Грег Диналло - Фиаско
— Нет.
— Это же будет отличным прикрытием: чета русских туристов впервые знакомится с Америкой и вкушает плоды…
— Ваша задача координировать действия, никакой «крыши» она не требует.
— Джо!
— Нет. Он не профессионал.
— Прошу сделать исключение, — не выдержал я. — Осмелюсь напомнить: без меня вы не узнали бы о фирме ИТЗ.
— Думаю, он справится, Джо.
— Конечно. Уверен, что справлюсь. Если ИТЗ присохла к этому делу, то и я к нему прилип.
Непреклонность Банзера таяла на глазах. Наконец он сдался, только спросил:
— Ответьте мне, Гэбби, всего на один вопрос, хорошо?
Скотто кивнула.
— Вопрос вот какой. Я ваш начальник, почему же, каждый раз теряясь, уступаю вам?
— А потому что вы больше, чем просто начальник, Джо. Вы толковый начальник, который всякий раз принимает верное решение.
— Боже мой! — протянул Банзер, когда Скотто потащила меня из его офиса к себе в кабинет. — Боже мой!
Не теряя ни минуты, Скотто тут же засела за телефон, обзванивая учреждения и службы. Оперативная тактика, инструктажи, сколачивание рабочих групп из представителей разных ведомств — здесь Скотто была в родной стихии, все у нее так и горело, и она сама зажглась работой.
— Ну так вот, — закрыла она селекторное совещание с коллегами из Управления по экономическим вопросам и таможни. — Созданы четыре группы, считая и мою. Встречаемся около склада в 22.00. Это сбережет нам массу времени. Да, проследите, чтобы кому-нибудь еще не выдали те же радиочастоты, что и нам, хорошо? — Она положила трубку телефона, схватила свою универсальную сумку и направилась к двери. — Пошли, Катков, и побыстрее. По пути мы заскочим в офис моего мужа — это не телефонный разговор.
— Да и мне тоже по телефону с гостиницей не рассчитаться.
Мы быстро проскочили вестибюль и помчались к автостоянке. Ее «бьюик» ждал нас в темноте. Открыв дверцы, мы сели в кабину.
— Господи! — воскликнула Скотто и застыла от ужаса, включив свет в машине.
У меня тоже перехватило дыхание при виде человеческого тела, распростертого на капоте машины. Искаженное от невыносимой боли лицо было прижато "прямо к ветровому стеклу. Невидящие открытые глаза едва не вываливаются из орбит. Зубы оскалены в перекошенной улыбке разорванного до самого уха рта. Во лбу зияет дыра от пули, по стеклу размазаны кровавые брызги.
Информатор Скотто…
26
Хотя ее и потрясло жуткое зрелище, присутствия духа Скотто не потеряла. Она начала действовать. Тем временем я рассчитался в гостинице, и вскоре мы уже катили на запад по обсаженной деревьями дороге вдоль реки Потомак. Ехали молча, в полной тишине, вплоть до того дорожного указателя, на котором в свете фар «бьюика» можно было разобрать: «КАПИТОЛИЙСКАЯ КОЛЬЦЕВАЯ ДОРОГА 495. АЭРОПОРТ ДАЛЛЕСА».
— Черт возьми! — нарушила тишину Скотто, прочитав надпись. — Я же не сказала Марти! — Она схватила трубку радиотелефона и лихорадочно набрала номер офиса мужа: — Алло, это я, Гэбби. Разве его нет?.. А я-то боялась… нет-нет, спасибо.
Она положила трубку и прибавила скорость, еще раз чертыхнувшись.
— Как не везет!
— Что-то не так? — спросил я.
— Он уже умотал в аэропорт. Может, он рассчитывает встретить меня там у регистрационной стойки?
— Можно вызвать его там по пейджеру.
Немного подумав, Скотто вздохнула:
— Не могу. Это было мое желание поехать с ним. А что теперь скажу? Извини, мол, никак не могу. И он будет там стоять, как дурак.
Резко подав машину в правый крайний ряд, она подъехала к пересечению дорог и свернула на шоссе, ведущее на юг, к международному аэропорту имени Даллеса.
Все подъезды к нему были забиты транспортом. Парковаться на стоянке, лететь стремглав в здание аэропорта, искать там мужа, а потом мчаться сломя голову, чтобы поспеть к обусловленному часу в Хейгерстаун, — на все это времени просто не оставалось. Вместо этого Скотто погнала «бьюик» прямо к пандусу посадки на самолет, где уже собралось множество народу. Бдительные полицейские в светоотражательных жилетах всполошились и перегородили все проходы в ограде пандуса. Еле-еле отыскали мы незакрытый въезд через ворота авиакомпании «Юнайтед эйрлайнс», и она приткнулась на третьей полосе, загородив выезд со стоянки.
Разыскивать мужа Скотто послала меня, объяснив для этого:
— Он такой высокий, худощавый, с усами и говорит, как южанин. Растягивает слова примерно так. — И она произнесла несколько слов, чтобы я лучше понял.
