глубоким прикусом и «ёжиком» на голове; второй был лет на десять старше и на три-четыре дюйма выше, у него было узкое лицо и коричневые волосы. Оба говорили с акцентом уроженцев южных штатов. И, разумеется, один из них мог иметь при себе пистолет-пулемёт «Tec-9», возможно спрятанный под плащом. Хотя по воскресеньям в музее полно народу — он был излюбленным местом для прогулок разведённых отцов с детьми, — имелся неплохой шанс на то, что Ронда или Хэнк могут увидеть подозреваемых.
Детективы припарковали машину на маленькой стоянке у Юридической библиотеки имени Боры Ласкин, с южной стороны здания планетария, а затем пешком дошли до КМО, в который вошли через главный вход, после чего направились прямиком к Рагубиру Синху.
Ронда сверкнула полицейским значком и описала тех двоих, которых они с Хэнком пытались разыскать.
— Я их видел, — сказал Рагубир. — Здесь, несколько дней назад. Двое американцев с южным акцентом. Я их запомнил, потому что они назвали сланцы Бёрджесс «засланцами». Я рассказал об этом жене — шутку она оценила.
Ронда вздохнула:
— Тогда маловероятно, что они сюда вернулись. И всё же это наша единственная зацепка. Мы прогуляемся по музею, если вы не возражаете.
— Нисколько, — сказал Рагубир.
Он по радио связался с другими охранниками, чтобы те тоже подключились к поиску.
Ронда вновь достала сотовый:
— Вейр, — произнесла она. — Подозреваемые на этой неделе были в КМО; мы попробуем их поискать, на случай если они вернулись, но я бы сконцентрировалась на «Скайдоме» и Си-Би-Си.
* * *Я добрался до музея около 16:30, вошёл через служебный вход и поднялся до выставочного зала сланцев Бёрджесс, чтобы ещё раз осмотреть экспонаты и убедиться, что к прибытию Холлуса и его команды всё готово.
* * *Ронда Вейр, Хэнк Ли и Рагубир Синх встретились в Ротунде в 16:45.
— У меня ничего, — сказала Ронда. — Что у вас?
Хэнк покачал головой:
— Я и забыл, какой он огромный. Даже если Фолзи и Кутер вернулись, они могут быть где угодно.
— Мои люди тоже их не нашли, — сказал Рагубир. — Многие посетители ходят по залам в плащах. Раньше у нас работал бесплатный гардероб, но это было до бюджетных сокращений. — И, пожав плечами, добавил: — Люди не любят платить.
Ронда взглянула на часы:
— Уже почти закрытие.
— Вход для школьных групп по выходным закрыт, — заметил Рагубир. Он указал на ряд стеклянных дверей под мозаичными окнами. — Им придётся выйти через главный вход.
Ронда нахмурилась:
— По всей видимости, их здесь и нет. Но мы всё-таки подождём снаружи, посмотрим, вдруг они выйдут.
Хэнк кивнул, и напарники двинулись к стеклянным дверям вестибюля. Было похоже, что сейчас польётся дождь. Ронда снова позвонила по сотовому:
— Новости есть? — спросила она.
Из динамика послышался скрипучий голос сержанта:
— Определённо, в телецентре Си-Би-Си их нет.
— Ставлю на «Скайдом», — сказала Ронда в трубку.
— Мы тоже.
— Едем туда, — сказала она и убрала телефон.
Хэнк бросил взгляд на тёмное небо:
— Надеюсь, успеем увидеть, как стадион накрывают крышей, — сказал он.
* * *Джей-Ди Эуэлл и Кутер Фолзи прислонились к окрашенной в бордовый цвет стене в Нижней Ротунде; на Фолзи была надета бейсбольная кепка «Голубых соек», которую он купил на матче в «Скайдоме» за день до этого. В помещении зазвучала запись мужского голоса с ямайским акцентом: «Дамы и господа, музей закрыт. Просим всех посетителей немедленно проследовать к главному выходу. Большое спасибо за визит, надеемся увидеть вас снова. Дамы и господа, музей закрыт. Просим всех посетителей…»
Фолзи одарил Эуэлла довольной ухмылкой.
В Театр КМО вели четыре двойные двери, которые часто оставались незапертыми. Любопытные посетители время от времени просовывали в них головы, но, если никаких репетиций не было, взору открывался лишь огромный тёмный зал.
