Мэри Кларк - Помни меня
Но почему у меня подсознательное чувство, что есть какие-то сложности, спрашивал он себя.
Такое же предчувствие было у него перед несчастным случаем. Он играл в гольф днем и приехал домой как раз вовремя, чтобы ответить на телефонный звонок полицейского.
Он все еще мог слышать его напряженный сочувствующий голос:
— Мистер Николс, боюсь, у меня плохие новости.
102
После звонка Адама из аэропорта Менли поднялась и посмотрела на Ханну. Девочка была беспокойной, хотя и не проснулась. Режутся зубки или просто шум ветра беспокоит ее, думала Менли, поправляя одеяло и подтыкая его вокруг дочки. Она могла слышать тоскливый шум ветра, закружившего вокруг дома, который все больше и больше напоминал плачущий голос, «Ремеммммбееее».
Конечно, это плод ее воображения, твердо сказала она себе.
Ей было слышно, как внизу захлопала ставня. Еще раз погладив ребенка, Менли поспешила вниз, чтобы попытаться закрепить ставню. Она была на одном из окон в библиотеке. Менли открыла окно и промокла насквозь под дождевыми струями, пока дотягивалась до ставень и крепко запирала их.
Ехать сейчас ужасно, думала она. Адам, будь осторожен. Сказала ли она ему об этом? Она внезапно поняла, что была так занята, возмущаясь его заботой о себе, что совсем забыла проявлять заботу о нем.
Менли пыталась посидеть, но слишком волновалась, чтобы смотреть телевизор. Адама не будет дома до половины десятого. Еще полтора часа впереди. Она решила переставить книги на полках в библиотеке в каком-то подобии порядка.
Керри Белл, очевидно, стирала с них пыль после того, как Менли в последний раз просматривала их несколько недель назад. Но страницы многих самых старых книг были скомканными или порванными. Один из прошлых владельцев дома, очевидно, интересовался собиранием подержанных книг. Цены, написанные карандашом на внутренней стороне обложек, не превышали десяти центов.
Она пролистала некоторые книги, когда расставляла их. Беспорядочное чтение помогало не обращать внимания на погоду. Наконец в девять часов настало время приниматься за приготовление обеда. Книга, которую она держала в руках, была напечатана в 1911 году и посвящалась истории парусных судов, иллюстрированная рисунками. Менли вспомнила, что смотрела ее через несколько дней после приезда. А потом, собираясь уже закрывать ее, увидела знакомый рисунок Эндрью и Мегитабель на корабле. Надпись гласила: «Капитан корабля с женой в начале семнадцатого столетия, неизвестного художника».
Менли почувствовала, как огромный груз упал с нее. Я все-таки видела эту картину и подсознательно скопировала ее, подумала она. Она положила книгу открытой на письменный стол под картинками, прикрепленными к стене. Свет опять замигал, выключившись на мгновение. В полумраке комнаты у нее возникло неопределенное чувство, что рисунок, на котором она изобразила Эндрью с искаженным горем лицом в этом свете почему-то напоминает Адама.
Так Адам будет выглядеть очень скоро, мелькнула у нее мысль.
Странно, подумала Менли, и пошла на кухню, где стала зажигать свечи на случай, если электричество выключат совсем.
103
Адам свернул с шоссе номер шесть на шоссе номер сто тридцать семь. Еще семь миль, говорил он себе. Самое большее, двадцать минут. Можно подумать, ты сам толкаешь машину, сердился он на водителя, который ехал впереди на черепашьей скорости. Адам не осмеливался обгонять. В другом направлении шел постоянный поток машин, а дороги были такими мокрыми, что можно стать причиной большой свалки.
Всего шесть миль, сказал он себе через несколько минут, но его ощущение срочности стало расти. Сейчас он местами ехал в полной темноте.
104
Менли включила радио. Нашла Чэтхэм. Передавали мелодии сороковых годов. Она удивленно приподняла брови, когда оркестр Бенни Гудмана заиграл начало «Помни».
Очень подходящая песня, мелькнуло у нее. Она взяла нож-пилу и стала резать помидоры для салата. «Но ты не помнишь», — заливался певец.
Щемящий шум ветра опять усилился.
«Рееемеммммбеее».
Менли поежилась, доставая сельдерей. Скоро здесь будет Адам, напомнила она себе.
Неожиданно что-то громко стукнуло. Что это? Открылась дверь? Или окно? Что-то случилось.
Она выключила радио. Ребенок! Плачет? Был ли это плач или просто похожий звук? Менли подбежала к столу, схватила монитор и приложила к уху. Она услышала еще один сдавленный вздох, а потом тишина. Ребенок задыхается!
Она бросилась из кухни через прихожую к лестнице. Едва касаясь ступеней, Менли взлетела на второй этаж. Через секунду она была у двери в детскую. Из кроватки не доносилось ни звука.