Место около регистрационной стойки забито до отказа и отлетающими, и провожающими. Похожий по описанию человек стоял несколько в сторонке и озабоченно поглядывал на вход.
— Извините, вы мистер Скотто? — подошел я и нему.
— Видите ли, вообще так зовут мою супругу, — ответил он, растягивая слова точь-в-точь, как это делала Скотто. — Я имею в виду ее фамилию. Я Дженнингс. Что-то случилось?
— Нет-нет, не волнуйтесь. Ничего особенного, просто ей нужно поговорить с вами.
Марти понимающе кивнул, схватил свой ручной багаж и поспешил за мной на стоянку, где обозленные водители, которым Скотто загородила дорогу, вовсю жали на клаксоны. Какой-то полицейский, услышав этот гвалт, уже торопился к нам. Я плюхнулся на заднее сиденье, а Марти подошел к окошку с ее стороны.
— Наконец-то, — вздохнула Скотто, проглатывая слоги. — Извини, что так все получилось. В последнюю минуту у нас произошла накладка.
— Не надо ничего объяснять, Гэбби, — жалобно попросил Марти, но его голос утонул в реве авиационных моторов.
— У меня просто нет выбора, дорогой. Не могу я лететь с тобой.
— Здесь стоять нельзя, мэм! — рявкнул подоспевший полицейский. Он приостановил движение на соседней полосе и сделал Скотто повелительный знак рукой. — Двигай, да поживее! Освобождай проезд!
Марти сердито зыркнул на полицейского и сел в кабину рядом со Скотто.
— Я-то думал, что у тебя наконец дел больше никаких нет.
— Дело с Вуди было последним, и вот теперь я завершаю его, — объясняла Скотто, покидая стоянку. — Не хочу врать тебе, Марти, хотя, сам знаешь, на этот счет я неплохая мастерица, но я сама напросилась на задание, угрожала даже отставкой, если меня не допустят.
— Это достойно всяческого восхищения, но теперь уже ничего не поделаешь.
— Перестань, мне надоели всякие нотации, понятно? Я просто обязана участвовать в операции — ради него и его семьи.
— Он был твоим подчиненным партнером, но не мужем, — спокойно возразил Марти. — Я-то полагал, что, если ты сменишь работу, мы сможем лучше распоряжаться своей жизнью.
— Я и так ею распоряжаюсь.
— Вижу, как распоряжаешься, — с горечью заметил он, чувствуя, что уговоры бесполезны. — Ты ведь не можешь пересилить свою натуру, Гэбби.
— Но я пытаюсь. Что ты хочешь от меня?
— Ничего. Проводи меня, пожалуйста, на посадку.
— На посадку? — произнесла Скотто таким тоном, который не оставлял сомнений, что столь долгие проводы ее не устраивают. — Да на это уйдет не меньше получаса, а может, и больше при такой-то толчее. Мы должны…
— Хорошо, подавай к тротуару, черт бы все побрал. — Марти явно терял терпение. Потом глянул на меня и ехидно спросил: — А ваше супруга что поделывает на уик-энд?
— Я… как бы это сказать… разведен. — Я даже съежился, застигнутый врасплох. — Вот она…
— Полагает, — с сарказмом перебил он меня, думая, видимо, что я тоже из правоохранительных органов. — Может, вы думаете, что ей так уж хочется лететь в этот Хилтон-Хед?
Не дожидаясь ответа, он вышел из машины, подхватил чемодан и захлопнул за собой дверь.
С минуту-другую Скотто сидела, собираясь с мыслями, затем тронулась с места и влилась в, поток автомашин, уезжающих из аэропорта. Вскоре мы уже мчались на полной скорости по Лизбург-Пайк, держа курс на север. Изредка отворачивая глаза от слепящих фар встречных машин, Скотто ехала молча, в гнетущей тишине, всем своим видом давая понять, чтобы и я помалкивал. Прошел почти час, и когда мы быстро проскакивали извилистую дорогу, пролегающую через холмы, она не выдержала:
— А он ведь прав. Ну никак не могу переломить свою натуру и быть другой.
— Не только вы, Скотто, никто не может. Из-за этого мне пришлось развестись еще десять лет назад, не говоря уже о том, что недавно я потерял еще кое-кого, кто мне дорог.
— Это кого же? Ту женщину, которую я встретила у вас дома в то памятное утро?
— Да, Веру, — мрачно кивнул я. — Винить ее нельзя. Она заботливая, всегда готова помочь. Нужно, чтобы я первый сделал шаг к примирению. Я пытался, но влип в очередную неприятную историю, завертелся и…
— И теперь выбраться не можете и неожиданно для себя не видите выхода, верно ведь?
— Да, так оно и есть. Я начинаю думать, что люди не способны изменить свой характер. Если это так, у меня мрачное будущее.