— Ханна, Ханна, — позвала она.
Ханна лежала на животе с вытянутыми ручками, ее тельце было неподвижным. В панике Менли наклонилась, переворачивая и поднимая ребенка. Ее глаза расширились от ужаса.
Фарфоровая голова старинной куклы лежала на ее руке. Раскрашенное лицо уставилось на нее. Менли пыталась закричать, но онемевшие губы не слушались. И тогда голос за спиной прошептал:
— Мне жаль, Менли. Все кончено.
Она быстро повернулась. Около колыбели с пистолетом стоял Скотт Ковей.
Колыбель. В ней была Ханна. Ханна завозилась, начала хныкать. Менли почувствовала облегчение, сменившееся ужасом. Неожиданно она ощутила необыкновенную легкость, вызванную чувством нереальности. Скотт Ковей? Почему?
— Что вы здесь делаете? — удалось ей спросить такими пересохшими губами, что она с трудом выговаривала слова. — Я не понимаю. Как вы вошли?
Выражение лица Ковея было обычным — вежливое, внимательное. Он был в спортивном костюме и тапочках. Но все было сухим. Интересно, почему он не промок?
— Не имеет значения, как я вошел, Менли, — приветливо ответил он. — Дело в том, что я добирался сюда дольше, чем ожидал, но так как Адам в Нью-Йорке, это тоже не играет роли.
«Адам. Он разговаривал с Адамом?»
Ковей будто мог прочесть ее мысли.
— Элейн сказала мне, Менли.
— Элейн? Я не понимаю.
Ее ум лихорадочно работал. Что происходит? Этого не может быть. Какой-то кошмар! Скотт Ковей? Почему? Она и Адам отнеслись к нему по-дружески. Она настояла, чтобы Адам защищал его. Адам спас его от обвинения в убийстве. А Элейн? Что за дела у Скотта с Элейн? Все это какое-то ненастоящее.
Но пистолет в его руке настоящий.
Ханна захныкала громче, начиная просыпаться. Менли увидела раздражение на лице Ковея. Он посмотрел вниз на ребенка, рука с пистолетом шевельнулась.
— Нет! — закричала Менли. Наклонившись, она выхватила Ханну из колыбели. В тот момент, когда она прижимала ее к себе, погас свет и она выбежала из комнаты.
В темноте Менли бросилась вниз по лестнице. Ей надо сосредоточиться. Она знает каждый дюйм в доме. Скотт — нет. Если бы она только смогла добраться до двери в кухню прежде, чем он обнаружит ее. На крючке у двери висит ключ от машины. Фургон рядом с домом. Ей нужна всего минута. Она летела по ступеням, молясь, чтобы они не скрипнули.
Дом потряс раскат грома и Ханна заплакала.
Грохот поезда, плач Бобби, ее собственный пронзительный крик.
Менли отбросила прочь воспоминания. Она услышала быстрые шаги над головой. Он идет. Крепко прижимая к себе Ханну, она пробежала через прихожую в кухню. Бросаясь через комнату к ключам, она пожалела, что зажгла свечи. Они так ярко горели сейчас. Взглянув через плечо, она увидела Ковея в дверях. Теперь выражение его лица изменилось. Глаза сузились, линия сжатого рта напоминала тонкий разрез ножом.
Пальцы Менли уже схватили ключи, когда он поймал ее, грубо притянув к себе.
— Менли, или ты, или ты с ребенком. Выбирай. Положи ее обратно в колыбель и пойдем со мной, потому что если ты не положишь ее обратно, Адам потеряет обеих.
Его голос был тихим, сдержанным, почти будничным. Было бы легче, если бы он нервничал, если бы было хоть малейшее колебание. Тогда она могла бы уговорить его. Зачем он делает это? Она продолжала пытаться понять. Однако он думает о том, что говорит. Ей придется увести его от Ханны.
— Я положу ее назад, — в отчаянии пообещала Менли. — Я пойду с тобой.
Он взял одну из свечей. Менли чувствовала, как ей в спину упирается пистолет, когда она шла в детскую и положила испуганную плачущую дочку в кроватку.
— В колыбель, — приказал он. — Положи ее в колыбель. А куклу обратно в кроватку.
— Зачем?
Тяни время, думала она. Пусть он поговорит. Сейчас Адам должен быть уже близко. Адам, поторопись. Пожалуйста, поторопись.
— Потому что ты безумна, Менли, вот почему. Безумная, с галлюцинациями и депрессией. Все, даже Адам, будут так благодарны, что ты не взяла с собой ребенка, когда совершила самоубийство.
— Нет. Нет. Нет.
— Или положи ребенка в колыбель, или бери ее с собой. Тебе выбирать, Менли. В любом случае, нам пора идти.
